Ни один из родителей не отошёл от двери. Джен прикрывает рукой рот, наблюдая, как мы обшариваем комнату её младшего сына.
— То, что вы мне рассказали, может быть чем угодно, от плохой партии кислоты до опухоли мозга. Когда вы начали думать, что здесь что-то сверхъестественное?
— Однажды я обнаружила, как он парит в воздухе, — говорит Джен.
Видок перестаёт разливать зелья:
— Джулия об этом не упоминала.
Джен отворачивается, чтобы не нужно было смотреть на нас.
— Расскажите нам, что вы видели, — говорит Кэнди. У неё хороший инстинкт для такого рода работы: знать, когда лучше всего одной женщине задать болезненный вопрос другой женщине.
— Это было рано утром. Было ещё темно. Я не могла спать, так что направилась к комнате Хантера, чтобы проведать его, и увидела это.
Она кивает на выжженный символ на потолке.
— Вы видели, как он его делает?
Она кивает.
— Он парил над кроватью, улыбаясь так, словно был самым счастливым мальчиком в мире. Он вырезал этот символ на потолке пальцами. Все его руки были в крови. Он посмотрел на меня, а затем снова на потолок. Затем тело его содрогнулось, словно его вот-вот стошнит. Он открыл рот, и оттуда вырвалась струя пламени. Оно распространилось по всему потолку. Я думала, весь дом сгорит. Но когда огонь прекратился, выжженным был лишь этот символ. После этого сын упал на кровать и лежал так, словно спал. Тем утром мы начали искать кого-нибудь, кто мог бы помочь.
К.У. сжимает её плечи.
— Пахнет так, словно кофе готов. Не сходишь и не принесёшь нам?
Она кивает и скрывается в коридоре, обхватив себя руками.
Когда она скрывается из зоны слышимости, К.У. говорит:
— Хантер принимал наркотик. Джет не знает об этом. Это был наш с Хантером секрет. Мы заключили сделку. Я оплачу реабилитацию, и его мать никогда об этом не узнает. После Томаса это бы её убило.
— На чём он сидел?
— Что-то новое. Он называл его «Акира».
— Никогда не слышал о таком.
— Я слышала, — говорит Кэнди, — Это галлюциноген. Очень популярен среди крутой молодёжи Саб Роза.
Видок кивает.
— Я тоже слышал. Предполагается, что он расширяет экстрасенсорные способности. Однако, похоже Акира действует на всех, поэтому распространился в гражданском мире.
— Куча ребятишек принимает его вместе. Кайф приходит от возможности прикоснуться к сознанию других потребителей, — добавляет Кэнди.
Гениально. Подростки пользуются презервативами, чтобы безопасно трахаться, а затем проделывают в башках экстрасенсорные дырки, чтобы кто-нибудь или что-нибудь могли проникнуть внутрь.
— Вы были здесь во время экзорцизма? — спрашиваю я К.У.
— Мы с Джен были в гостиной. Мы всё слышали, но ничего не видели, пока не был ранен отец Травен. Он лежал на полу. Хантер уже исчез.
Он кивает на заколоченное окно.
— С тех пор мы его не видели.
Пока я беседую с папой, Видок изучает дымящиеся пятна, оставленные на полу некоторыми из его зелий. Они раскинулись паучьими лапами, каждая разного цвета. Понятия не имею, о чём это говорит, но выглядит впечатляюще.
Я даю Кэнди последний пакетик соли, и она рисует линию под окном. К.У. слегка улыбается и качает головой.
— Увидев вас троих, я вспомнил друзей Томми. Они увлекались магией. Утверждали, что разбираются в подобных вещах. Некоторые из них называли себя Саб Роза. В то время это просто казалось глупым. Знаете, дети балуются всякими старыми вещами, в которых никто ничего не понимает, чтобы производить впечатление на друзей и доставать родителей. — Его улыбка стала шире, словно он нашёл воспоминание, которое не причиняет боли. — Хотя вы не совсем похожи на них. Вы выглядите так, словно у вас может быть зацепка.
— Спасибо, — говорю я.
Хотел бы я, чтобы у нас прямо сейчас появилась грёбаная зацепка. Я иду туда, где стоит К.У. Он всё ещё в коридоре. Даже пальца ноги не сунул в комнату Хантера.
— Давай убедимся, что я всё правильно понял. Томас, ваш старший сын, увлекался магией вместе со своими друзьями-жертвами моды. Хантер тоже хотел поиграть в Мерлина? Пусть даже с чем-то маленьким и глупым, вроде доски Уиджи?
К.У. качает головой.
— После того, как он видел, что она сделала с Томми, нет. В то время он был ещё совсем ребёнком, но всё помнит. Хантер увлекается спортом, Xbox и девушками.
— Уверены? Вы не знали, что он принимает наркотики.
Он машет рукой ладонью вверх. Вопрос закрыт.
— Это другое. Можно скрывать наркотики. Когда Томми увлекался этим дерьмом, по всей его чёртовой комнате были магические книги, шары, ветки и зелья. Когда Джен просила его прибраться, он отвечал, что у его друзей всё точно так же. Там есть его фотография с кучей детей. Это поможет?
— Никогда не знаешь наверняка.
Он по-прежнему не хочет входить в комнату.
— Эй, леди, — говорит он Кэнди, — у вашей левой ноги лежит фотография в рамке. Не принесёте?
Она поднимает её и протягивает К.У. Он с минуту глядит на фотографию, не уверенный, что хочет показывать её нам; интимная вещь, которой ему не хочется делиться. Наконец, протягивает её мне.
