– Есть тут у вас сок гуавы?
– Разумеется, сэр.
– Принеси. И побольше льда.
Официант отправился исполнять заказ. Остальные гости, словно вспомнив о необходимости выбрать напитки, потянулись к лежавшим перед ними меню. Единственным идейным трезвенником в компании был шейх Ахмед, свято соблюдавший запрет Корана на алкоголь. Вильям Вебер, несмотря на здоровый образ жизни, не смог сохранить подтянутую фигуру, густую жесткую шевелюру и избежать седины, а потому, разочаровавшись, позволял иногда выпить. Так же как и худой, будто вырезанный из фанеры Джеймс Камински, любивший в отсутствие супруги приналечь на двенадцатилетний бурбон. Но Афолаби, который, в общем-то, был непрочь пропустить рюмочку-другую хорошего ирландского виски, а в последнее время перешел на русскую водку, своим фруктовым заказом задал тон всему собранию, и горячительных напитков заказано не было. В качестве аперитива американцы предпочли минеральную воду и диетическую колу.
Закончив с выбором напитков, компания погрузилась в основное меню. Беседа несколько замедлилась, но не прервалась.
– А всё-таки интересно было бы услышать мнение эксперта относительно обозримого будущего президентской власти в Борсхане, – как бы рассуждая вслух, заметил Юджин. – Здесь собрались люди, которые знают, что такое конфиденциальность и умеют её ценить. Со своей стороны готов сообщить вам, мистер Афолаби… разумеется, на условиях конфиденциальности, – он придвинул к себе тарелку с красиво сервированным салатом из свежих овощей и зелени, – что в США активизировались люди, имеющие влияние на Белый Дом, которые призывают пересмотреть соблюдавшиеся в последние двадцать лет принципы нейтралитета в отношении Борсханы.
Афолаби поморщился. Он презирал муртадов[5], но в бизнесе и политике приходится иметь дело с разными людьми, в том числе и с откровенными проходимцами. Поэтому он не стал отвечать, но и явно своих чувств не выказывал. Похоже, теневым воротилам американской политики было важно включить фигуру Кинизелы Бело в повестку начавшейся встречи. Но Афолаби не был заинтересован в том, чтобы это имя звучало сегодня в его присутствии, ибо знал – какие последствия может иметь переход беседы на предлагаемые рельсы. Он долго расспрашивал официанта – каким образом готовится здесь седло ягнёнка, потом – о способе приготовления говяжьего медальона в трюфелях, остановился на ягнятине, а когда официант, приняв заказы, удалился, с нескрываемой иронией оглядел собравшихся.
– Высшим силам… как бы мы их себе ни представляли, – сказал Афолаби, бросив выразительный взгляд на шейха, – было угодно наградить Борсхану богатейшими месторождениями алмазов. Пока наши недра поставляют нам крупные качественные алмазы, столь высоко ценимые на мировом рынке, Борсхана будет твёрдо стоять на ногах. Алмазы – источник твёрдой президентской власти, – закончил он и с неожиданной серьёзностью оглядел собравшихся – хорошо ли они понимают смысл сказанных им слов.
Мак, видимо, от лица всех остальных, – коротко кивнул.
– Совершенно бессмысленно прогнозировать развитие политической ситуации в Борсхане, – продолжил Афолаби. – В Борсхане нет политики, в Борсхане есть алмазы. Думаю, вы понимаете, что это значит.
– О да, – усмехнулся Арнольд. – Полагаю, это значит, что нам стоит наладить дружеские отношения с человеком, контролирующим алмазную отрасль страны.
Афолаби отпил гуаву с таким видом, словно Рэдмонд произнёс за него учтивый тост и, взяв в руки вилку и нож, как бы дал понять наблюдавшим за гостями официантам, что не прочь поскорей приступить к привычной еде: любой африканец любит мясо гораздо больше салатов.
– Кстати, – Афолаби положил столовые приборы на место и сделал вид, что внезапно вспомнил что-то. – Мне сегодня сообщили, что месторождение Архангелов обнаружено. Мы нашли его. И по предварительным оценкам запасы там огромные, на десятки лет интенсивной выработки…
Американцы ждали, пока он продолжит. Пункт первый плана, составленного Афолаби для этой встречи, был выполнен: беседа, оставив в стороне институт президентства в Борсхане, была сфокусирована на её алмазах.
– Всё зафиксировано по международным правилам, – продолжил Афолаби. – Вертолет летит в Хараре, – вскинув руку, он посмотрел на украшенные бриллиантами часы «Картье», при этом крупный бриллиант в запонке испустил колючие лучики всех цветов радуги. – А, возможно, уже приземлился. Я узнаю с минуты на минуту.
– Возможно, не стоит спешить с оглашением этой, безусловно, радостной вести, – сказал Мак. – Сейчас сам факт существования этого месторождения находится под вопросом. Под большим вопросом… То ли произошла ошибка в определении координат, то ли проведена афера с целью укрепления экономики Борсханы, и никакого месторождения не существует…
– Неужели даже до этого додумались?! – Афолаби изобразил изумление.
– В первом случае положение поправимо, во втором – нет! – продолжил Мак. – Люди больше верят в плохие вести, поэтому акции борсханских алмазов падают!
