— Понятия не имею. Хотя. — Оля задумалась. — Спустя пару месяцев после его смерти, в квартиру приезжала какая-то женщина, и не один раз. Мы с Геной тогда подумали, что квартиру Дмитрия Сергеевича кому-то продали, и решили, что это наша новая соседка. Однако с тех пор она больше не появлялась, а квартира так и стоит закрытая.
— Но ведь квартира не может никому не принадлежать? — сказал Валера. — Если она частная, значит, у нее действительно имеется новый владелец.
— Ничего не могу сказать Вам по этому поводу. — Пожала плечами Оля. — Так Вы поедете к моей маме?
— Конечно, только с соседями переговорим. — Сказала Катерина.
— А, может, и меня с собой захватите? Мы с мужем как раз сегодня ее проведать собирались.
— С удовольствием! — согласилась Катерина. — Вы нам дорогу покажете.
— И мне удобно! — обрадовалась девушка. — На общественном транспорте не тащиться. Я бы позвонила Гене, сказала, чтобы он отправлялся туда прямо после работы, а сама поехала бы с Вами.
С соседями, можно сказать, им совсем не повезло. Из восьмерых опрошенных жильцов о приемном сыне Купидонова вспомнили только двое. Причем, один из них, старичок лет семидесяти пяти, проживающий не в доме Купидонова, а в соседнем, где ранее жила жена Дмитрия Сергеевича, сказал, что мальчишкой он был очень хулиганистым. Вечно водился с какими — то непутевыми подростками. И что мать его, — хорошая, душевная женщина, переживала из-за этого. Второй его вспомнила женщина, тоже пожилая. Она сообщила, что в детстве и даже в юности, ребята почему-то дразнили Сашу Дряблый.
Олина мама, которая жила в другом районе города, сообщила им то, что смутно помнила из рассказов своей матери, соседствующей с четой Купидоновых. Их сын в самом начале перестройки, якобы, влип в какую-то темную историю, связанную с большими деньгами. Одним словом, "попал". Оттого и скрылся из Тулы, заметая следы. Однако о подробностях этой истории она сообщить не могла.
— Сами-то Купидоновы об этом почти не распространялись, а с мамой моей обсуждали изредка в общих чертах. — Сказала в заключении Антонина Николаевна. — Но с тех пор, как он уехал, соседи его больше не видели.
— Ну, что ж, скудноватая информация получилась! — отчаялась Катерина после того, как они ушли от последней свидетельницы.
— Мы узнали самое главное. — Подбодрил ее Валера. — Купидонов переписывался с пасынком, и если наших стариков связывала какая-то тайна, он вполне мог о ней знать. А так как он совсем не показывался в Туле, значит, переписка у них являлась почти единственным способом общения.
— Почти? — удивилась Катерина.
— Конечно. До того, как Купидонову поставили телефон. А из незаконченного письма моего отца ясно, что телефон Дмитрию Сергеевичу установили совсем недавно.
— А мобильник?
— Похоже, не было у Купидонова мобильника. Ведь мой папа общался с ним только через письма, а звонил изредка на Тульский узел связи, куда Дмитрия Сергеевича вызывали на переговоры.
— То есть, ты хочешь сказать, что в квартире Дмитрия Сергеевича могут находиться письма пасынка, из которых…
— Мы, возможно, могли бы что-то узнать! — закончил за нее Валера. — Но, увы!
Катерина взглянула на него, вопросительно.
— Придется еще потрудиться и разыскать женщину, которая приезжала сюда по сведениям Оли. Я уверен, что она является владелицей квартиры, иначе зачем ей было туда приезжать?
— Но у кого она могла ее купить?
— Предположительно у пасынка Купидонова.
— А как ты собираешься ее отыскать?
— Через местный ЖЭК. Можно просто поинтересоваться, кому теперь принадлежит эта квартира.
— Здорово! — обрадовалась Катерина. — Так почему бы нам туда не отправиться сегодня?
— Да, что ты, Катюш! Такие учреждения обычно работают до пяти или до шести вечера, а сейчас уже почти восемь! Да и потом, я боюсь нам с тобой, как посторонним, такой информации могут не дать. Лучше не станем рисковать и привлекать к себе внимание.
— Но как же…
— У меня на этот счет уже закралась одна мыслишка. Я попытаюсь сделать это официально через свою фирму, под каким-нибудь существенным предлогом.
Они подошли к машине.
— Выходит, ехать нам сегодня больше некуда! — заключила Катерина.
— Как некуда? — В Москву, домой! — улыбнулся Валера.
И тут Катерину осенила дерзкая идея.
— А почему бы нам не пробраться в квартиру Купидонова сегодня ночью?
— Что?
— Ну… Хотя бы попробовать! Вдруг у нас получится открыть замок?
— Катюш, ты что?
— А, что такого? На площадке всего две квартиры. Комаровы как раз уехали. И если постараться сделать это тихо, никто ничего не узнает, а Валер? Мы же только письма поищем!
Валера задумался.
— Ну, что мы, зря приезжали в такую даль? — подхлестнула его Катерина.
Валера задумался.
— Ну….такой поступок, прямо скажем….. но думаю, стоит попробовать!
— Стоит! — обрадовалась Катерина. — А пока? Что мы будем делать до ночи?
— Думаю, закатимся в какой-нибудь местный ресторанчик, как ты на это посмотришь?
— С удовольствием. Только в самый уютный, идет?
— Идет! Только как мы определим какой здесь самый уютный, вот вопрос!
— Положись на меня, — засмеялась Катерина. — Я сумею.
