бумаге.
— Знал бы ты, сколько я таких контрактов подписал.И при спуске в батискафе, и на Полюсе…
— Странный тыпарень, — сказал Майкл, забирая ручкуи свой экземпляр контракта.
Онисидели в своей никопольской квартире, освещенной закатным солнцем. Джейн вышлав супермаркет. За открытым окном с писком носились стрижи.
— Чтоже во мне странного? — спросил Быков.
— Не сидится тебена месте, — пояснил свою мысль Майкл. — Деньги, японимаю. Но с твоим именем давно можно было поставить делона поток. Одни фотографируют, ты покупаешь снимки и продаешь.
Предложение вызвалоу Быкова недоверчивый смешок. Потом он понял, что Майкл нешутит, и стал серьезным.
— Это было бы скучно, — сказалон. — Мне казалось, что мы с тобой оба этопонимаем.
— Конечно, Дима! — Майкл рассмеялся, сделав это несколько громчеобычного. — Но когда видишь перед собой такого же чокнутого,как ты сам, то никогда не перестаешь удивляться. Виски хочешь?
—Бурбон? — спросил Быков, которого не слишком вдохновлял привкус кукурузноговиски.
— Я редко изменяю своим привычкам.
— Бурбон так бурбон.
Они добавилив стаканы колотого льда и расположились на балконе, откуда открывалсявид на ничем не примечательную улицу. Если убрать с неесовременные автомобили и пустить «Жигули» с «ГАЗами» и «ЛАЗами», тоона снова смогла бы служить декорацией для съемок фильма обСССР. Ах да, оконные рамы были пластиковые. Но установлены онибыли в домах, построенных очень, очень давно. И все техрущевки, которыесчитались когда-то временными жилищами в переходныйпериодмежду социализмом и коммунизмом, вросли в потрескавшийся асфальт навечно,даже не думая уступать место современным зданиям.
Пока делались пробные глоточкидля смакования напитка, Быков изображал полную расслабленность, хотя успел убедитьсяв том, что Майкл никогда не делает ничего просто так.Распивание виски было затеяно для какого-то разговора. Майклу была нужнанепринужденная атмосфера, и он ее создавал.
— Парни Макса тоже подписалитакие договоры, — обронил он как бы невзначай.
— Не сомневаюсь,— сказал Быков, глядя в стакан.
У него осталось самое неприятноевпечатление от знакомства и общения с «великолепной семеркой». Подлое нападениеСамвела и его угрозы характеризовали всю компанию красноречивее любых слови вежливых улыбок. Негодяй оказался прав в одном: Быков немог рассказать Майклу об инциденте, чтобы не получить обвинение вдомогательствах к Джейн.
Во время пикника, пока все беззаботно поедали шашлыки,к Быкову как бы невзначай приблизился шкафообразный Вадик и селна бревно рядом.
— Говорят, ты сегодня чуть не утонул, — сказал он, макая лаваш в острый соус и отправляя врот кусок за куском, отчего его губы казались накрашенными помадой.
—Кто говорит? — бесстрастно спросил Быков, не переставаяжевать.
Почему-то этотпростой вопрос рассердил Вадика.
— Ты не умничай, мужик, — процедилон. — Я пришел сказать, что у нас один завсех и все за одного. Ты не только Самвелу непонравился, но и всем нам.
— Он объяснил, — кивнул Быков,отставил одноразовую тарелку и стал пить пиво.
— А разобъяснил, — продолжал Вадик, сопя, — то собирай манатки ипроваливай. Мы сами сфоткаем, чего хошь. Ты, Дима, лишний.
— Чтовы так взъелись на меня?
— Не твоего ума дело.
— Авот я так не считаю. — Быков встал, сунул вруки растерявшемуся Вадику пустую банку, тарелку с непрожеванными комочками ипошел к костру, обронив через плечо: — Отнесешь в мусор.Только на пляже не бросай, мы же боремся за чистотуприроды, верно?
Как и следовало ожидать, Вадик не бросился на обидчикас кулаками, а ограничился тем, что растоптал пластик и жестьсвоими огромными ножищами. Подобно Самвелу, он предпочитал действовать украдкой, исподтишка.Это могло означать только одно. Парни, найденные Максом, по неизвестнойпричине стремились избавиться от Быкова. Перебрав все возможные причины такойантипатии, он пришел к выводу, что семерка видит в немсоперника. Какими глазами смотрели они на Джейн! С присутствием МайклаЧернова они вынуждены смириться, поскольку он, как говорится, заказывает музыку,и, следовательно, остальным остается лишь плясать под его дудку. Авот лишний танцор им ни к чему. Вот почему этисемеро так ополчились против Быкова. Они попросту хотят избавиться отконкурента в его лице.
Сейчас, сидя на балконе с Майклом, онпредположил, что разговор о команде зашел не зря, и неошибся.
— Между нами говоря, — сказал Майкл, — Максим иребята от тебя не в восторге.
— Я тоже, — буркнулБыков. — Они объяснили, в чем дело?
— Напрямую нет. НоМаксим уже несколько раз спрашивал, зачем я беру тебя, ипредлагал не заключать с тобой контракт.
— Но он чем-то этомотивирует?
— Утверждает, что даже необоснованная, инстинктивнаянеприязнь может оказаться роковойпри совместном путешествии. Замкнутое пространство, вынужденная близость — эти обстоятельствапорой не только до конфликтов доводят, но и до настоящегокровопролития.
