Это было так неожиданно, так громко и так жутко, что Бельгутай едва не выронил зажатый в зубах кинжал и чуть не выпустил верёвки, по которым карабкался наверх. К счастью, не произошло ни того, ни другого.
А через несколько мгновений всё закончилось. Только густой дым, словно облачный мост, клубился между башней и зияющей в воздухе Тёмной Тропой.
Что это было? Магия?
Бельгутай ощутил знакомый запах.
Или ханьский громовой порошок?
Или магия, смешанная с громовым порошком? А впрочем, неважно! Ему-то какая разница?! Главное для него сейчас — во что бы то ни стало забраться наверх. Оставалось-то уже совсем ничего.
Бельгутай быстро преодолел последний отрезок пути. Перемахнул через крепостные зубцы. Перехватил нож в руку.
Вся башенная площадка была застлана вонючим дымом. Ну точно, здесь не обошлось без громовой смеси.
Нога наткнулась на что-то мягкое. Труп! Невысокий воин с жёлтым лицом. Стрела в правой глазнице. Рука, вцепившаяся в верёвку, один конец которой привязан к каменному зубцу, а другой — тянется к стальным когтям на панцире Бельгутая. Вот, значит, кто поймал его на крючок…
Немного левее лежит второй защитник башни. Этот тоже, судя по всему, успел метнуть в Бельгутая свою железную «кошку», но сам при этом попал под стрелу. Третий и четвёртый распластались возле дымящегося короба в центре башни.
Двое были мертвы. Двое других умирали. Их раны — тяжёлые, смертельные, и этих противников можно было не опасаться. Но сквозь дымную пелену Бельгутай уже разглядел пятого защитника башни. Ни его самого, ни обнажённую колдунью, лежавшую у его ног, стрелы даже не оцарапали.
Колдунья, похоже, колдовать не могла, а вот пленивший её чародей… Запахнутый зелёный плащ, широкая коническая шляпа, надвинутая на жёлтое лицо… Он вновь стоял неподвижно, прикрыв глаза. Ничего вокруг себя не замечал и к чему-то прислушивался.
Но явно не к шагам Бельгутая.
Такое состояние бывает у шаманов, целиком и полностью поглощённых камланием. Но как долго оно продлится?
Не отрывая взгляда от неподвижного противника, Бельгутай расцепил стальные когти, впившиеся в доспехи, и осторожно положил их на плиты. Затем сделал шаг к человеку в зелёном плаще. И ещё один шаг.
Он крался тихо, как кошка. Он почти подкрался.
Бельгутай поднял нож и уже приготовился к прыжку, когда кто-то вцепился ему в ногу. Быстрый взгляд вниз… Проклятье! Его держал смертельно раненный защитник башни. И откуда только силы взялись?!
Умирающий что-то прохрипел.
Пришлось наклониться и добить его ножом. Хрип оборвался.
Но человек в круглой шляпе и зелёном плаще уже открыл глаза. Улыбаясь, он смотрел на Бельгутая.
Бельгутай ринулся вперёд.
— Учитель! Враг!
Его предупредили вовремя. Линь гуй даже на пороге смерти оставались верными своему учителю и господину.
Чжао-цзы удивился. Варвар-кочевник, которого его «демоны» поймали при помощи метательных когтей фэй-цзинь-лун-чжа, оказался крепок и проворен. После удара о стену он пришёл в себя раньше, чем рассчитывал Чжао-цзы, и умудрился даже самостоятельно подняться наверх. Кроме того, при нём был нож. И кочевник, как выяснялось, умел им пользоваться.
Молниеносным ударом чужак пронзил шею раненного «демона», который пытался остановить чужака.
Что ж, никогда не стоит недооценивать вражеских воинов.
Тем более, что этот кочевник, явно, был не из рядовых бойцов. Скорее всего, сотник, тысячник, или, быть может, целый князь-ван. Летающие когти золотого дракона сдёрнули с седла всадника, скакавшего впереди и увлекавшего за собой остальных. Такой пленник может обладать ценными сведениями.
Хорошая добыча. Полезная. Чжао-цзы мысленно поблагодарил мёртвых уже метателей когтей.
Лёгкое движение кисти. Варвара, кинувшегося, было, в атаку, отбросила назад волна сгустившегося воздуха. Чжао-цзы провёл пальцем невидимую черту через кинжал в руке чужеземцы — и короткий чуть изогнутый клинок, со звоном откололся от костяной рукояти.
А пока обезоруженный противник пребывает в растерянности — заключительный взмах рукой. Верёвки фэй-цзинь-лун-чжа, лежавшие позади чужака, ожили, свились в силки и петли, вновь поймали свою жертву стальными когтями, туго натянулись…
Ну, вот и всё! Не понадобилось даже тратить силы на парализующее заклятие. Лёгкая волшба обмотала верёвки вокруг кочевника и двух башенных зубцов. Беспомощный пленник повис в проёме между ними, словно гигантская личинка шелкопряда.
Чжао-цзы подошёл к чужеземцу.
Заглянул в глаза.
Задал первый вопрос…
«Кто твой господин?»
И — второй…
«Кто является союзником твоего господина?»
И — третий…
«Что умеет колдун, отправивший вас сюда?»
Для безмолвной речи не нужны слова и посредники-толмачи, она льётся напрямую, из глаз в глаза, из разума в разум. Чжао-цзы знал, как сделать её понятной. И как сделать так, чтобы получить честные ответы на все свои вопросы.
