Вздыхаю:
— К сожалению, я никак.
— О, — в глазах красавчика мелькает искорка понимания, — ты не беспокойся, приятель, все за мой счет.
Снова отнекиваюсь, но он уже убегает, успев тюкнуть по моему планшету. Экран мигает, подтверждая сохранение разговора, данных о собеседнике и его семье, а также основных сведений об Эгее и упомянутых клубах. Кассий Беллона, сын претора Тиберия, императора Шестого флота Сообщества, единственного человека на Марсе, способного поспорить за власть с лордом-губернатором Августусом. Должно быть, семьи Августус и Беллона ненавидят друг друга. Небось и убийствами не гнушаются. Настоящие гадюки.
Я заранее побаивался этой компании, ожидал, что встречу каких-то полубогов, однако, за исключением Кассия и Антонии, никто здесь особого впечатления не производит. В нашем потоке семьдесят человек, но далеко не все красавцы. Даже ростом и властным видом мало кто может похвастаться. Одни лишь надменные повадки и преувеличенное чувство собственного достоинства, а так по большей части просто элитные детки, никогда не знавшие тягот. Либо бронза, либо уж совсем эльфы.
Сижу голый в воздушном кресле и таращусь на белые стены тесной камеры. Медные из бюро стандартов разглядывают меня в наносканеры со всех сторон.
— Смотрите хорошенько, — усмехаюсь.
Ассистент из бурых подходит и зажимает мне нос прищепкой. Равнодушное лицо, ноль эмоций. Пустые глаза, бледная кожа, неуклюжие руки.
Они велят мне задержать дыхание и терпеть, сколько смогу. Выдерживаю десять минут, бурый снимает зажим и уходит. Теперь требуют сделать глубокий вдох и полностью выдохнуть. Выполняю, но тут из воздуха внезапно пропадает весь кислород и возвращается, лишь когда я вот-вот упаду с кресла. Затем комнату вымораживают и засекают время, пока я не начинаю трястись от холода. Теперь, наоборот, жара, насколько выдерживает сердце. Высокая гравитация — до прекращения подачи крови в мозг. Тряска и вибрация. Ждут, когда меня начнет тошнить, но дождаться не могут. Где им знать, сколько я просидел верхом на проходческом агрегате.
Когда я уже готов найти и прибить того, кто управляет этой пыточной камерой, другие бурые засовывают меня в биометрический костюм и ведут в гимнастический зал, где измеряют приток кислорода к мышцам, частоту сердечных сокращений, плотность и длину мышечных волокон, прочность и упругие характеристики костей. Несколько кругов пробежки и карабканье на стену в условиях высокой гравитации, но после адских тренировок с Гармони это не тяжелее прогулки в парке.
Толкаю ядра, потом встаю спиной к стене и отражаю град мячей, которыми обстреливает меня специальная машина. Реакция проходчика куда быстрее машины, но потом зеленый коротышка что-то подкручивает — и мячи начинают летать как пули. Наконец один попадает мне прямо в лоб, и я временно отключаюсь. Все это они тоже записывают.
Наконец, проверка зрения, обоняния, слуха, речи — и я свободен. Ощущаю себя как-то странно, будто проверяли только тело и мозг, но не меня самого. На всем протяжении экзаменов никто со мной даже толком не общался, если не считать Кассия.
Вымотанный и ошарашенный, ковыляю в раздевалку. Здесь уже набралось народу, поэтому беру вещи и пробираюсь вдоль ряда шкафчиков в дальний угол. Вдруг слышу, как кто-то тихонько насвистывает знакомую мелодию. Ту самую, что я слышу даже во сне. Ту, с которой умерла Эо. Иду на звук и вижу — в уголке, спиной ко мне, стоит девушка и натягивает рубашку на стройное мускулистое тело. Кашляю, чтобы привлечь внимание, вижу ее глаза — и краснею. Золотым не пристало стесняться наготы, но пока ничего не могу с собой поделать. Девушка прелестна — лицо сердечком, пухлые губы, смеющиеся глаза… и смеются они в точности как тогда, на лугу. Я валялся в траве, а она ускакала прочь на своем вороном, обозвав меня эльфиком.
Она вопросительно поднимает бровь, но я не знаю, что сказать. Поспешно отворачиваюсь и ухожу.
Настоящий золотой тут же выбросил бы этот случай из головы, но на обратном пути, сидя с Маттео в челноке, я то и дело вспоминаю лицо незнакомки и румянец на ее щеках. Она тоже покраснела.
Лететь совсем недолго, а жаль. С интересом вглядываюсь сквозь прозрачный пол. Хотя терраформирование завершено, растительности на планете еще мало — отдельные полосы в долинах и у экватора, похожие на зеленые шрамы, исчертившие помеченное оспой лицо. Пейзаж знакомый — редкий день у меня проходит без виртуальных прогулок по Марсу.
Обширные кратеры понемногу наполняются водой, образуя глубокие озера. Великая Северная равнина, где больше всего отложений льда, кишит всевозможной водяной живностью. В других регионах сухо, и пыльные смерчи постоянно угрожают посевам, унося плодородный слой земли. На полюсах вечный лед и снежные бури, там способны обитать только черные, на остальной территории климат в основном умеренный.
