урчание в животе кого-то из парней.
— Потом поговорим, — отрезалМайкл. — А сейчас забирай свою свиту, Дима, и ложитесьспать. Как там у вас на родине говорят, утро вечерамудренее. Приятных снов.
— Выметайтесь, короче, — перевел на понятный емуязык Самвел. — Дом наш. Мы его первые нашли.
Быков вспомнил,что все еще держит лопату в руках. Мышцы непроизвольно сократились.Лопата словно сама собой развернулась штыком вверх, готовая к удару.Быков поспешно избавился от нее и отправился к товарищам.
Узнав обультиматуме, Шовкун возмутился:
— Они совсем обнаглели! Позволили хотя бы девушкепереночевать под крышей.
— Я не хочу! — быстро сказала Джейн.— Лучше я с вами.
Понять ее соображения было несложно.
— Конечно,— сказал Быков. — Петро, хватай матрас,а я возьмуподушку.
— Не выпустят, — предупредил Шовкун, возясь в темноте.
— Пустьтолько попробуют!
Навьюченные, как верблюды, друзья двинулись к выходу. Джейн прыгалаза ними на одной ноге, держась за плечо Быкова. Парниу входа, ворча, расступились.
— Матрас верни, — крикнул им вследкто-то.
— Возьми, — предложил Быков, не оборачиваясь.
— Попробуй, — добавилШовкун.
Желающих не нашлось. Спортсмены остались на месте, провожая ушедших злымивзглядами, а потом скрылись в доме. Джейн и двое ееверных спутников стали готовиться к ночлегу под навесом. Судя позапаху бензина, обычно здесь стояли машины. Звезд почти небыло, так что ночью мог полить дождь, а мокнуть нехотелось. Путешественникам вполне хватило недель, проведенных в водяной пустыне.
Они улеглисьв ряд, оставив между собой метровые промежутки. Шовкун почти сразузахрапел. Быков слушал его рулады и завидовал. К нему сонне шел, хоть убей. Причиной томубыло не нервное напряжениеот последних событий. Уснуть мешала близость Джейн. Быков ни наминуту, ни на секунду не забывал, что она лежит рядом.Именно лежит, а не сидит и не стоит, что имелоособое значение. В этом было что-то необъяснимо волнующее. Быков поймалсебя на том, что сдерживает собственное дыхание, чтобы лучше слышать,как дышит Джейн.
Внезапно ее рука протянулась из темноты и опустиласьна его руку, лежащую поверх одеяла. Во рту Быкова сталосухо,а в голове — пусто. Он не знал, какотреагировать на ее робкую ласку. Сказать что-нибудь? Сжать пальцы, даваяпонять, что ончувствует прикосновение и ценит его. Нет. Этобыло бы всеравно,что ловить бабочку. Спугнешь — ужене заманишь обратно.
Быков сглотнул, издав при этом такой звук, словночем-то подавился.
— Не спишь? — спросила Джейн шепотом.
— Нет, — ответил он голосом сильно простуженного человека.
— Спасибо тебе за все.
—Пожалуйста. То есть не за что.
— Есть за что, — сказала Джейн. — Когда надо, ты всегда рядом. С тобойя чувствую себя в безопасности. Знаешь, как маленькая девочка наруках у отца.
— Я никогда не был маленькой девочкой, — сказал Быков.
— А я была. Папа носил меня на плечахдо двенадцати… нет, до тринадцати лет. Правда, когда я подросла,он делал это только на природе, когда никто не видел.Мы не хотели, чтобы нас видели и обсуждали. Мама ругалаего и требовала, чтобы он меня не баловал, но папавновь усаживал меня на себя и носился по лесу, какбыстроногий скакун.
Джейн помолчала и убрала руку, прежде чем продолжить.
— Ятогда решила, что муж у меня будет такой же. Готовыйносить меня на руках хоть всю жизнь. Каждой взрослой женщинеиногда хочется вернуться в детство. По прошествии лет оно кажетсятаким безопасным, таким счастливым.
— А мне — нет, — призналсяБыков. — В детстве повсюду подстерегали опасности и просто неприятности.Плохие оценки, хулиганы, осуждение взрослых. Наверное… — На этот разон проявил инициативу, взяв Джейн за руку. — Наверное, мужчинееще важнее иметь рядом любимую женщину, чем наоборот. Кто быеще делал из нас героев и победителей? Кто вдохновлял бына смелые поступки, открытия, нестандартные решения?
— Дима, — перебила Джейн.— Ты сказал «любимая»? Я не ослышалась?
— Да, а что?— смутился он.
— Ничего, — испугалась она. — Не обращайвнимания. Я просто так спросила.
— Джейн, — тихо позвал Быков.
—Что? — спросила она шепотом.
— Я бы хотел, чтобы тывсегда была рядом.
— Я не люблю слово «всегда», — сказалаДжейн. — В нем уже заключается обман. Люди не могутбыть постоянно вместе. Они не знают, что с ними произойдетзавтра, как сложится их судьба. Невозможно даже пообещать, что всегдабудешь носить одну и ту же прическу или использовать туже помаду…
— Пример про помаду для меня особенно убедительно звучит,— сказал Быков, и они засмеялись этой незатейливойшутке, какдети.
Быков даже прихрюкивал от избытка чувств. Джейн булькала и всхлипывала.От того, что оба старались смеяться беззвучно, получалось только громче.
Шовкунзакашлялся, сел и хрипло позвал:
— Ты плачешь, девочка? Нога болит?
—Немного, — простонала она.