Чжао-цзы получал их, избегая лжи и недомолвок. Пленник отвечал, потому что попросту не мог иначе. Он не был магом, способным противостоять колдовству Чжао-цзы. Зато он, действительно, обладал кое-какой информацией.
Чжао-цзы выпытывал всё, что чужак знал о Костях Силы. Особенно его интересовало тулово Яньвана. Допрос, впрочем, длился недолго. Договорить до конца им не дали.
Глава 3
Такой Тёмную Тропу Тимофей ещё не видел. Угрим шёл впереди, двигая перед собой незримый чародейский щит, а за щитом князя-волхва…
За щитом вповалку лежали изуродованные огненными стрелами мертвецы. Кони и люди. Текли кровавые ручьи, впитываемые колышущимися стенами и полом. Густой дым, мешался с мраком Тропы. Снопы искрящегося пламени беззвучно били из застрявших в трупах стрел — пламени настолько яркого, что приходила мысль о сильной, очень сильной магии, способной поддерживать такое горение.
Маленькие разноцветные огоньки, указывавшие путь по колдовской дороге, уже напитались кровью. Огоньки кружились и метались, как безумные. Их дикая пульсация мешалась со всполохами пламени.
А из тьмы и плотной дымной пелены вылетали всё новые и новые стрелы-копья с дымными хвостами. Но, наткнувшись на Угримову преграду, стрелы зависали в воздухе, бессильно брызжа огнём и дымом, вязли в колдовском щите. Взрывались.
Вот одна яркая бесшумная вспышка. Вторая. Третья…
Взрывы, впрочем, не причиняли вреда. Магический щит, подпитываемый силой Чёрных Костей, хорошо держал удары. За щит не пролетал ни единый осколочек, не проскальзывала ни одна искорка, не просачивалась ни струйка дыма.
Зато по ту сторону щита дымные клубы становились всё гуще. Но наступавший Угрим уверенно выдавливал с Тропы дым, огонь и чужую магию. Тимофей с колдовскими кристаллами шёл позади князя. Хотя, может быть, это сама Тропа заставляла его идти, не отставая от Угрима?
Они шагали по телам павших воинов, для которых колдовской путь станет теперь братской могилой. Взбесившиеся разноцветные огоньки за их спинами успокаивались и прекращали мельтешение. Тропа узнавала и принимала своего хозяина. Тропа очищалась от чужих чар, восстанавливала своё первоначальное движение, несла вперёд. Вперёд…
Огненные стрелы-копья больше не били в щит Угрима. Тесный проход очистился от дыма и огня. Тропа закончилась. Как-то уж очень неожиданно. Тимофею показалось — неожиданно даже для Угрима.
Князь взмахнул руками. Их движение и движение Тропы прекратилось. Сила колдовского пути удержала Тимофея на полушаге. И вовремя.
Нет, это не выход! Тёмная Тропа выворачивалась наружу широким пульсирующим окоёмом. Что-то тут было не то. Что-то было не так.
Тимофей выглянул из-за плеча Угрима…
Ветер постепенно рассеивал выдавленные с Тропы клубы дыма, и уже можно было кое-что разглядеть.
Тропа обрывалась в воздухе, на изрядной высоте. С такой грохнуться — переломаешь все кости.
Напротив возвышалась массивная квадратная башня. Судя по всему, Угрим протянул свой колдовской путь к её верхней площадке. Но почему-то не дотянул.
Почему? Пока трудно сказать: верхние ярусы ещё закрывал дым.
Зато под башней и под Тропой дыма не было. Внизу громоздились завалы из людей и коней. Рыцари Феодорлиха, воины Огадая… Впечатление такое, будто всадники рвались к башне, но не смогли ни добраться до неё, ни вовремя остановиться. Так и рухнули вниз, на головы друг другу.
С примыкавших к башне стен летели стрелы. Лучники добивали тех, кто ещё копошился внизу.
Несколько стрел устремилось и на Тропу. Но вскинутая рука князя отбросила их в сторону.
Что это за крепость? Тимофей глянул по сторонам. И не поверил собственным глазам.
Это была не крепость. Это была сплошная стена, укреплённая приземистыми башнями. Стена тянулась от горизонта до горизонта. На просторных башенных площадках горели костры. На широких стенных пролётах между ними стояли воины в незнакомых доспехах и с диковинным оружием в руках.
Чьи это воины? Неужели все они служат…
Руки Угрима снова пришли в движение. Тимофей не слышал заклинаний, да и не смог услышать их на Тропе. Но и так было понятно, что князь опять творил волшбу.
Плотный сгусток дыма, закрывавший верхнюю часть башни, разошёлся, словно рваная холстина.
Посреди башни дымилась странная утыканная татарскими стрелами конструкция на широкой подставке. Она напомнила Тимофею осиное гнездо с пустыми пожжёнными сотами.
Возле дырявого короба скорчились два человека в чудных длинных одеждах. Ещё двое лежали возле зубчатого заборала. Один — висел между башенных зубцов, опутанный верёвками, словно жертва гигантского паука — паутиной.
«Бельгутай!» — узнал висевшего Тимофей.
Кажется, нойон был жив.
Рядом с Бельгутаем стоял ещё один человек. И что-то, похожее на человека лишь отдалённо, лежало в стороне. Женщина? Да, это было обнажённое женское тело, стиснутое и изменённое чудовищными магическими заклятиями. Гречанка-ворожея это была. Арина! А тот, кто стоит сейчас перед Бельгутаем…