"Самый уютный" кабачок с названием "Звездный" они нашли в центре города. Народу там было не много. На эстраде работали местные музыканты, наигрывая какой-то блюз. И хоть играли они не профессионально, именно такой репертуар показался Катерине первым признаком желаемого уюта.
Они с Валерой заказали отдельный столик не в большом общем зале, а в соседнем, где каждое место было отгорожено от соседнего тяжелой портьерой. Меню, на удивление столичных гостей оказалось здесь очень приличным. Катерина пожелала форель, запеченную в тесте с лимонным соусом, бокал белого вина, и салат из овощей. Валера, полагаясь на ее вкус, заказал то же самое и дополнительно блинчики с куриной печенью.
— А спиртное? — спросила Катерина. — Разве ты не хочешь выпить за успех нашего предстоящего мероприятия?
— Я воздержусь. — Отказался Валера. — Веселеньким окажется наше мероприятие, в случае чего, а если тебя еще и за рулем застукают пьяную… Ты расслабляйся, Катюш, отдыхай. А машину я поведу.
— Глупости! — Меня еще никто не проверял на предмет трезвости за рулем. У гаишников, при виде девушек, это обычно не принято. Не порть вечер, Валер! Мне так хочется вина, а в одиночку его пить совсем неинтересно.
— Хорошо!
Они ели, пили вино, болтали и танцевали. Катерина и впрямь расслабилась, и оттого была благодарна Валере.
— Спасибо тебе, Валер!
— За что?
— За эту поездку. За ресторан. Я впервые расслабилась после того, что случилось, и это для меня очень важно. — И вообще, дружок, похоже, ты мне нравишься! — добавила она про себя.
Они поставили машину подальше от дома Купидонова, чтобы она не бросалась в глаза случайным прохожим. Валера собрал все, отыскавшиеся в автомобиле отвертки и ключи, прихватил даже связку ключей от квартиры.
Катерина засмеялась.
— Хороши домушники!
На удивление, возиться с Купидоновским замком долго не пришлось. Примерно через полчаса они оказались в квартире. Но, к сожалению, ничего там не нашли.
— Странно, — сказал Валера.
— Что?
— Писем пасынка здесь не могло не остаться, раз они вели переписку? Не унес же их Дмитрий Сергеевич с собой в могилу!
— Логично!
— Выходит, их то-то изъял, Катюш!
— Может та приходящая женщина?
— Может быть.
— Ну, и что ты думаешь насчет всего этого?
— Что кто-то охотится за письмами наших стариков, а возможно и еще за чем-то.
— За чем?
— Думаю, за тем, что отыскал мой отец в какой-то ножке!
— А может…. Охотник пасынок Купидонова?
— Ты читаешь мои мысли, Катюш, я только что об этом подумал.
ГЛАВА 32
Он лежал на диване в своей одинокой квартире и крутил в руках бриллиант.
— На сколько, ж, интересно, один такой камушек потянет? Нет ну просто один, без всего остального?…… Да! Жаль! Узнай он о нем пораньше, может жизнь сложилась бы совсем по другому…
Совсем по другому….. И воспоминания, нахлынувшие в тот же миг, унесли его в далекое детство.
Саша рос болезненным мальчиком. Заморышем, как окрестила его однажды бабушка. Достатка в семье не было. Мама растила Сашу одна. Она, оказывается, его пригуляла. Это неприятное сообщение Саша услышал, когда ему было девять лет. Его тогда свалила корь, которую он подхватил в школе, и из которой выкарабкивался гораздо дольше своих одноклассников.
Саша проснулся и хотел, было, позвать бабушку, чтобы та принесла ему клюквенного морса, но в это время услышал, как бабушка с мамой разговаривают на кухне.
— Не знаю! Вон Севка Невидомский неделю отвалялся, и на тебе, уже на ногах! А наш уже с месяц болеет! Ты поглянь только, и ничто его недуг не берет! — сетовала бабушка. Ты, Верка, коль уж пригуляла дитя, так пригуливала бы от кого поздоровей, а не от этого доходяги Борьки! У него свои дети вечно в соплях ходят, и твой болезненный получился.
— Тихо! — предостерегающим шепотом произнесла Сашина мать.
— Да он спит, я только что в комнату заходила. — Сказала бабушка, не убавив тона.
У Саши екнуло сердце. — Так значит, мама родила его от чужого отца, а своего, о котором она сообщила, что тот умер, у Саши никогда и не было! Этот факт больно резанул его по самолюбию. — Мама, как какая-то воровка, украла отца у чужих детей, чтобы родить собственного? Но почему? Почему она не нашла себе другого мужчину, — свободного? Зачем ей понадобилось рожать его, Сашу от чужого отца? От какого-то Борьки, у которого имеются свои дети? Ведь его мама красивая женщина и стройная. Их соседка, например, тетя Лара, была толстой, по сравнению с мамой, и это Саше очень даже не нравилось. Он, по крайней мере, не хотел, чтобы тетя Лара оказалась его мамой. Или Полина Сергеевна, его учительница. Та, напротив, была очень худой. Такой худой, что даже косточки на плечах выпирали у нее через кофточку или платье. Ребята про себя дразнили ее кощейкой. Сашина же мама, была совершенно нормальной. Без всяких там кощейских косточек и выпирающего вперед живота. К тому же, у нее были очень красивые волосы до плеч. Вьющиеся, каштановые! Так почему же для нее никого не нашлось? — обиженно поджав губы, подумал Саша. Значит…. выходит, он по прав