Шло время. Виктор заставлял домочадцев следовать жёсткой экономии. Чтобы попусту не гонять счётчик, все должны были вечерами сидеть в одной комнате. Телевизор смотрели в исключительных случаях, когда разрешал Виктор или в данный момент отсутствовал. Но хитрый мужик, уходя из дому, стал записывать показатели счётчика и, возвращаясь, сверять их на предмет обмана, после чего нередко устраивал скандал.
Непонятно, почему за свои права и права дочери не боролась Катя, ведь всю жизнь она работала и уже могла вполне обходиться без денег мужа, тем более, их она уже давно не видела: жили на её зарплату. Виктор, правда, на свои деньги покупал кости на борщ, ливер на второе и кое-что из овощей. Однажды принёс полведра очень мелкой рыбы (видно, кто-то даром отдал для кошки), долго скоблил её, оплевав стены мелкой чешуёй, поджарил, зачадив всю кухню. Готовая к употреблению рыбёшка сильно смахивала на ржавые осенние листья, а вкус её давал понять, что эти листья давно уже высушены для гербария. Домашним ничего не разрешалось варить, пока не закончится рыба. Есть же её было всё равно, что сухих пауков: невкусно и несытно.
Конечно, Катя питалась на работе, благо, недавно устроилась в кафе посудомойкой; Верочке, втайне от мужа, давала деньги на завтраки и обеды в школьной столовой и иногда даже на удовольствия вроде мороженого, чипсов, конфет и фруктов. Девочка старалась пореже бывать дома, предпочитая проводить время у подруг, возвращалась позже матери. Поздно вечером готовила уроки кое-как, хотя уже заканчивала одиннадцатый класс. Кате в целях экономии света приходилось сидеть с дочерью, занимаясь рукоделием. Виктор укладывался спать рано — чуть свет на работу. Так проходили недели за неделями.
И вот несколько дней назад, возвращаясь домой после дневной смены, Катерина ещё издали заметила у своего подъезда милицейскую машину. Сердце отчего-то тревожно сжалось. Она поспешно поднялась на свой этаж и увидела следующую картину: багровый Виктор, натужно пыхтя, волоком тащил большой мешок из квартиры на площадку, на которой гомонили два милиционера и Ольга из соседней квартиры. Ничего не понимая, Катя старалась допытаться у мужа, что происходит, но тот только кряхтел и отдувался. Соседка ехидно объяснила: «Спёр твой муженёк у меня мешок сахара! И ещё не отдавал! Пришлось милицию вызвать!».
Кате казалось: она смотрит фильм — так не верилось в происходящее. Милиционеры громко выясняли у Ольги, будет ли она подавать заявление о краже. Та не хотела — пропажа ведь вернулась. Представители закона всё же настаивали на том, что вызов был и теперь надо ехать в отделение вместе с вещественным доказательством, которое необходимо приобщить к делу. Соседка, на ходу препираясь, между делом тянула мешок домой. Стражи порядка всё топтались на площадке — Виктор понуро стоял, ожидая решения своей участи. До Кати вдруг дошло, что нужно милиционерам. Она достала из сумки пятьсот рублей (в этот день получила аванс) и, протянув купюру ментам, спросила, хватит ли. Розовая бумажка сразу исчезла в кармане брюк одного из них, через пару секунд испарились и мужчины в форме. Соседка, наконец затолкав в квартиру неподъёмную ношу, выглянула на площадку и погрозила кулаком Кате:
— Тюрьма плачет по твоему ворюге!
Впервые в жизни жена подняла руку на мужа. Изо всех сил она пихнула его в кухню — он влетел и с грохотом приземлился на стул, едва не упав. Нависнув над ним своим щуплым телом, супруга потребовала объяснений. Виктор, молча оттолкнув жену, юркнул в туалет и щёлкнул задвижкой. Удивлённая прыткости мужа, Катерина попыталась достучаться до Виктора. После десяти минут тщетного стояния под дверью, ультиматумов и уговоров выйти она отправилась к соседке узнать, что же всё-таки произошло. Ольга уже перегорела и приветливо пригласила Катю к себе.
Оказалось, купив по дешёвке два мешка сахара для варки варенья и про запас, соседка привезла их к дому на машине сослуживца, который любезно согласился ей помочь. Взяв мешок с двух сторон, они вдвоём благополучно доставили его к порогу Ольгиной квартиры и отправились за следующим. Каково же было их удивление, когда они, поднявшись по лестнице со вторым мешком, не обнаружили первый. На площадке пятого, последнего, этажа было пусто. Ольга принялась звонить во все три квартиры. Везде стояла тишина. Женщина немного успокоилась и вспомнила, что в двух квартирах людей нет: напротив два месяца назад жильцы уехали работать за границу, соседка справа только сегодня утром отдала ключи, попросив поливать цветы в её отсутствие. «Погощу у дочери недели две, если зять не выгонит», — сказала она на прощание. Поэтому Ольга стала звонить и барабанить в квартиру рядом, где жила семья Кати. После недолгой осады дверь всё-таки отворилась, и в проёме появился Виктор. «Чего надо?» — неприветливо спросил он. «Отдай мешок!» — потребовала соседка. Нос мужика виновато «зашмыгал», бесцветные глазки воровато забегали, но он отрицательно завертел головой и нахально заявил, что ничего не видел. Ольга погрозила: «Смотри! Сам не отдашь — вызову милицию». Виктор неожиданно захлопнул дверь. Разъярённая соседка объявила сослуживцу, что идёт к телефону вызывать милицию. Храбрый мужчина, сославшись на неотложные дела, тут же испарился. «Ну а дальше ты сама всё видела», — заключила Ольга и предложила Кате выпить коньячку то ли с горя, что такие мужики непутёвые, то ли с радости, что мешок всё-таки вернулся. Они ещё посидели, посетовали на тяжёлую женскую долю, и Катя вернулась домой. Туалетная комната уже была свободна, но в квартире никого не было (Вера гостила у подруги на даче).