— Видите, о чём я говорю.
На ней группа из шести подростков. Гарри Поттер в образе Воина Дороги. У меня заболела шея, а желудок скрутило в узел. Я возвращаю ему снимок. Достаю телефон и притворяюсь, что смотрю время.
— Мистер Сентенца, прежде чем мы продолжим, думаю, нам нужно поговорить с отцом Травеном. Спасибо, что позволили нам всё осмотреть.
— И всё? Это всё, что вы собираетесь сделать?
— Мы будем знать, как действовать дальше после того, как проконсультируемся с отцом. Не хочу злить духов, зайдя к ним не с той стороны.
— Полагаю, в этом есть смысл. Итак, вы позвоните, когда что-то выясните?
— Конечно. Спасибо. — Я поворачиваюсь к остальным. — Идём.
Видок с Кэнди переглядываются, но следуют за мной на выход. Видок пожимает руку К.У.
— Спасибо за гостеприимство. Пожалуйста, попрощайтесь за нас со своей женой.
Я направляюсь к двери, оставляя их вдвоём догонять меня.
— Вы скоро позвоните, верно? Хантер всё ещё где-то там.
Я оборачиваюсь и одариваю, как надеюсь, ободряющей улыбкой.
— Мы позвоним сразу после того, как переговорим с отцом.
Я направляюсь к «Вольво» и завожу её. Когда садятся остальные, я уже воткнул передачу.
— Что с тобой? — спрашивает Кэнди. — Почему мы бежим от этой семьи?
Я не отвечаю до тех пор, пока мы не отъезжаем по дорожке достаточно далеко, чтобы я больше не видел дом.
— Мне нужно убраться отсюда. Мне нужно подумать.
— Что случилось?
Видок сидит на переднем сиденье. Он пристально смотрит на меня.
— Томас, старший сын на том фото? Старший брат Хантера? Это Ти Джей.
— Кто такой Ти Джей? — cпрашивает Кэнди.
— Он был в моём колдовском круге вместе с Мейсоном. Он был там в ту ночь, когда меня утащили в Даунтаун. Я даже не знал, что его зовут Томми. Я собирался убить его вместе с остальными, когда вернулся, но Касабян сказал мне, что он уже покончил с собой.
Видок кивает.
— Теперь кажется более вероятным, что демон, который пел «Мистер Дрёма», всё-таки знает тебя.
— Да ладно? Но я не могу припомнить демонов, которых бы разозлил. Я убивал адовцев и адских тварей.
— И людей, — говорит Кэнди.
— Обычно они больше всех это заслуживали.
— Возможно, Авила. Или что-то из того, что ты делал для Золотой Стражи. Может, ты убил или ранил одержимого, уничтожив носителя демона. Этого вполне могло быть достаточно, чтобы тот захотел отомстить.
— Тогда почему бы демону не прийти за мной? Или тобой, Кэнди или Аллегрой? Хотя бы за Касабяном? Теми, на кого мне не наплевать?
— Возможно, отец сможет ответить на этот вопрос. Будем надеяться.
Я объезжаю курсирующие по тихим привилегированным улицам Студио-сити автомобили и горные велосипеды за тысячу долларов, уводя «Вольво» прочь от Дома с Привидениями Ти Джея, на шоссе. Выхлопные газы и забитые полосы — словно вечеринка по случаю возвращения домой. Узлы у меня в желудке скручиваются ещё туже. Я ощущаю озноб. Я так крепко держу руль, что чувствую, как он гнётся и вот-вот сломается. Ангел в моей голове прячется обратно в темноту. Ему знаком данный вид гнева, и он знает, что не стоит пытаться меня отговорить. Если он заговорить или прикоснётся, то может запросто сгореть.
— Вот, что я получаю за то, что размяк. За то, что отступился. Я какое-то время никого не убивал, и мир начинает выкашливать это дерьмо. Ладно. Я получил чёткое и громкое послание.
— Тебе нужно успокоиться, если мы собираемся поговорить с отцом, — говорит Видок.
— Я спокоен. Я не знаю, что именно происходит, но что я точно знаю, так это то, что кто-то или что-то бросает мне вызов найти его, и этот проповедник, возможно, может сказать мне, кого именно искать. Я сделаю всё по старинке. Никаких пуль. Лишь нож и наац, как тогда на арене.
— Джимми, ты пугаешь меня, когда ты такой.
— Но не меня, — тихо говорит Кэнди с заднего сиденья.
— Хорошо, потому что когда я во всём разберусь, то собираюсь обрушить все виды ада на этих мудаков и этот город.
Я слегка успокоился, когда мы добрались до дома Отца Травена возле кампуса Калифорнийского университета.
Видок играет роль навигатора, таская нас вдоль и поперёк по всем переулкам округа. Он, как и все, умеет читать карту, но мне кажется, он тянет время, надеясь, что если достаточно затянет поездку, я не стану врываться в дом Травена, словно в День Д. Похоже, этот план работает, но моё кровяное давление снижается по большей части при виде того, где живёт отец.
У Травена квартира в старом комплексе в стиле ар-деко тридцатых годов, и это место действительно демонстрирует свой возраст. Наверное, когда-то оно было красивым, ещё до времён реалити-ТВ, когда линчевание и туберкулёз были самым популярным времяпрепровождением. Теперь лучшее качество этого здания заключается в том, что оно торчит как большое «Идите на Хуй» для всех застройщиков, которые каждое утро просыпаются со стояком, мечтая распахать это место и превратить его в бизнес-парк или сборную кучу дорогущих кондоминиумов. Если я когда-нибудь узнаю, кому