Несмотря на загар, она выглядела очень бледной. Ее глаза былизакрыты, между глазами пролегла страдальческая морщинка.
— Джейн!
Она застонала.
— Перелом, — сказал подошедший Шовкун.
— Не каркай! — огрызнулся Быков.
Но он ужеи сам понял, что дело плохо. Вытащенная из трещины ногаамериканки распухала на глазах. Ступня и щиколотка приобретали зловещий синеватыйоттенок.
— Надо делать шину, — решил Шовкун.
— Так ищи палки!— крикнул Быков.
Очнувшаяся Джейн посмотрела на свою ногу и жалобновскрикнула.
Шовкун бегом вернулся к линии прибоя, забежал в море иполез в лодку. Это было правильное решение. Только там можнобыло обзавестись плоскими дощечками, необходимыми для того, чтобы соединить поврежденныекости и зафиксировать их в неподвижном положении. Пока Шовкун возился,Джейн успела еще раз потерять сознание, а когда очнулась, попросилапить.
— Потерпи, дорогая, — попросил Быков. — У нас нетводы. Парни забрали остатки.
— Дорогая? — уже ради одного этогостоило сломать ногу.
Джейн улыбнулась ему. Он улыбнулся ей.
Шовкун приволок наберег не только подходящие бруски, но и выломанную скамью, чтобынести пострадавшую. Он же оказал ей первую помощь, стянув шиныполосами материи.
«Надежный дядька, — подумал Быков с теплотой. — Стаким не пропадешь. У меня есть верный друг и девушка,которую я люблю… и которая, возможно, тоже меня любит. Выходит,не все так плохо?»
Он всегда был оптимистом, наш Быков.
Глава 17Вирусбешенства
До маяка было километра три, и, как ни спешили нашидрузья, тяжелая ноша не позволяла идти достаточно быстро. Чтобы неподниматься на пригорок и не продираться сквозь кусты, было решеноидти вдоль берега. Так получалось немного дальше, зато носилки нетряслись и не накренялись.
— Я чувствую себя нормально, — заверялатоварищейДжейн, испытывающая неловкость за то, что причиняет столько неудобств.— Немного пить хочется, но я потерплю. Вы отдыхайте, мальчики.Не нужно нести меня без передышки. Уже мокрые совсем.
— Отдохнем,когда доберемся, — твердили они, стараясь не показать, как усталии запыхались.
Но сделать остановку пришлось раньше.
— Что это за куницатам валяется? — спросил Шовкун, шедший первым. — Или хорек…Не поймешь.
Быков вытянул шею, чтобы посмотреть через его плечо. Напеске, подергиваясь и выгибаясь, лежал зверек размеромс кошку, нораза в полтора длиннее и с гораздо более длинным хвостом,сужающимся к концу, как у крысы, но не голым, амохнатым. Тело, лапы и морда существа тоже были покрыты густыммехом, местами таким слипшимся, что он напоминал торчащие иглы.
— Мангуст?— спросил себя Быков, когда они подошли ближе. — Да,несомненно, мангуст, — ответил он себе.
Джейн неудобно выгнулась, чтобы видеть,что происходит впереди.
— Разве мангусты водятся не в Индии? — удивилась она.
— Однажды их завезли на Ямайку для уничтожения змей,— пояснил Быков. — С тех пор они прижились ирасплодились. Помнится, их даже отстреливать пришлось, когда они кишмя кишелина острове. Статья где-то была.
— Она подыхает, мангуста ваша, — сказал Шовкун. — Мучается.
— Мангуст, — поправил Быков машинально. — Мужскогорода.
— Ему от этого не легче.
— Что с ним?— встревожилась Джейн.
— Сейчас узнаем, — решил Шовкун. — Опускай носилки, Дима. Надо посмотреть. Не могу видеть, как животинастрадает.
Они осторожно поставили дощатый настил на песок и пошли кмангусту, который то сворачивался калачиком, то резко распрямлялся, судорожно дергаяв воздухе скрюченными лапками. Оскал зверька напоминал улыбку, но маленькиекруглые глазки смотрели с невыразимой предсмертной тоской. Приблизившихся людей онне видел. Его оскаленная морда была перепачкана песком, прилипающим кслюне, беспрестанно текущей из пасти.
— Наверное, ранил кто-то, — предположилШовкун. — Могли парни камнем бросить по пути. Голод нететка.
— Ран нет, — сказал Быков. — Зато слюней хотьотбавляй.
— Что это с ним?
Мангуст в очередной раз свернулся кольцоми вдруг впился зубами в собственное брюхо.
Шовкун вздрогнул:
— Себя грызет,бедолага, так ему больно. Прибить бы надо. Или придушить.
Он приготовилсяприсесть рядом с подыхающим зверем.
— Остановись! Не смей! Не прикасайся!
Этокричала Джейн, которая не только скатилась с носилок, но ипыталась ползти, неловко отталкиваясь одной ногой.
— Ему же больно, — стал оправдываться Шовкун, выпрямляясь во весь рост. — Я хотелтолько от мучений избавить мангуста этого.
— Отойдите от него, — скомандовала американка. — Оба. Скорее.
«Да чего ты так всполошилась?» —хотел было сказать Быков,но успел договорить только до началаслога «всп», потому что мангуст с неожиданным проворством подкатился кШовкуну и попытался тяпнуть того за пальцы босой ноги.
