Что было дальше, Нелл знала из уроков в Академии. На севере – в Поднебесной – Чжана сменил Лао Ге. Выждав приличное время, он вычистил последние следы коммунистической идеологии, объявленой западным империалистическим заговором, и провозгласил себя канцлером Безземельного Императора, то есть Конфуция. Теперь Лао Ге был первым из его мандаринов.
Дальше энциклопедия сообщала о полковнике Артуре Хорнсби Муре совсем немного. Он всплыл в качестве консультанта во время вспышки нанотехнологического терроризма в Германии, позже ушел в отставку и стал советником по безопасности. В таком качестве он помог разработать концепцию глубокой обороны, на которой строятся все современные города, в том числе и Атлантида Шан- хайская.
Как-то в субботу Нелл приготовила констеблю особенно вкусный обед и, когда покончили со сладким, начала рассказывать о Гарве и Текиле и о том, что знала со слов Гарва про несравненного Бада, их дорогого покойного отца. Внезапно оказалось, что прошло уже три часа, а Нелл все рассказывала о маминых дружках, а констебль по-прежнему слушал, время от времени теребя белую бороду, но в остальном являя исключительно серьезный и задумчивый вид. Наконец она дошла до Берта, как пыталась убить его отверткой, как он гнался за ними по лестнице и как, похоже, принял смерть от рук круглоголового китайского джентльмена. Констебль очень заинтересовался, расспрашивал сперва о тактическом развертывании отверточной атаки, затем о танцевальной манере и наряде китайского джентльмена.
– С тех пор я обиделась на Букварь, – сказала Нелл.
– Почему? – удивленно спросил констебль.
Однако кто удивился по-настоящему, так это сама Нелл. За сегодняшний вечер она сказала вслух поразительно много такого, чего прежде не думала, во всяком случае не помнила, чтобы думала.
– Получается, он сбил меня с толку. Уверил, будто легче легкого убить Берта и сразу станет лучше, а когда я попробовала применить это на практике…
Она замолчала, не зная, что сказать дальше.
– …случилось все остальное, – закончил констебль Мур. – Согласись, твое житье после смерти Берта стало заметно лучше.
– Да.
– Значит, в этом Букварь был прав. Согласен, в жизни убивать значительно сложнее, чем в теории. Думаю, это далеко не единственный случай, когда жизнь оказывается много сложнее, чем представлялась в книге. Это Урок Отвертки, тебе стоит хорошенько его усвоить. И значит он, что учиться надо не только у волшебной книги.
– А зачем она тогда?
– Очень даже зачем. Надо лишь наловчиться переводить ее уроки на язык реальной жизни. Например… – констебль снял с колен салфетку и бросил ее на стол, – возьмем что-нибудь очень конкретное, вроде размазывания по стенке.
Он встал и затопал к саду. Нелл побежала следом.
– Я видел, как ты упражнялась в боевых искусствах, – продолжал он зычным уличным голосом, словно обращался к целому войску. – Цель любого боевого искусства – размазать противника по стенке. Ну-ка попробуй, как у тебя получится со мной.
Последовало препирательство. Нелл пыталась выяснить, насколько констебль серьезен. Убедившись, что вполне, она села на каменные плиты и принялась разуваться. Констебль следил за ней, подняв брови.
– Потрясающе! – воскликнул он. – Трепещите, негодяи, крошка Нелл вас всех сотрет в порошок, вот только скинет свои поганые туфли.
Нелл, не обращая внимания на ехидные замечания, сделала разминочные упражнения и поклонилась констеблю – он лишь махнул рукой. Она приняла стойку, которой научил ее Самбо. В ответ констебль Мур расставил ноги еще на дюйм и выпятил живот – видимо, такая стойка принята в каком-то тайном шотландском боевом искусстве.
Довольно долго ничего не происходило. Нелл выплясывала вокруг констебля, тот ошарашенно вертел головой.
– Это что? – спросил он. – Ты умеешь только обороняться?
– В основном да, сэр, – отвечала Нелл. – Полагаю, Букварь не хотел, чтоб я на кого-нибудь нападала.
– Ну и какой в этом прок? – ухмыльнулся констебль, выбросил руку, небольно схватил Нелл за волосы, подержал немного и отпустил. – Здесь заканчивается урок первый, – сказал он.
– Мне отрезать волосы?
Констебль страшно огорчился.
– Упаси тебя бог отрезать волосы. А если бы я схватил твое запястье, – и он схватил, – ты бы отрезала руку?
– Нет, сэр.
– Говорил ли Букварь, что тебя будут хватать за волосы?
– Нет, сэр.
– А что мамины друзья будут тебя бить, а мама не заступится?
– Нет, но иногда рассказывал о людях, которые поступали дурно.
– Тоже дело. То, что ты видела несколько дней назад, – (Нелл поняла, что он говорит о безголовом солдате на медиатроне), – один из примеров, слишком очевидный, и потому бесполезный. А вот что твоя мать не защищала тебя от друзей, это уже похитрее, верно?
Нелл, – продолжал констебль, тоном показывая, что заканчивает урок, – разница между невежественными людьми и образованными в том, что образованные знают больше фактов. Ум и глупость здесь ни при чем. Разница между умными и глупыми – вне зависимости от образования – в том, что умные могут выкрутиться из сложной коллизии. Они не теряются в неоднозначной или противоречивой ситуации, более того, настораживаются, если события развиваются слишком гладко.