Камински и Вебер кивнули: они знали это лучше других. Или, во всяком случае, не хуже.
– Но сегодня до конца торгов они взлетят вверх! – улыбнулся Афолаби.
Мак предостерегающе поднял палец, как будто обращался к кому-то сидящему высоко-высоко и внимательно наблюдающему за ними.
– Как мы знаем, алмаз – самый твёрдый природный минерал, но рынок алмазов менее прочен, как, впрочем, и любой рынок… Если не слишком спешить, то курс акций просядет, а может и рухнет. Мы получим возможность скупить их по бросовой цене, а заодно решить еще ряд экономических и политических задач…
Мак встал и торжественно, как фокусник, вынимающий из пустого цилиндра веселого пушистого кролика, развел руками.
– И тут оказывается, что копи Архангелов не только реальность, но подтвержденная реальность! Цены резко взлетают! Это миллиарды в денежном эквиваленте, экономическая выгода и всплеск политического могущества! Надеюсь, господа, никто из вас не против такого бонуса, который сам идет в руки?
Афолаби начинал нравиться этот хваткий светловолосый проходимец Мак с небольшим шрамом в опасном для жизни месте – по самому центру сонной артерии. Собираясь на эту встречу и просматривая предоставленные БББ информационные справки о будущих собеседниках, Афолаби не мог не заметить, что данные на Мака невероятно скудны. Работал на Агентство национальной безопасности, уволился в связи с каким-то внеслужебным скандалом, открыл частную компанию «Цифровая акула», занимающуюся обработкой больших массивов данных. Ни вузовских фотографий, ни тайных пороков. Неизвестно даже, настоящее ли это имя, полученное при рождении, – Мак Маккуин.
«Нужно будет разузнать, при каких обстоятельствах получен его шрам», – подумал директор алмазной корпорации «Алмазы Борсханы». Что-то подсказывало, что этот шрам получен вовсе не в пьяной драке.
– Что ж, отличная идея, – лаконично и уже без всякой театральности сказал шейх. – Обрушить рынок бывает время от времени полезно. Особенно, когда он уже рушится сам по себе.
Похоже, Ахмед бин Касим выразил общее мнение: американские политические «решалы» согласно кивнули.
Афолаби заметил, как они сделались несколько отстранёнными, погружаясь в свои мысли, которые вряд ли захотели бы произнести вслух. Наверняка просчитывали дальнейшие ходы, связанные с принятым только что решением. Финансист, скорей всего, планировал сыграть на свои, и его куш будет самым большим. Остальные вряд ли располагали сколь-нибудь объёмными пакетами ценных бумаг: всё-таки это весьма недешёвый актив. Но в современном финансовом мире информация – ценнейший товар. И если знать, кому этот товар предложить, да к тому же обладать ресурсами, чтобы проконтролировать ситуацию, исключив дальнейшую перепродажу, – можно неплохо заработать. Судя по блеску, который появился в глазах каждого из присутствовавших, у них выстраивались довольно многообещающие схемы биржевых или околобиржевых сделок.
– Искренне поздравляю вас, – продолжил Мак, обращаясь к Афолаби. – Нас будут радовать любые ваши успехи. Если вас будут радовать наши.
Мак, похоже, решил не скрывать, кто в этой четвёрке теневых воротил располагает правом решающего голоса, и уже открыто говорил за всех. Афолаби решил не отмалчиваться: как ни крути, а вести разговор с обозначившимся лидером следует с большей открытостью.
– Думаю, общение будет взаимным.
– Тогда… простите нам нашу настойчивость… насколько реально произвести ту политическую рокировку, о которой мы тут уже упомянули несколько раз?
Осторожный Афолаби лишь пожал плечами: как знать.
– Как всегда, у каждой стороны есть свои болельщики, приятели, родственники приятелей, держатели акций, – продолжил Мак. – И когда интересы этих людей в тех или иных критических ситуациях расходятся, они оказываются в разных лагерях, что может привести к некоторым… э-э, осложнениям. И я хочу задать простой вопрос: кому в критической ситуации подчинятся «Чёрные леопарды»?
Вопрос был, мягко говоря, щекотливым, и словно для того чтобы снизить остроту момента, к столу начали подходить официанты с подносами, уставленными основными блюдами. Афолаби пронаблюдал, как перед банкиром появилась дымящаяся тарелка с супом из акульих плавников.
– Они подчиняются моему давнему проверенному другу полковнику Абигу Бонгани, – сказал Афолаби, когда официанты развернулись и ушли. – А тот подчиняется мне.
Мак ответил неопределённым кивком.
– Но укрепилась ли его привязанность к вам после отсидки в тюрьме? Сколько он провел в блоке для пожизненников? Семь или восемь лет?
Мак демонстрировал неплохую осведомлённость, свидетельствовавшую о том, что его вопросы ставятся не для получения ответов, а для наблюдения за реакцией собеседника.
«Пожалуй, с этим можно иметь дело, – думал Афолаби. – Дело иметь можно, но доверять нельзя ни на минуту».
– Трудно сказать навскидку, – ответил он. – Его сажали несколько раз, выпускали и снова сажали. В общей сложности, полагаю, столько и наберётся – семь-восемь лет.