Александра, также на минуту замолчавшая, откашлялась и проговорила:
– Да, очень странно, что курьер не кричал. Вы уверены, что он видел, как убийца пытается влезть к нему с балкона?
– Я не могу иначе объяснить сломанную ручку. Они боролись через дверь.
– А если ее сломали раньше? Если курьер в тот момент спал или закусывал перед телевизором в соседней комнате, ничего не видел и не слышал?
– Я бы знала о поломке. Мне докладывают даже о таких мелочах, как треснувшая пепельница или прожженный сигаретой диван. Вообще-то это дело старшей горничной, но все идут ко мне. Потому что та просто посылает на три буквы и заставляет платить из своего кармана, а я пытаюсь всем помочь. Дура я! – с неожиданной злостью подытожила Елена.
– Тогда у меня есть догадка, почему он не кричал… – еле слышно, будто про себя, пробормотала художница. И уже громче спросила: – Вас вызывал следователь, ну, тот мальчишка, с которым я сцепилась тогда?
– Нет. Похоже, ему и так все ясно. Или же он совсем нелюбопытен. Я уже сама собираюсь с ним связаться…
– Не надо! Не высовывайтесь!
Резкий приказной тон собеседницы покоробил Елену. Впрочем, Александра тут же поняла свою оплошность и извинилась:
– Простите, я сама не своя. Голова кругом. Сегодня утром общалась с другим следователем, который занимается убийством жены моего клиента. Убийство жены моего клиента – звучит, как название какого-то французского фильма восьмидесятых годов.
Она отрывисто рассмеялась, и Елена услышала в этом смехе дребезжащие истеричные нотки.
– Я вам вот что скажу, – все так же неестественно весело продолжала Александра, – никто из этих господ на самом деле не понимает, с чем столкнулся. Тот мальчишка-следователь, который приезжал в отель, наверняка думает, что интуриста хотели ограбить. Второй – постарше и посерьезней, у него и версия сложнее. Он, кажется, считает, что тут имеет место заказное убийство, и заказчица – Катя. Алиби у нее железное – это ему подозрительно, обчистили ее – еще подозрительней, наверняка унесли драгоценности для вида. И я не завидую сейчас Кате… Хотя по сравнению со мной она просто счастливица.
– Тогда тем более нужно немедленно с ними связаться, ведь убивал в обоих случаях один и тот же человек!
– Молчите, говорю вам! Придет время, и вы все расскажете, но сейчас просто молчите! И я буду молчать! Иначе они скрутят мне руки, и тогда все кончено! Что нужно сделать немедленно – так это добраться до панно! Времени нет!
– Если вы мне ничего не расскажете, я не буду вам помогать, – решительно заявила Елена, которой надоели недомолвки. – У вас имеется свой интерес найти панно, ну так ищите. У меня стимул нулевой. Мне проблемы не нужны.
– Что, что?! – заволновалась художница. – Вы же обещали!
– Приезжайте в девять часов в отель, позвоните мне, я вас проведу внутрь и познакомлю с Сергеем, – перебила ее Елена, окончательно решившая не вмешиваться в это темное дело, которое пугало ее все больше. – С ним и договаривайтесь. И возьмите хоть какие-то деньги, на тот случай, если я его не уломаю даром.
Александра попыталась передвинуть встречу на более раннее время, выиграть хоть пару часов, но собеседница стояла на своем. Когда Елена выключила телефон и взглянула на часы, стрелки приближались к четырем. Женщина вновь забралась в постель, укрылась с головой и попыталась уснуть. Она так вымоталась, что это неожиданно получилось, несмотря на вихрь обуревавших ее мыслей, вызванный звонком Александры.
Им не пришлось созваниваться в девять вечера. Елена еще издали, со стоянки, увидела сухощавую мальчишескую фигурку, судорожно шагавшую взад-вперед перед входом в отель. Александра сильно сутулилась и смотрела только себе под ноги, будто что-то потеряла. Женщина негромко окликнула ее, не доходя шагов десяти, и когда та подняла голову, поманила ее к себе. Елене не хотелось, чтобы ее видели с художницей служащие отеля, которых в этот час в холле первого этажа бывало всегда очень много.
– Что? – отрывисто спросила Александра, подойдя вплотную.
– Давайте зайдем через служебку. Там глаз меньше.
– Как скажете, – бросила та, покорно устремляясь вслед за ней.
Елена показала пропуск охраннику на служебном входе, и хотя видела, что Никита собирается с ней заговорить, отмахнулась, указывая на свою спутницу:
– Мне сейчас некогда! Все вопросы после!
Они прошли по длинному коридору, вызвали лифт. Пока он спускался, Елена оглянулась на пост охраны. Никита покинул свою стеклянную клетку и стоял у турникета, глядя вслед женщинам.
– Им бы только жаловаться на всякую ерунду, – в сердцах проговорила она. – Вы себе не представляете, какой чепухой приходится заниматься! Даже стыдно бывает. Никита, правда, никогда еще ко мне не приставал, но, видно, сегодня решил начать.