Благодаря Букварю ты можешь стать очень образованной, но никогда – умной. Ум – от жизни. На сегодня жизнь дала тебе весь опыт, который нужен для ума, но теперь ты должна думать о том, что с тобой было. Не будешь думать – разовьются комплексы. Будешь думать – станешь не только образованной, но и умной, а там, глядишь, я еще пожалею, что не родился несколькими десятилетиями позже.
Констебль развернулся и пошел в дом, оставив Нелл в одиночестве размышлять над смыслом последних слов. Она решила, что это – из разряда вещей, которые она поймет с годами, когда поумнеет.
Карл Голливуд возвращается из-за границы; они с Мирандой обсуждают настоящее и будущее ее карьеры
Карл Голливуд вернулся из месячной поездки в Лондон, где навещал старых друзей, ходил на живые представления и встречался с крупными производителями рактивок на предмет возможных контрактов. Когда он вернулся, труппа в складчину устроила ему вечеринку в маленьком баре театра. Миранде казалось, что она держала себя вполне прилично.
Однако на следующий день Карл поймал ее за кулисами.
– Что происходит? – спросил он. – И без отговорок. Почему ты в мое отсутствие перешла в вечернюю смену? А вчера в баре сидела как в воду опущенная?
– Ну, у нас с Нелл было несколько интересных месяцев.
Карл оторопело отступил на шаг, потом вздохнул и закатил глаза.
– Конечно, история с Бертом ее травмировала, но сейчас все, видимо, выправилось.
– Кто такой Берт?
– Не знаю. Кто-то, кто систематически ее избивал. Похоже, она сумела быстренько перебраться на другое место, возможно, с помощью брата Гарва, который, однако, не последовал за ней – у него все так же плохо, а у Нелл началась новая жизнь.
– Вот как? Приятно слышать, – сказал Карл только наполовину саркастически.
Миранда улыбнулась
– Видишь. Я ни с кем об этом не говорю, боюсь, что меня сочтут сумасшедшей. Спасибо за поддержку.
– И что это за новая жизнь у Нелл? – спросил Карл Голливуд покаянно.
– Думаю, она пошла в школу. Она явно узнает новое, о чем не было в Букваре, приобретает более сложные социальные навыки и проводит много времени в обществе воспитанных людей.
– Прекрасно.
– Она не так интересуется самозащитой, из чего я заключаю, что сейчас ей ничто не грозит. Однако, видимо, ее новый опекун – человек эмоционально скупой, и она часто ищет утешения под крылом Уточки.
– Уточки?
– У Нелл было четверо спутников. Уточка воплощает домашние, материнские добродетели. Питера и Динозавра уже нет – оба были мужские персонажи, олицетворяющие способности к выживанию.
– А кто четвертый?
– Мальвина. Думаю, для Нелл она станет важной ближе к половому созреванию.
– К какому созреванию? Ты говорила, ей лет пять-семь.
– И?
– Ты хочешь сказать, что будешь заниматься этим…
Карл так задумался, что не закончил фразы.
– …еще лет шесть-восемь. Да, думаю, что так. Воспитывать ребенка – очень серьезное дело.
– О господи! – сказал Карл Голливуд и рухнул в огромное мягкое кресло, стоявшее за кулисами нарочно для этой цели.
– Вот почему я попросилась в вечернюю смену. Как только Нелл пошла в школу, она стала пользоваться Букварем исключительно по вечерам. Очевидно, она живет в пределах двух часовых поясов от нас.
– Отлично, – сказал Карл. – Это сужает поиски до половины земного населения.
– Что не так? – удивилась Миранда. – По-моему, за это хорошо платят.
Карл бесстрастно оглядел ее с головы до пят.
– Да. Твои усилия оплачиваются сполна.
Три девочки отправляются на поиски приключений; беседа лорда Финкеля-Макгроу и миссис Хакворт; вечер в поместье
Три девочки двигались по бильярдному сукну газона перед большой усадьбой, кружа возле общего центра тяжести, словно играющие ласточки. Иногда они замирали, поворачивались друг к дружке и затевали увлеченный разговор. Затем, неподвластные инерции, внезапно срывались с места и неслись лепестками на весеннем ветру. Поверх платьев на них были плотные шерстяные пальтишки для защиты от промозглой сырости Ново-Чжусинского плато. Судя по всему, они направлялись к бугристой пустоши в полумиле от дома за серой в ядовито-зеленых и лавандовых пятнах лишайника каменной стеной. Местность за стеной была темно-бежевая, словно рулон твида выпал из фургона и размотался по дороге. Цветущий вереск кутал почву бледно-фиолетовой дымкой, почти прозрачной, но на удивление насыщенной там, где луч зрения совпадал с естественным уклоном местности (если слово «естественный» применимо хоть к чему-либо на этом острове). По-птичьи свободные, девочки были тем не менее обременены каждая своей маленькой ношей, решительно несообразной с их теперешним занятием: усилия взрослых, моливших хоть на время оставить книги в доме, по обыкновению пропали втуне.