Одним словом, на базе «Зет» было всё, чтобы каждый здесь находящийся мог разрешить себе, что называется, «слететь с катушек» и оторваться в меру здоровья и фантазии. Особую пикантность ситуации придавало то, что сделать это можно было на охраняемой территории, в кругу людей, с которыми вряд ли придётся соприкасаться в дальнейшем.
Пилоты, недолго думая, сразу же пустились во все тяжкие, к ним, не задумываясь, поспешил примкнуть французский геолог.
Бонгани, соблюдая иерархию, держался в стороне от разгульной компании. Впрочем, судя по тому, как часто в коттедж руководителя экспедиции доставлялись еда и напитки, а также наведывались длинногие горничные, полковник вряд ли тратил своё время на повторение устава «Черных леопардов» или просмотр телевизора. А вот Петерс Клемент заперся в своем коттедже и, как подозревала Кира, пил вчерную.
Пилоты и Луи Дюран, позволившие себе открытый ничем не сдерживаемый разгул, с утра накачанные алкоголем и облепленные весёлыми фигуристыми девушками, умудрялись наполнить территорию базы столь плотной атмосферой последнего мальчишника перед свадьбой, что создавалось впечатление, будто коттеджи заселены английскими и российскими туристами, решившими посоревноваться в искусстве пития и сопутствующих утех.
Кира и Жак, довольствовавшиеся экзотическими массажами и романтическими прогулками по парку, выглядели на этом фоне истинными пуританами.
– Меня пугают не столько вооруженные «леопарды» в бронежилетах, сколько эти… несколько невменяемые люди, – сказала Кира Жаку, стоя у окна спальни и наблюдая в просвет между шторами, как Луи и старший пилот пытаются сбить струями шампанского ананас, водружённый на ягодицы хохочущей мулатки, растянувшейся на бортике фонтана.
– Брось, – отозвался стоявший у другого окна Жак. – Чего их бояться? Видишь, они с трёх шагов не могут попасть в довольно крупную цель. Я бы сбил ананас из пистолета с разворота, причем, без всякого риска для этой роскошной задницы.
– Всё шутишь, – вздохнула Кира. – А между тем, похоже, мы в плену…
– Даже не думай об этом: уверен – это временная задержка. Не похоже, что готовится жёсткий финал.
– Жёсткий финал? Что это значит?
– Ликви…, – он оборвался на полуслове и исправился. – Ну, неблагоприятный для нас.
– Это профессиональный термин?
– Нет. Просто пришло в голову.
– Не похоже… А ты устраивал жесткие финалы?
– Гм… Как тебе сказать… На войне всякое бывает.
– Так ты воевал по-настоящему?
– Приходилось… Мы прыгали с парашютом и вступали в бой с противником. Хотя боевые действия не наша задача. Думаю, что это делалось «для обкатки»…
– Для обкатки, – задумчиво повторила Кира. – Этот оборот тоже только пришел тебе в голову? Так же как «потрошение» и пистолет под челюстью Рафаила?
– Прекращай допрос! Все равно без «третьей степени» ты из меня ничего не выжмешь…
– Третьей степени… У тебя голова набита профессиональными терминами. А какой у тебя был псевдоним?
– Псевдоним?
– Не делай вид, что ты удивлен. На такой службе обязательно должен быть псевдоним. Какой?
– «Виктор», «Победитель», – нехотя ответил Жак. – Давай сменим тему. Ты тоже слишком много знаешь для бухгалтера… Пойдем лучше тоже выпьем шампанского! Что-то ты напряжена и не можешь расслабиться. В чем дело?
– Дело в том, что я повторила путь своего отца… Он шел по колено в грязи и по щиколотку в крови, он нашел алмазы, но в силу подковерных игр его убили! Я вычислила всю цепочку: Афолаби – Бонгани – Траоле – Рафаил… Главный отдал команду, а остальные ее исполнили. Судьба распорядилась так, что Рафаил и Траоле получили по заслугам, а те, кто наверху, как всегда, остались безнаказанными…
– Как говорится: «Еще не вечер!» – философски сказал Жак. – В конце концов, все получают свое… Справедливость, как правило, торжествует!
– Ой, ли? – скептически бросила Кира.
– Пойдем лучше пить шампанское! Чувствую, что скоро бесплатный отдых закончится.
– Это точно. Сказки длинными не бывают.
К исходу второго дня кутеж прекратился – шальная компания выдохлась.
Кира не поверила своим глазам, когда во время утренней прогулки застала Луи на берегу озера в глубине базы с удочкой в руках. После обеда пилоты и геолог засели в беседке перед коттеджами за шахматы и кости, а затем перешли к какой-то экзотической игре: участники перекладывали разноцветные камешки в лунках продолговатой доски.
– Это калах, – сказал Жак, когда они с Кирой проходили мимо беседки, из которой раздавались азартные вопли. – Африканские шахматы. Или покер. Специфическая игра. Меня когда-то учил мой однокашник по спецшколе. Но я так и не успел её освоить.
– Предлагаю сыграть в другие подвижные игры в номере, – Кира потянула мужа за руку: ей показалось, что он не прочь присоединиться к игрокам в африканские то ли шахматы, то ли карты.