Александра пробормотала в ответ что-то неразборчивое. Вряд ли она вообще слушала. У нее был отрешенный и вместе с тем целеустремленный вид, какой бывает у спортсмена перед ответственным прыжком или забегом. Елена взглянула на нее и поняла, что разговаривать на отвлеченные темы бесполезно. Она, собственно, не собиралась жаловаться, но нервность спутницы передалась ей, и хотелось говорить хоть о чем-нибудь, чтобы не было страшно. «А почему меня так трясет? Что мне может угрожать? И куда я так спешу? Можно было задержаться на секунду у поста, ведь Никита хотел сказать что-то. Может, сообщить, что меня уволили и мой пропуск аннулирован. Вполне возможно».
– Знаете, нам повезло, что мы проскочили вахту, – сообщила она Александре, снова нажимая кнопку вызова. Лифт безнадежно застрял где-то наверху. – Меня могут уволить не сегодня, так завтра. Или уже уволили, я не знаю.
– Что? – переспросила художница до того равнодушно, что Елена отвернулась.
Лифт наконец пришел. В нем прибыла молоденькая горничная, выкатившая тележку с грязным бельем, связанным в огромные узлы. Елене показалось, что глаза девушки заплаканы, но тут мог сыграть шутку неяркий подвальный свет. «А может, Вера ее отчитала, она любит терзать новеньких!» Женщины вошли в лифт, и Елена нажала кнопку шестого этажа.
– Спросим у тамошнего портье, где может быть Сергей. Они враги, и всегда все друг про друга знают, – сообщила она Александре.
Но ее расчет не оправдался. В холле шестого этажа было пусто, даже лампа за стойкой поста не горела. Елена уже не сомневалась, что произошло нечто серьезное. В такое время – в девять вечера, самое начало смены – Андрей Николаевич никогда не позволял себе прогуливать. «Значит, он внизу, у начальства, и Сергей явно там же. Сцепились не на жизнь, а на смерть. И наверняка управляющий захочет увидеть меня тоже!»
– Тогда поступим вот как. – Елена старалась сохранять бодрый уверенный вид, хотя на душе у нее кошки скребли. – Вы подождите здесь, вон в уголке стоят кресла, а я поищу старшую горничную. Она доставит мне этого коридорного в две минуты. Он с ней все-таки считается.
– Нет, – пробормотала Александра, затравленно озираясь. – Я пойду с вами.
– Как хотите, – вынужденно согласилась женщина.
В ней все больше крепла уверенность, что по отелю недавно пронеслась некая буря. В коридоре было абсолютно пусто – ни горничных, обычно сновавших в это время туда-сюда, ни коридорных, ни официантов, которые привозили ужин в номера. «Если бы мы вошли через главный вход, я бы все уже знала!»
Они спустились на четвертый этаж, где в конце коридора располагалась бельевая Веры. И здесь служащих как помелом вымело, до портье включительно. Встречались только постояльцы, и хотя вели они себя совершенно обычно, Елене уже казалось, что и у них какой-то странный вид.
Она постучала в дверь бельевой и негромко произнесла:
– Вер, это я.
Ответа не последовало, но Елена отчетливо расслышала резкий скрип пружин раскладушки.
– Вера? – вопросительно произнесла она. – Срочное дело… На две минуты… Открой, пожалуйста.
Теперь за дверью стояла нерушимая тишина.
– Там кто-то есть, – шепнула ей на ухо Александра.
Елена мотнула головой в знак согласия и вдруг смутилась до того, что покраснела. Ей пришло в голову, что Вера наверняка использует бельевую в качестве места свиданий с красавцем-барменом.
– Я зайду через десять минут, или позвони мне, когда сможешь, – сказала она, обращаясь к двери, остро чувствуя неловкость. – На этажах все как передохли.
– В замке ключ! – снова выдохнула ей в ухо спутница.
В замочной скважине действительно торчал ключ с брелоком, на котором большими синими буквами было написано «бельевая». Тот самый ключ, копии которого, по словам старшей горничной, ни у кого в отеле не было. «Это неосторожно с ее стороны! – мелькнула первая мысль. Вторая пришла незамедлительно. – Вряд ли там сама Вера. Она бы так не просчиталась!»
Еще раз постучав, уже для проформы, Елена нажала ручку и отворила дверь. В глаза брызнул яркий свет. Александра, стоявшая у нее за спиной, вскрикнула. Сама Елена не сумела выдавить ни звука.
Вера стояла за стеллажом, вытянув вперед обе руки так, что локти опирались на полку, чистое белье с которой было без церемонии сброшено на пол. Ее смертельно-бледное лицо, видневшееся между двумя пустыми полками выше, походило на маску. В судорожно сцепленных руках она держала пистолет, направленный в сторону двери. Самым ужасным было то, что Вера явно не узнавала приятельницу. Ее голубые глаза казались темными оттого, что расширились зрачки, губы дрожали.
Елена обрела дар речи, сообразив, что старшая горничная находится в таком состоянии, когда может выстрелить из непонятно откуда взявшегося оружия.
– Верка, что ты?! – вскрикнула она, умоляюще прижимая руки к груди. – Да это я!
– Не подходи, – прорычала та, не меняя позы.
– Ты с ума сошла? Что случилось? Откуда у тебя пистолет?
– Закрой дверь с той стороны!
– Ну, хорошо. – Елена попятилась, тесня спиной Александру, не догадавшуюся отступить назад. – Мне, в общем, ты и не нужна.
Она пыталась говорить шутливым тоном, чтобы хоть как-то разомкнуть страшное напряжение, повисшее между ними. У Веры по-прежнему тряслись губы, будто она безмолвно и очень быстро что-то бормотала.