— Никуда не денется. Стыдно, видно, передо мной. Остынет на улице и придёт, — вслух подумала Катя.
Но Виктор не пришёл ночевать. Утром обеспокоенная женщина, собираясь на работу, всё размышляла, не мог ли он от стыда покончить с жизнью. «Может, он ждёт, когда все уйдут? Тогда вернётся?» — предположила она, покидая дом.
Вечером после работы Катя не обнаружила в квартире никаких следов дневного пребывания мужа. Сердце тревожно забилось, воображение предложило картины одну страшнее другой. Она поняла, что надо обратиться в милицию. Решив узнать, во что был одет исчезнувший муж, она открыла шифоньер и к своему удивлению увидела, вернее не увидела ни старенького костюма, из которого вырос живот супруга, ни всех четырёх рубашек, с полки исчезли также все трусы и носки любимого. Катя плюхнулась на диван. Стало ясно как божий день, что в милицию идти нет никакой надобности. Куда отправился нашкодивший муж, женщина почти не сомневалась. Конечно, к первой семье, из которой ушёл когда-то так же неожиданно, как сейчас от неё. Ну что ж, значит, тому и быть, они тоже право имеют…
Закончив печальный рассказ, гостья вздохнула и пояснила:
— Я пришла узнать, приняли ли вы его, а ещё, — она замялась, — ну, в общем, попросить у вас прощения. Молодая была, глупая. Правду говорят: на чужом несчастье счастья не построишь. Ну, теперь я спокойна.
Катерина виновато взглянула на дочь сбежавшего от неё мужчины, попрощалась и скрылась за дверью.
Из задумчивости Зину вывел телефонный звонок. Она с осторожностью взяла в руки трубку, будто в ней самой таилась опасность, но это был следователь Кречетов. Он вежливо попросил явиться в следственный отдел в шестнадцать ноль-ноль для опознания преступника. «Вместе с подругой», — уточнил Пётр Иванович. Зинаида пообещала прийти и услышала короткие гудки. Под ложечкой засосало. Пережёвывая оставленный заботливой мамой завтрак, она, не ощущая вкуса котлет, всё вспоминала рассказ ранней гостьи. Это же в какого монстра превратился отец! А может, всё неправда?! И всё-таки почему-то верилось этой женщине. Допивая чай, Зина почувствовала смутное беспокойство, будто жену отца она уже где-то видела, причём совсем недавно. Механически перемывая посуду и перетирая тарелки полотенцем, она всё силилась вспомнить, при каких обстоятельствах встречалась с ней, но никак не могла.
От навязчивой мысли отвлёк звонок в дверь. Осторожная Зина припала к глазку: незнакомый подросток в кепке поправил тёмные очки.
— Кто там? — забеспокоилась она.
— Откройте, проверка газа, — послышалось с той стороны.
— Не открою, вы не из горгаза, — неуверенно произнесла хозяйка.
— Ну и правильно, что не доверяете. Время сейчас неспокойное, — откликнулся странный голос. — Откройте на цепочке, я удостоверение покажу.
Зина послушно застегнула цепочку на двери и выглянула в образовавшуюся щель, надеясь рассмотреть предъявленный документ, но неожиданно была схвачена за нос, и подросток звонко рассмеялся голосом Татьяны:
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! Открывай! Свои!
— Что за дурацкие шутки у тебя? Больно ведь! И что за странный наряд? — возмущалась Зина, впуская в квартиру подругу и потирая покрасневший нос.
— Это не шутки, это учёба! Поняла теперь, что нельзя открывать дверь, даже на цепочке, незнакомым людям? В щель можно брызнуть из газового баллончика, можно выстрелить, можно метнуть нож, палкой достать — да что угодно! А потом, если надо, перекусить твою дохлую цепочку.
— Почему дохлую? Самая обычная цепочка, — обиделась снова Зина. — Так что за маскарад? — повторила она вопрос.
— Забыла о вчерашнем разговоре? Об угрозах? А я вот всё размышляла, как перехитрить преступников. Что нужно сделать, чтобы они нас не узнали? А? Не мешали нам работать?! Что, не знаешь? Оказалось, всё очень просто! Надо законспирироваться! — победно заявила она. — Надо так одеться, чтобы никто, даже мама родная не узнала. Мама далеко — проверила на тебе. Да, кстати, а где твои родители?
— Уехали на дачу. Надеюсь, мама выжмет всё возможное и невозможное из вернувшегося папеньки. Ты вот замаскировалась хорошо, но придётся переодеться. Нас вызвали к четырём часам на опознание преступника.
— Неужели поймали убийцу?! — разочарованно протянула Таня. — А мы не успели его найти… Ну и ладно! Зато бояться больше некого. А развлечения мы себе другие придумаем.
— Ага! На свою голову! — пробурчала Зина.