— Придется внести ясность, детишки, чтобы этот бугай не принялся снова крушить черепа… Безжалостность остается в чести, милая Антония. К несчастным случаям мы отнесемся с пониманием, от них не застрахованы и самые лучшие, но это не значит, что можно палить друг в друга из лучевиков или вешать противников на крепостных стенах… ну, разве что уже мертвых. На всякий случай команда медиков дежурит круглосуточно, и чаще всего они успевают вовремя.
На губах Фичнера вздувается и с хлопком исчезает пузырь из жвачки.
— Зарубите себе на носу: суть не в том, чтобы убивать друг друга! Будьте безжалостнее Дракулы, но не забывайте, что он в конечном счете проиграл, а вам надо победить, — вот чего мы хотим! Покажите себя, докажите, что вы гении не хуже Александра, Цезаря, Наполеона и Мериуотера. Вам придется командовать армиями, налаживать снабжение, вершить суд. Выпустить противнику кишки способен любой идиот, но нам нужны лидеры, а не убийцы! Завоеватели, а не тупые бандиты!.. — Фичнер хитро щурится. — А как, скажите, победить в войне двенадцати племен?
Титус пренебрежительно фыркает:
— Раздолбать всех по очереди.
— Нет, громила, — качает головой куратор.
— Кретин, — бормочет с усмешкой Севро.
Прихлебатели великана молча косятся на дерзкого малявку. Ни угроз, ни мрачных ухмылок, но взгляды многообещающие. Сейчас этих красавчиков с атлетическим сложением трудно заподозрить в гениальности, слишком жестока их красота.
Фичнер обводит взглядом лица:
— Кто-нибудь, кроме громилы, может ответить?
Долгая пауза. Наконец я подаю голос:
— Сделать из них одно племя, с рабами и господами.
Иными словами, построить Сообщество. Возвести державу на спинах побежденных. Это не жестокость, а практичность.
Куратор иронически аплодирует:
— Браво, жнец, браво! В примасы кто-то метит, не иначе. — Будущие Цезари беспокойно ерзают на стульях. Он вытаскивает из-под стола длинный футляр. — А вот чем вы будете обращать других в рабство, патриции. — Достает из футляра штандарт. — Защищайте его, обороняйте свой замок — и покоряйте всех вокруг!
22Соперники
Утром Фичнера нигде не видно, но на его месте за столом остался лежать штандарт — железный оскаленный волк, топчущий змеиные кольца на пирамиде Сообщества, и все это на полутораметровом дубовом древке. Замок теперь наш дом, а штандарт — наша честь. Чтобы сделать пленного рабом, достаточно приложить железное навершие к его лбу — на коже появится знак волка, который можно заменить только с помощью другого штандарта. Согласно правилам, раб обязан выполнять все наши прямые команды или навеки станет изгоем.
Сижу за столом и завтракаю остатками вчерашнего пиршества, прислушиваясь к волчьему вою за высоким окном, в котором клубится туман. Первой ко мне присоединяется красотка Антония. Статная и величественная, она словно скользит по каменному полу, похожая то ли на ажурную башенку, то ли на хищного золотого паука — я еще не решил. Смотрит на меня, но не здоровается. Антонии до зарезу хочется в примасы.
Следом появляются Кассий с Поллуксом, который хрипло жалуется, как ему не хватает розовых перед сном.
Антония тем временем разглядывает штандарт:
— Совершенное убожество, не находите? Могли бы хоть раскрасить. Алый бы подошел, цвет крови и ярости.
— Совсем не тяжелый! — Кассий берется за древко. — Я-то думал, это золото. — Он бросает мечтательный взгляд на золотую руку, сияющую на черном камне. — Смотрите, у нас теперь и карта есть!
Действительно, на одной из каменных стен проступило рельефное изображение замка и местности вокруг, но чем дальше, тем менее четкое. Туман войны.
Кассий приветственно хлопает меня по спине и усаживается за стол. Опять плакал ночью. Наши койки стоят рядом. Большинство наших тоже спят здесь, в главной башне, но Титус с компанией предпочли занять отдельную казарму, хоть она и слишком просторна для них.
Когда уже все почти собрались, малыш Севро втаскивает в зал тушу убитого волка, уже выпотрошенную и освежеванную.
Кассий аплодирует.
— Гоблин, ты наш кормилец!.. Хм, нам нужны дрова для камина. Кто-нибудь умеет разжигать огонь? Ха, ну конечно Гоблин, кто же еще, — усмехается он, когда Севро кивает.
— Решил, что овца — слишком легкая добыча? — спрашиваю я. — Где оружие взял?
— Оно у меня всегда с собой. — Севро показывает руки, под ногтями запеклась кровь.
Антония морщит нос:
— Где, черт возьми, тебя воспитывали? На помойке? — Севро показывает ей средний палец. Она кивает. — Стало быть, на помойке.
Убедившись, что незанятых мест за столом не осталось, Кассий выпрямляется, привлекая всеобщее внимание.
— Думаю, вы уже поняли, — начинает он, — не так просто набрать баллы, чтобы стать примасом. Пока его нет, нам нужен лидер. — Он встает, как бы невзначай положив руку на древко штандарта. — Только так мы сможем принимать решения и исполнять их.