Странный подневольный отдых закончился, как и было обещано, утром четвёртого дня. На рассвете авиационные техники, расквартированные на базе, вернули в «Super Pumu» аккумуляторы, пилоты запустили двигатели, проверили работу электроники.
– Можно лететь, – доложил старший пилот, стоя перед Бонгани навытяжку, но стараясь не дышать в его сторону.
И вертолёт продолжил свой путь в первоначальный пункт назначения – столицу Борсханы Хараре.
Бонгани был задумчив и погружён в себя. Как любой человек действия, он испытывал раздражение и дискомфорт, когда оказывался в ситуации, на которую никак не мог повлиять. Но, выполняя приказы Афолаби, нужно быть готовым к любому повороту событий. И Бонгани отрешённо смотрел в иллюминатор, наблюдая за тем, как внизу плывёт густое месиво африканского леса, с проплешинами полян, жилками реки, горбами холмов.
Таким же отрешённым взглядом он наблюдал бы за тем, как в сторону вертолёта направляется ракета земля-воздух, запущенная с одного из этих холмов. Что ни говори, а наличие в команде «Чёрных леопардов» делало атаку в воздухе наиболее удобным и малозатратным вариантом ликвидации. Не исключено, что трёхдневная отсрочка связана с тем, что надо было подготовить операцию «по нулевому варианту»… А время, конечно, выбрано, когда этот квадрат не попадает в поле зрения американских или российских спутников. Происшествие всегда можно списать на неуправляемые племена. Да и останки вертолёта можно скрытно вывезти с места крушения…
Ракетной атаки, однако, не случилось.
Уже в конце первого дня в мировой прессе появились сообщения о пропавшем вертолете. Высказывались разные версии, от несчастного случая вроде столкновения с горой, до террористического акта и нападения воинствующих племён, обзаведшихся переносным зенитно-ракетным комплексом. Автор последней версии – журналист британского таблоида Sun – даже оснастил свою статью фотографией туземца в боевой раскраске с водружённым на плечо ПЗРК.
Во многих изданиях публикации о предположительном падении вертолёта сопровождались аналитическими статьями, смысл которых сводился к тому, что никакого месторождения Архангелов на самом деле не существует – и вертолёт с экспедицией пропал не случайно. Его исчезновение, намекали аналитики СМИ, ставит жирную точку в деле, которое можно называть крупнейшей алмазной аферой современности. Три дня бушевал информационный ураган, охвативший деловую прессу по всему миру. Глубина падения алмазных акций Борсханы достигла исторического минимума за последние пятнадцать лет – со времён последней гражданской войны.
И вдруг все чудесным образом изменилось. Сначала американская «The Wall Street Journal» сообщила, что неизвестные лица скупили обесценившиеся акции алмазных предприятий Борсханы. Вслед за этим во французской «La Tribune» вышла публикация о том, что пропавший вертолет благополучно приземлился в Хараре. Как рассказал корреспондент «La Tribune» со ссылкой на соотечественника Луи Дюрана, геолога экспедиции, задержка произошла из-за технических неполадок. Комиссар ООН подтвердил факт вынужденной посадки в диком лесу, а заодно и реальность «месторождения Архангелов». Новость пронеслась стремительной волной по мировым СМИ и всколыхнула фондовый рынок. Алмазные акции вновь подскочили в цене. Многие фирмы разорились или понесли серьезные убытки. Кто и сколько выиграл на данной истории, оставалось только догадываться. Многих экспертов удивило то, что французские государственные компании, занимающиеся алмазным бизнесом, оказались в числе сорвавших большой куш. Как им это удалось, никто объяснить не мог.
На месте посадки «Super Pumu» встречали наглухо затонированные «мерседесы» и взвод «леопардов». Сверкая на ярком солнце одинаковыми чёрными тушами, машины излучали гипнотические лучи власти и неких высших интересов, перед которыми ценность человеческой жизни резко падает.
Спустившись по трапу и оглядев эскорт, Кира сказала Жаку, не слишком заботясь о том, чтобы её не слышал Бонгани:
– А где же военный оркестр? Я бы послушала, как звучит гимн Борсханы.
– Я тебе его напою, – ответил Жак и принялся напевать торжественную мелодию, имитируя духовые инструменты и барабанную дробь.
Бонгани смерил его мрачным взглядом и Жак, хоть и не сразу, прервал свою музыкальную импровизацию.
– Так три куплета, а в конце крещендо, – резюмировал он, обращаясь к Кире.
Майор, возглавлявший группу сопровождения, приблизился к Бонгани и, отдав ему честь, доложил, что прибыл в его распоряжение по личному приказу президента. Похоже, такой поворот сюжета обрадовал и успокоил полковника – он козырнул майору и улыбнулся.
От Жака не ускользнули нотки уважения, прозвучавшие в голосе спецназовца. Они с Кирой переглянулись, и Жак отдал бы руку на отсечение, что она в эту минуту думала о том же, о чём и он: «Держаться бы подальше от этого любимчика здешних гвардейцев на случай очередной африканской заварушки».
Бонгани отвёл старшего «леопардов» в сторону, обменялся с ним несколькими короткими фразами и двинулся в сторону машин.