так: «Кто разрешал стволы раньше времени доставать?»
Раньше времени. Значит, настанетсрок, когда пистолеты предполагается пустить в ход? Но они отправилисьза борт и теперь покоились на океанском дне.
— Я понялтвой план, Петро, — усмехнулся Быков. — Ты натырил консервови будешь поедать их в одиночку. А наши враги пустьсдохнут от зависти. И от голода.
Шовкун, только что намеревавшийся что-тосказать, замкнулся и потемнел лицом, что выглядело пугающе, учитывая егозагар.
— Тебе смешно? — спросил он. — Ладно, иди смейся.Веселись со своими упырями. Без тебя обойдусь.
Быков отошел, пожимая плечами.Любимый жест людей, не разобравшихся в чем-либо как следует ирешивших не ломать над этим голову.
Глава 14Сплошные расстройства
Замысел Шовкуна раскрылсяпо истечении недели, когда «Редкая птица» обминала Кубу, некогда окрещеннуюостровом Свободы и пережившую под этим названием один из самыхдлительных диктаторских режимов в современной истории. Первым занедужил Вадик. Заним — еще двое спортсменов. Потом Максим и остальные. Вдобром здравии пребывали только Быков, Джейн с Майклом и самШовкун. Восемь членов экипажа слегли и вставали только для того,чтобы опорожнить желудки через рот или второе отверстие, предназначенное дляэтого природой.
Покуда у парней были силы, они перегибались через бортили корячились на специальном насесте, сооруженном за кормой. Потом всеобессилели до такой степени, что половина ходила под себя, адругая половина была способна лишь отползать на некоторое расстояние отсвоего лежбища.
Быков пребывал в недоумении, пока не наткнулся на пустуюбанку из-под шпрот, валявшуюся на дне. Она была вскрыта ножом,однако, изучив крышку, Быков обнаружил несколько едва заметных дырочек, проделанныхшилом либо еще чем-то острым. Держа улику в руке, онпосмотрел на Шовкуна. Тот раздвинул усы в скрытой усмешке.
Все сталоясно. Спортсмены, хоть никаким спортом и не занимались, но былиребятами молодыми, крепкими и требовали хорошего, сытного питания. Когда укаждого из них среди вещей обнаружилась «завалявшаяся» банка шпрот, всеони, недолго думая, слопали добавку и облизнулись. Но консервы былине простые, а с начинкой из вредоносных бактерий. Шовкун недаромпродырявил крышки и продержал банки на солнцепеке, прежде чем подброситьих парням. Мало того, что испортилось содержимое, так внутри вдобавокначался опасный для человеческого организма процесс окисления. Консервы, которые мыпотребляем, превращаются в мины замедленного действия, даже просто простояв несколькодней в холодильнике. Жара же и парниковый эффект снабдили шпротывсем необходимым для развития ботулизма. Великолепная семерка во главе сМаксимом серьезно отравилась.
На третий день, когда никто из них нестоял на ногах, здоровые путешественники были вынуждены соорудить себеповязкина лица, чтобы не дышать миазмами, поднимающимися с загаженного днищалодки. Все четверо старались держаться подальше, собравшись на корме. Ночью,когда Джейн и Майкл спали, Шовкун разбудил Быкова и показалему еще три пистолета.
— Откуда у тебя? — спросил Быковхрипло.
— Тс-с. — Шовкун приложил палец к губам. — Яобыскал их вещи, пока они в отключке.
— И что тысобираешься с этим делать?
— Теперь мы вооружены, Дима. И этапогань нам больше не страшна.
— Выкинь оружие, Петр, пока никтоне увидел.
— Ты что, сдурел? — возмутился Шовкун. — Ятак долго к этому готовился. Все продумал, все сделал так,что комар носа не подточит.
— Ты хочешь провести остаток жизниза решеткой?
— За что, Дима?
— Прежде всего за незаконное хранениеоружия, Петро.А если ты, не дай бог, пристрелишь кого-нибудь,то и вовсе загремишь в тюрьму до конца жизни. Этов кино все палят друг в дружку, а их заэто не наказывают. Жизнь устроена иначе, сам знаешь.
— Они настоящиебандюги!
— Как ты это докажешь? Чем? Вот лежит перед тобойтруп безоружного человека, а ты, размахивая пистолетом, орешь: «Он былбандитом!» Кто тебе поверит?
— Ты разве не подтвердишь? — спросилпоникший Шовкун.
— Что я могу подтвердить? — спросил Быков сгоречью. — Что они мне не нравятся? Или что яих в чем-то подозреваю? У нас нет фактов, Петро. Выбрасывайстволы, живо.
— Тогда мы останемся с голыми руками, Дима. Вдвоемпротив семерых… даже восьмерых.
— С ними после твоего «лечения» дажеребенок справится, — подмигнул Быков. — И теперь они самибез оружия. Отобьемся в случае чего.
— Отобьемся? Значит, вместе теперь?
—Два кулака хорошо, а четыре лучше.
— Гляди, — предупредил Шовкун.— Американец, скорее всего, тоже с ними заодно. Девятеро противдвоих.
— Ты один девятерых стоишь, — польстил ему Быков. — Выбрасывай пистолеты. От греха подальше.
Шовкун вздохнул и подчинился.