Антония издает сухой смешок:
— И кого из вас, двоих придурков, ты предлагаешь нам слушаться? — Она переводит иронический взгляд с Кассия на меня, потом обращается ко всем вкрадчиво-слащавым тоном: — С какой это стати вдруг мы должны считать вас лучше других?
— Они добыли для нас ужин… и завтрак, — робко напоминает Лия, показывая на стол.
— Правда, угодили при этом в засаду… — добавляет Рок, сидящий рядом.
— Вот именно, — снова усмехается Антония. — Поспешишь — людей насмешишь.
— …но сумели отбиться, — заканчивает Рок, удостоившись ее злобного взгляда.
— Причем ножками от стола против настоящего оружия, — одобрительно рокочет Титус, но тут же добавляет ложку дегтя: — А потом сбежали, бросив еду, и возвращать ее пришлось Фичнеру. Фактически преподнесли добычу врагам на тарелочке, словно какие-нибудь бурые.
— Ага, именно так все и было, — хмурится Кассий.
Титус пожимает могучими плечами:
— Все видели, что вы улепетывали, как жалкие эльфы.
Кассий бледнеет.
— Следи за своими манерами, патриций! — холодно произносит он.
— Всего лишь мои наблюдения, маленький принц, — примирительно поднимает руки великан. — Ты чего сразу вспылил?
— Осторожнее, патриций, не то за слова придется отвечать с оружием в руках! — Кассий тычет вилкой в сторону обидчика. — Слышишь, Титус Ладрос?
Великан меряется с ним взглядом, потом смотрит на меня. Когда все успели решить, что мы с Кассием заодно? Политика — дело тонкое. Между тем глаза у всех сидящих за столом, особенно у Севро, прикованы к моим пальцам, в которых я в такт скачущим мыслям рассеянно кручу трофейный нож. Он вращается так быстро, что трудно уследить. Для проходчика ловкость пальцев — жизненная необходимость. Работая в шахте, я добыл миллион тонн гелия-3 правой рукой и полмиллиона — левой, но конкуренты мои этого не знают. Проворство ржавых удивило бы этих золотых. Я вызываю их восхищение. Нож мелькает в моих руках, как крылышки колибри. Я выгляжу спокойным, но внутри все клокочет.
Каждому из нас пришлось убить — другого выхода тогда просто не было. Есть ли он сейчас? Титус, со своей стороны, готов убивать. Я мог бы убрать его прямо сейчас, вогнав нож в горло, но эта мысль мне настолько претит, что оружие едва не выпадает из пальцев. От моих рук умерла Эо, на них кровь Юлиана, в ушах до сих пор стоит треск его ребер и предсмертный хрип. Так ли уж необходима новая смерть? Может, удастся заставить громилу пойти на попятный?
Медленно поднимаю на него глаза. Титус смотрит в упор, на губах — чуть заметная презрительная улыбка. Это вызов, придется драться, если он не отведет глаз. Так принято у волков.
Нож у меня в руке вращается все быстрее. Внезапно Титус громко смеется… и отводит глаза. Я тихонько перевожу дух. В этот раз победа за мной. Терпеть не могу заниматься политикой — особенно когда за столом одни прирожденные лидеры.
— Еще бы я не слышал, Кассий Беллона, ты же стоишь в двух шагах, — с вежливой усмешкой отвечает Титус.
Он понимает, что с нынешней командой пока недостаточно силен для открытого противостояния. Очевидно, наша схватка с парнями Цереры все-таки произвела впечатление. Тем не менее пограничная черта проведена. Я резко встаю, подтверждая единство с Кассием и еще больше осаживая Титуса.
— Есть еще возражения против лидерства одного из нас? — спрашиваю.
— Я против Антонии, — говорит Севро, — она стерва.
Равнодушно хмыкнув, Антония пожимает плечами, затем поворачивается к Кассию:
— А с чего вдруг вообще такая спешка?
— Если не будет единого руководства, каждый станет делать что хочет, — объясняет он, — это равнозначно поражению.
— То есть делать не то, что хотите вы? — с язвительной улыбкой уточняет она. — Понятно.
— Я не нуждаюсь в твоем снисхождении, Антония. Даже Приам соглашался, что нам нужен единый лидер.
— Приам? — хохочет Титус. — Кто такой Приам?
Он снова привлекает внимание к себе. Каждый золотой подросток на планете знал Приама, и Титус тонко намекает, что сам убил его. Судя по лицам за столом, уловка действует, но я знаю, что это обман. Никто не поставил бы их в одну пару, обоим могли достаться только слабаки. Мало того что Титус задира, он еще и лжец.
Антония снова перехватывает инициативу:
— Ах, стало быть, вы всё обсудили с Приамом и теперь лучше всех знаете, что нам нужно делать? Правильно я поняла, Кассий? — Она обводит жестом сидящих. — Значит, без вашего умелого руководства мы ни на что не способны? — Мы молчим, загнанные в ловушку. — Послушайте, парни, я понимаю, как вам хочется в примасы, мы тут все по натуре гении и полководцы, но система баллов для того и придумана, чтобы все было по-честному. Давайте повременим, дадим достойным возможность проявить себя, и если лучшим окажется Кассий или Дэрроу, я слова не скажу поперек, стану ласковой и покорной, как розовые с алыми. — Она снова оборачивается к аудитории. — А до тех пор шансы должны быть у каждого! В конце концов, от этого зависит наша будущая карьера!