Быков вцепился зубами в ребро ладони, чтобыне расхохотаться во весь голос.
— Не плачь, — попросил Шовкун.— Эй, Димка! Проснись, Дмитрий. У твоей американки нога болит.
Джейнзабилась в истерике. Быков тоже не смог больше сдерживаться. Некотороевремя они хохотали как безумные, а Шовкун их слушал. Потомобозвал идиотами, забрал постель и ушел в темноту.
Веселье сразу иссякло.
—Когда можно смеяться, то уже как-то не хочется, — вздохнулБыков.
— Петр на нас обиделся, наверное? — предположила Джейн.
— Нет.Что еще ему оставалось делать? Ворчать и дуться. Я бына его месте тоже лег отдельно. Тебя это смущает?
— Что?
—Ну что мы остались вдвоем, — пояснил Быков.
— Почему этодолжно меня смущать? Я только рада. Нога, правда, мешает. Ноесли ты наклонишься ко мне…
Он наклонился. Их губы потрогали другдруга, проверяя на вкус, после чего сомкнулись в одно целое.Быков уже забыл, когда в последний раз целовался так самозабвенно.Это были совершенно особые поцелуи. Одни заканчивались, и тут женачинались новые, потому что губам и языкам не хотелось разъединяться.
—Хватит, — попросила Джейн, легонько отталкивая Быкова. — Иначе яили задохнусь, или сойду с ума, или еще что-нибудь хуже…
—Что может быть хуже? — спросил он с колотящимся сердцем.— Или лучше? Черт! Я совсем запутался. Голова идет кругом,как у мальчишки.
— Я хочу тебя.
— Я тоже! Джейн, я…
—Но мы ведь не сделаем этого, правда? — спросила она.— Не в этих условиях, не на земле, не рядомс другими. И без этих проклятых деревяшек на ноге. Пообещаймне, Дима. Потому что одна я с собой не совладаю,а потом буду жалеть об этом.
— Ты ни о чемне будешь жалеть, Джейн, — мягко произнес Быков и растянулсяна спине. — Ради этого я на все готов.
Их рукивстретились на нейтральной территории, переплелись пальцами, подержались друг за другаи расстались.
Они заснули одновременно, очень быстро и сразу. Как будтоумерли.
На этот раз вместе.
Глава 19Земля уходит из-под ног
Ранним утром Быковстал свидетелем паники в стане врагов. Солнце еще только поднималосьнад горизонтом, окрашенным в цвет яичного желтка. Песок был холодным,на стеблях травы и листьях проступила роса. Быков, скажем так,отошел от навеса на небольшую прогулку, закончившуюся тем, что онприсел отдохнуть в зарослях ямайского бурьяна.
С пригорка был виден двори площадка возле маяка. Из дома вышел Майкл и осмотрелсяпо сторонам. На спине его висел объемистый и, по-видимому, пустойрюкзак — тот самый, с которым он покинул «Редкую птицу».
Быковнасторожился. Куда Майкл собрался в такую рань? Почему один? Зачемнесет с собой пустой рюкзак? Неужели он задумал бежать идобираться до людей в одиночку? Чем это вызвано? Поссорился скомандой? Непохоже. Накануне Майкл и его приспешники, включая Максима, былизаодно. Тогда в чем дело? Почему американец уходит тайком, явноне желая никому попасться на глаза, почему он крадется мимочасового чуть ли не на цыпочках, определенно опасаясь выдать себяшумом?
Пытаясь разгадать эту загадку, Быков не покинул свой наблюдательный пост,а подобрался поближе и стал ждать. Жене, исполнявшему обязанности часового,было суждено поспать еще минут десять. Потом на крыльцо выскочилрастрепанный Максим и завертел головой с такой скоростью, словно собралсяизбавиться от нее за ненадобностью. Заметив спящего Жеку, он растормошилего, заставил принять сидячую позу и наградил затрещиной.
— Где америкос?Где он, я тебя спрашиваю? Спишь, сука? Ты у менявечным сном уснешь, тварь!
Возгласы сопровождались все новыми и новыми оплеухами,которые парень переносил со стоической покорностью, совершенно не вязавшейся сего обычно дерзким поведением. Вкрадчивый и вежливый Максим тоже проявилсебя с совершенно новой и неожиданной стороны. Не ограничившись легкимвнушением, он схватил провинившегося парня за горло и несколько разударил затылком о стену. Обретя свободу, Женя схватился за головуи наклонился, покачиваясь из стороны в сторону.
— Где теперь искатьЧернова? — спрашивал его Максим, явно не ожидая внятного ответа.— А что, если он не вернется? Возьмет казацкий общаки слиняет? Что тогда? Кто ответит?
«Да он настоящий бандит, — понял Быков. — Они все тут бандиты. Зачем же имбыло прикидываться спортсменами и проделывать такой длинный, полный опасностей путь?Цель могла быть только одна. Они опекали Майкла, чтобы непрозевать момент, когда он отыщет сокровища. Выходит, клад — немиф, не выдумка. Бандиты никогда не были романтиками с большойдороги. Они люди практичные и, как выражаются в их среде,конкретные. Здесьбыл четкий расчет. Парни знали заранее, куда изачем направляется Майкл Чернов. По идее они его охраняют. Ябыл нужен только для легализации предприятия. Шовкун пригодился в качествекорабела и морехода. Что касается Джейн, то Майкл таскалеес собой от скуки или же в качестве приманки. Икаждый из нас успешно сыграл отведенную ему роль в этомспектакле».
Пока Быков размышлял, из дома выбрались остальные обитатели, привлеченные громкими