На Марсе тысяча городов со своими мэрами, назначенными лордом-губернатором планеты, а вокруг каждого города — сотня шахтерских колоний, которыми управляют медные вроде нашего Поджинуса.
При таком множестве шахт лорд-губернатор со съемочной группой могли запросто оказаться не в нашем поселке, а в каком-нибудь другом. Сыграло роль то, что я проходчик. Им нужен был показательный пример для устрашения. Эо сначала вообще никого не интересовала, а если бы там не было губернатора, она и петь не стала бы. У жизни случаются жестокие шутки.
— Интересно, на что похоже это их училище? — спрашиваю, выглядывая в окно.
Маттео пожимает плечами:
— Откуда мне знать? Наверное, как обычно, коридоры и классы.
— Информации нет?
— Нет.
— Совсем никакой?
— Ну, разве что самая основная. Закончившие училище делятся на три категории: нобили со шрамом, обычные выпускники и изгои. Первые делают карьеру в Сообществе, вторые, в принципе, тоже, но их шансы существенно ниже, да и шрам все равно надо заслужить. Изгоев ссылают в дальние колонии вроде Плутона надзирать за первыми шагами терраформирования.
— Как стать нобилем?
— Могу предположить, что проводятся какие-то конкурсы или соревнования. Во всяком случае, сама порода золотых складывалась в ходе завоеваний, так что логично было бы включить в программу что-то в этом роде.
— Туманно как-то, — вздыхаю я. — Иногда от тебя пользы как от козла молока.
— Да будет тебе известно, патриций, что основная форма организации у золотых — это патронат, отношения патрона и его подопечного. Фактически обучение в училище представляет собой непрерывный конкурс с целью заполучить влиятельного и могущественного покровителя-патрона. И если ты не хочешь просрать, — он делает ударение на последнем слове и язвительно усмехается, — весь наш грандиозный проект, то будешь стараться изо всех сил. Вдруг повезет и ты станешь подопечным претора? Тогда лет через десять сможешь выбиться в преторы сам и будешь командовать флотом. Ты только задумайся, чего можно добиться, имея в своем распоряжении целый флот!
Обычно Маттео не слишком склонен к полету фантазии, и поэтому его горящие глаза производят на меня впечатление. Заставляют задуматься.
16Училище
Сижу в пентхаусе, практикуюсь в культурной идентификации и правильном произношении. Последние лучи заходящего солнца заливают комнату розоватым светом. Только начал выкладывать Маттео свои стратегические соображения о перспективах йорктонского клуба спортбоя «Супернова», как мой планшет вдруг звякает, сигнализируя о срочном сообщении. От неожиданности чуть не опрокидываю чашку кофе.
— К моему планшету подключилось бюро стандартов!
Он взлетает с кресла:
— У нас четыре минуты!
Бежит в библиотеку, где на воздушной кушетке устроилась читать Гармони, и та пулей выметается из квартиры. Я прохожу по комнатам, проверяю, на месте ли голографические семейные портреты покойных Андромедусов, и даю указания слугам. Их всего четверо, трое бурых и один розовый, все в наших гербовых ливреях с Пегасом. Один бурый отправляется хлопотать на кухню, а розовая горничная начинает разминать мне плечи. Сам Маттео садится в прихожей чистить ботинки. Конечно, это может делать и машина, но какой же аурей упустит случай нанять еще одного человека, продемонстрировав лишний раз свою власть?
Вдали уже показался городской флаер, похожий на стрекозу. Он постепенно увеличивается в размерах и наконец зависает за стеклянной стеной. Боковой люк отъезжает в сторону, и медный в форменном мундире отвешивает вежливый поклон. Нажав кнопку на планшете, я открываю окно, и чиновник плавно влетает в комнату на жужжащих гравиботах. За ним следуют трое с белыми знаками на руках — эксперты бюро.
— Имею ли я удовольствие лицезреть Дэрроу Андромедуса, сына покойных Лайнуса и Лексы Андромедус из дома Андромедус? — спрашивает медный.
Я гордо выпрямляюсь:
— Вы имеете эту честь.
В глазах у чиновника мелькает раздражение, но внешне он — сама почтительность.
— Я Бондилус Танкрус из бюро стандартов. Не будете ли вы так любезны ответить на несколько вопросов?
Мы расселись на кухне по разные стороны массивного дубового стола. Мой палец вложен в сенсорный зажим детектора, а один из экспертов надел специальные очки, чтобы следить за зрачками и другими физиологическими реакциями. Так они надеются распознать мою ложь.
— Мы начнем с контрольных вопросов, чтобы зафиксировать вашу нормальную реакцию при правдивых ответах, — объявляет Медный. — Вы принадлежите к семье Андромедус?
— Да.
— Вы аурей по происхождению?
— Да, — уверенно вру я.
— Вы жульничали на вступительных испытаниях в училище два месяца назад?
— Нет.
— Вы применяли нейронуклеины с целью улучшить восприятие и аналитические функции во время экзаменов?
— Нет.
— Вы применяли сетевые устройства, чтобы привлечь для выполнения заданий внешние ресурсы?
— Нет, — нетерпеливо вздыхаю я. — Это невозможно, в помещении работало устройство подавления. Спасибо за вопросы, медный, я рад, что вы не тратите впустую мое время.