Запорожец отпрыгнулс завидным проворством, после чего был вынужден еще дважды повторитьпрыжок и совершить несколько пируэтов, потому что мангуст не оставлялего в покое, преследуя его по песку. Это было пугающееи вместе с тем забавное зрелище. Казалось, что седой, раздетыйпо пояс, мужчина в пятнистых камуфляжных штанах отплясывает на пляжекакой-то безумный танец под никому больше не слышную музыку.
Мангуст, израсходовавна преследование последние силы, вытянулся на песке. Волны конвульсий шлипо его телу, он издал несколько пронзительных скулящих звуков изастыл.
— Ни фига себе, — пробормотал Шовкун, утирая ладонью пот.
Егоседая чуприна потемнела от влаги и прилипла ко лбу.
— Этобешенство, — пояснила Джейн, переводя дух. — У нас наферму несколько раз забегали бешеные скунсы и еноты. Потом приходилосьубивать всех собак и кошек. Бешенство сразу не распознать, аоно смертельно.
— Даже для человека? — удивился Шовкун.
— Вособенности для человека, — подтвердил Быков. — Укус такой тваризаразен. Если не сделать вовремя укол, смерть неотвратима.
— Кто бымог подумать, — пробормотал Шовкун, глядя на мертвую тушку.
— Нужнобыть осторожнее, — сказала Джейн, опасливо озираясь. — Если одинзверь взбесился, могут быть и другие.
— Нужно вооружиться, — сказалБыков.
— Ты побудь с девушкой, а я наберу камней, — предложил Шовкун.
— Камни не помогут. В такого маленького зверька непопадешь, когда бросится. Палки нужны. Дубинки подлиннее и покрепче.
— Ладно.Оставайся на месте.
Опасливо обойдя мертвого мангуста, Шовкун отправился на поискиоружия. Быков поднял Джейн на руки и отнес обратно.
— Оченьбольно? — спросил он, опуская ее на носилки.
— Почти ничегоне чувствую, — ответила она и добавила: — Кроме благодарности.И…
— И? Ты не договорила.
— И не договорю, — сказалаДжейн. — Какие могут быть признания в любви, когда яна ведьму похожа и потная, как свинья.
— Разве свиньи потеют?— удивился Быков.
— Не знаю. У нас так говорят.
Он хотелчто-то сострить по этому поводу, когда увидел мангуста, выскользнувшего изкустов и потрусившего через пляж в направлении моря.
— Здоровый, — сказал Быков. — Взбесившиеся собаки избегают воды. Это так иназывается — водобоязнь.
— Собаки, может, и боятся, — пробормотала Джейн.— А насчет мангустов неизвестно. Не двигайся. Лучше не привлекатьего внимание.
Они забыли о существовании Шовкуна, бродящего по берегу впоисках вынесенных волнами сучьев. Он увидел мангуста, подскочил и бросилсяв воду, вздымая тучи брызг. Зверек, напуганный ничуть не меньше,помчался в противоположном направлении, вильнул и столкнулся нос к носус Быковым, который, не придумав ничего лучше, загородил собой Джейни громко закричал.
Мангуста как ветром сдуло. Услышал крик и Шовкун,барахтавшийся на отмели. Решив, что товарищи подверглись нападению и зовутна помощь, он выбежал из моря и помчался к нимво всю прыть, которую позволяли песчаные барханы и босые пятки.Джейн, видя его перекошенное лицо, разразилась истеричным хохотом, еще сильнеенапугавшим Шовкуна.
— Что? — выкрикнул он, подбегая. — Укусил? Куда?
Американка,не прекращая смеяться, в изнеможении повалилась на носилки. Ее подрагивающийуказательный палец был направлен в Быкова. Когда к ней вернуласьспособность говорить связно, она объяснила, что вопль, обративший в бегствомангуста, был в точности похож на воинственный клич из старыхфильмов про Тарзана.
— Не вижу ничего смешного, — пробурчал Быков.— Что мне было еще делать? А если бы зверьоказался бешеным?
— В этом случае кричи не кричи, все равно,— рассудил Шовкун. — Слава богу, что мангуст оказался нормальным.
—Не знаю, не знаю, — покачала головой Джейн. — Послетакого вопля он мог запросто лишиться рассудка.
Девушка вновь расхохоталась. Быков,собравшийся надуться и уже нахмуривший брови, расплылся в улыбке, апотомтоже засмеялся. Их смех был подхвачен Шовкуном. Это былоне столько веселье, сколько нервная разрядка, необходимая всем троим послеиспытаний, выпавших на их долю. Отсмеявшись, они перевели дух исмущенно отвели взгляды в разные стороны. Потом мужчины подхватили носилкии продолжили путь.
Они добрались до маяка под вечер, когда солнценачало остывать, утратив ослепительный блеск, а тени удлиняться. Ветер гнул травук земле, волны, набегающие на мыс, оставляли широкие пенистые разводы.Вокруг полосатой башни носились чайки, похожие на клочки бумаги, подхваченныесмерчем.
На крыльце жилого домика сидели Толян и Вадик и азартнохрустели сухими кукурузными хлопьями, поочередно запуская руки в пакет. Женяразвешивал постиранную одежду на сухом дереве между домом и навесом,под которым не было ничего, кроме тени. Самвел упражнялся сбаскетбольным мячом, бросая его в кольцо, прикрученное проволокой к покосившемусястолбу. Никого из них не обеспокоило то, что у Джейнперевязана голень, и она не ходит, а прыгает на однойноге, опираясь на палку.
— Вода есть? — спросил Быков хрипло.
—Для вас нет, — ответил Самвел, не переставая бросать мяч.
—Глоток — сто баксов, — заявил Вадик, перемалывая хлопья зубами.