Укладываясь рядом, онипривычно приготовились прикрыть нижние половины лиц тряпками, но поднявшийся ветербыл свеж и чист, избавляя товарищей от зловония. Быков сели посмотрел на небосвод. Одна половина его сверкала бесчисленными созвездиями,а вторая представляла собой глухую черную стену, нависшую над океаном.
—Буря приближается, — сказал Быков.
— Вот и хорошо, — отозвалсяШовкун. — Все дерьмо из чайки вымоет.
— Ты кормило застопорил?
—А как же.
— Волнами не вывернет?
— Обижаешь.
— Может, на моторек берегу пойдем?
— Давай не экспериментировать, — решил более опытныйв таких вопросах Шовкун. — В темноте на рифы напоремся.Мы же рельефа дна не знаем совсем, а карта уЧернова. Утром разберемся.
Но утром разбираться было поздно. Еще до рассветаокеан заштормил так, что волны начали захлестывать чайку. Все мужчины,способные работать, занялисьвычерпыванием воды, прибывавшей с такой скоростью, чтодоставала допояса. Майкл и Джейн закрепляли самые необходимые вещии следили за тем, чтобы их не смыло за борт.
Волны вздымались все выше, пенистые верхушки их скрывались в туманноймгле, окутавшей все пространство столь плотно, что с кормы «Птицы»не было видно, что творится наносу. Еще до полуднябуря приобрела поистине величественныеи пугающие масштабы. Лодку то возносилок небу, то швыряло в водяные ущелья, она кренилась вовсе стороны, вертелась волчком, вставала на дыбы и обрушивалась отвесновниз.
Вязанки из камыша держались на удивление надежно, как бы составляяс корпусом единое целое. Тем не менее все двенадцать пассажировежеминутно подвергались смертельной опасности. В первую очередь это касалось тех,кто был ослаблен отравлением и держался из последних сил.
Первым погибулыбчивый Валентин, не понадеявшийся на цепкость рук и привязавший себяверевками к скамье. Товарищи, находившиеся рядом, были слишком заняты собой,чтобы обращать на него внимание. Возможно, парню раскроило череп, абыть может, он попросту захлебнулся во время очередного затопления лодки,но, как бы то ни было, когда соседи спохватились, онуже не дышал. Кровь струилась по его блестящему лбу, ноне успевала стекать на лицо, смываемая все новыми волнами ипотоками воды.
Узнав о трагедии, Быков попробовал сделать Валентину искусственное дыхание,за что сам едва не поплатился жизнью. Коварная волна застиглаего врасплох и выволокла из лодки. Его пальцы были готовыоторваться от борта, за который он вцепился, когда на помощьпришел Шовкун. По-обезьяньиобхватив ногами стойку, он обнял Быкова иудержал его.Забратьсяобратно в лодку удалось лишь с третьейили четвертой попытки.
Плюхнувшись в бурлящий бассейн внутри, Быков увидел выпученныеот ужаса глаза Жеки, который смотрел ему за спину ивверх.
На них падала такая огромная волна, что сознание попросту отказывалосьпринять ее размеры как реальные. Впечатление было такое, что налодку готова свалиться водяная гора высотой с десятиэтажный дом. Онався светилась изнутри и была покрыта пенными гребнями и разводами,беснующимися на ветру.
В этот момент сквозь тучи проглянуло солнце, иосвещение сделалось потусторонним, будто во сне. Рев шторма был дотого оглушительным, что воспринимался как тишина, потому что ничего иноговсе равно не было слышно. Секунды до падения волны тянулисьдолго, как вся предыдущая жизнь.
Потом все исчезло. Стало темно. Неистоваясила тянула Быкова, стремясь выдернуть его из чайки и унестис собой. Его легкие разрывались, голова была готова лопнуть отдавления. Он попрощался с жизнью, когда их вынесло на поверхность.Лодку, сделавшуюся игрушкой волн, несло все дальше, пока ее неприкрыло от шторма одним из островов Карибского моря.
Буря бушевала доследующего утра, но самое страшное было позади. Волны заметно уменьшились,ветер больше не срывал волосы с головы. Майкл предоставил Джейнвыживать в одиночку, поэтому Быков перебрался к ней и поддерживалее, как мог. Говорить что-либо было бессмысленно, да и нео чем было разговаривать, балансируя на тонкой грани между жизньюи смертью.
Когда получалось думать, все мысли Быкова сводились к тому,что он и Шовкун стали соучастниками убийства троих человек. Послеяростного разгула стихии в лодке не досчитались не только Валентина,но также Гены и Юрия. Если бы они были здоровы,то, возможно, спаслись бы, не отдав шторму свои молодые жизни.А теперь их не стало. Совсем. И ничего поделать сэтим было нельзя.
Мрачная тайна, которую должен был хранить Быков, угнеталаего. Как только волны немного улеглись и ураганный ветер прекратилсвой неумолчный разбойничий свист и звериный рев, он пробрался кШовкуну и, вставив губы в его ушную раковину, прокричал:
— Доволен?
—Да! — был ответ.
Выкрикивая слово за словом, Шовкун рассказал, чтоночью его попытались выбросить в океан. Он не видел, ктонавалился на него во время прилива, но не сомневался втом, что это был злой умысел, а не случайность. Быковустало немного легче. Не то, чтобы камень окончательно свалился сего души, но угрызения совести стали терпимыми.
В принципе, он давноподозревал, что Майкл окружил себя настоящими бандитами. Учитывая его криминальноепрошлое, в этом не было ничего удивительного. Быков твердо для