— Майкл, — заговорил Быков, выслушав партнера, — скажичестно, ты решил обойтись без моих услуг? Не люблю, когдаходят вокруг да около.
— Если бы я хотел от тебяизбавиться, то зачем бы подписывал с тобой контракт?
— Тогда кчему этот разговор?
— Постарайся найти общий язык с Максом, — ответилМайкл. — Мне в коллективе конфликты ни к чему.Вам вместе плыть, работать и делить трудности. Хотелось бы, чтобывы достигли взаимопонимания.
— Максим тоже отправляется с нами? — неприятноудивился Быков.
До этого момента он не отдавал себе отчета втом, чтос большим недоверием относится к знакомому Майкла. Как-тоуж больно подозрительно выглядела их встреча в Никополе. Словно Максспециально попался Майклу на глаза, а потом еще и подсунулему этих странных гребцов и яхтсменов, половина из которых неумеет плавать как следует. Может быть, в этомвсе дело?Может быть, Максим и его команда замышляют что-то недоброе? Еслитак, то тем больше у Быкова оснований держаться рядом. Толькоон будет способен защитить Джейн в случае чего.
Пока эти мыслипроносились в его голове, Майкл подтвердил, что Максим намерен сопровождать«своих бравых парней», как он выразился. Быков пожал плечами, понимая,что от его мнения тут ничего не зависит. Уставившись назакатное небо над городскими крышами, он сказал:
— Завтра приглашу Максас собой на строительство, там поговорим. Ты его давно знаешь?
—А тебя я давно знаю? — ответил Майкл вопросом навопрос. — Нет, Дима. Дело не в этом. Дело вдоверии. Максиму я доверяю. И тебе тоже. И я хочу,чтобы между вами не было трений.
Быков не стал говорить, чтоконфликт у него возник не с самим Максимом, а сего компанией. Да он бы и не успел объяснить. ВернуласьДжейн, и Майкл отправился к ней, чтобы наградить сочным поцелуем,похожим по звучанию на то, как если бы он быстрои энергично высосал мякоть инжира или попробовал на вкус истекающуюсоком хурму. Для Быкова это было слишком. Он отправился напрогулку, умудрившись при этом не хлопнуть дверью слишком сильно.
Отношения этойпары были, мягко говоря, странными.Майкл часто обращался с Джейнгрубо, с особым удовольствием проделывая это в присутствии посторонних. Почемуона позволяла и прощала ему хамские выходки, у Быкова вголове не укладывалось. Эта странная зависимость Джейн от Майкла недавала Быкову покоя. Будь у них теплые отношения влюбленных, ондавно пошел бы своей дорогой, оставив их в покое. Ноамериканка явно страдала и, бывало, откровенно тяготилась присутствием Майкла. ПоройБыков перехватывал ее смущенные, тоскливые взгляды, говорящие о ее истинномотношении к положению невесты такого человека, каким являлся Майкл. Приэтом о помощи она никогда не просила ни вслух, нибезмолвно. Такое ее поведение связывало Быкову руки. Он не могбросить ее на произвол судьбы. Он должен был находиться рядомв тот момент, когда последняя капля переполнит чашу терпения Джейни она станет искать защиты от произвола Майкла. Вот почемуБыков был вынужден ждать и находиться рядом. В этом онвидел свой долг. И возможное счастье.
Захваченный своими мыслями, он шелпо ночным улицам все дальше и дальше. Теплый воздух былласков и ароматен. Розоватый свет фонарей придавал городу особое, неповторимоеочарование.
Вспомнилось, как давным-давно, такой же летней ночью он возвращалсясо своего первого свидания. Девочку звали Ларисой. Она жила втом же доме, что и Быков, но в соседнем подъездеи двумя этажами выше.
Балконы тогда стеклили редко, а дом былг-образным, так что каждое появление Ларисы отслеживалось Быковым из-за шторы.Она выходила на балкон в достаточно коротких халатиках, и егомальчишеское сердце трепетало от запретного восторга. Его сердце было готововзорваться, когда ему казалось, что предмет обожания откуда-то знает оего присутствии. Время от времени скучающая на балконе Лариса поворачивалаголову и смотрела прямо на окно Быкова, заставляя его холодетьот страха быть обнаруженным.
А потом настал день, когда она неожиданноприблизилась к нему возле школы и, строго заглянув в глаза,спросила:
— И долго это будет продолжаться, Быков?
— Что? — пролепеталон, едва ворочая языком и готовый провалиться сквозь землю.
Они обаучились в восьмых классах, только в разных, и в школепочти никогда не сталкивались или же мельком видели друг другаиздали. Образа Ларисы, стоящей на балконе с голыми ногами, быловполне достаточно ему для любви, а вблизи она выглядела совсемдругой девочкой. Курчавые волосы ее секлись, кофта на плечах былаусеяна подозрительными мусоринками, а лоб она лучше бы не пудрила,потому что от этого прыщи были еще более выпуклыми изаметными.
— Подсматривать за мной, — жестко произнесла Лариса. — Думаешь,я не вижу, как ты за занавесочкой прячешься?
— Я… Никтоне прячется! — выпалил Быков.
— Дурак ты, Быков, — заключилаона. — Чем в окно пялиться, лучше бы пригласил куда-нибудь.
Отрастерянности он пригласил. А потом, проводив Ларису до двери, долгобродил вокруг дома, раздираемый противоречиями. Волшебное видение окончательно растаяло, сменившись