— Это просто мой трюк. Я кое-что знаю о людях. Вроде того, что все деньги, которых ты сказала у тебя нет, заныканы в тайнике в стене.
Взгляд, которым она одаривает меня, это смесь гнева и тупого удивления.
— Когда ты приходил ко мне в дом?
— Я никогда прежде здесь не был. Это просто для того, чтобы показать тебе, что ложь не доставит тебе никакой радости.
— Если тебе нужны деньги, забирай. Я больна. Я не смогу помешать тебе.
— Мне не нужны твои деньги. Мне нужно имя-другое.
— Какое имя?
— Прежде чем перейти к этому: ты продавала Акиру Хантеру Сентенце?
Она наклоняется вперёд, опираясь локтями на колени, одновременно взволнованная и уставшая.
— Я не продавала его ему. Я давала его ему. Мы, типа, друзья. Мы собираемся вместе завязать.
Я смотрю на неё. Её мозг так быстро вибрирует, что я не могу её прочитать. Захожу с другой стороны.
— А почему нет? Ты обзавелась хорошим богатым мальчиком-клиентом, который собирался оплатить твоё лечение. Каков был план? Прогулять уже на второй день и положить в карман все деньги, которые сможешь выбить из клиники в качестве возврата?
Она машет головой и её сухие как солома волосы колышутся вокруг щёк.
— Ничего подобного. Мы с Хантером друзья. Мы собирались вместе сделать это. На этот раз по-настоящему.
— То есть, ты не слышала о нём?
Она выпрямляется. Встревоженная и впервые отчасти сосредоточенная.
— С Хантером что-то случилось?
— Он пропал. После последней дозы Акиры. У него сорвало крышу. Он выпрыгнул в окно с концами.
— Боже. Боже. Боже.
Она закрывает руками лицо. Это было глупо. Никогда не говори правду наркошам. Единственная причина, по которой они торчат, заключается в том, что у них сильная фобия в отношении реальности. Я щёлкаю пальцами перед ее лицом. Слегка хлопаю по рукам.
— Возвращайся на землю, Кэролин. Ты нам нужна. Ты нужна Хантеру.
— С ним всё будет в порядке?
— Не знаю. Это целиком зависит от того, что ты можешь мне рассказать. Мне нужно имя твоего поставщика.
— Зачем оно тебе? Почему бы тебе его не поискать самому?
— Ты знаешь, где начать поиски?
— Нет.
— Мы тоже. Что нам известно, так это то, что Хантер принимал Акиру без каких-либо проблем, а затем внезапно погрузился в сайкобилли[65]. У меня нехорошее предчувствие, что, возможно, с последней партией что-то было не так. Реакция Хантера не была обычной передозировкой. Она была очень специфической, так что я хочу знать, что там было, кто это туда подмешал и зачем.
Она садится прямо и машет головой. Прижимает руки к телу.
— Я не могу тебе этого сказать.
— Нет, можешь. Ты друг Хантера и хочешь, чтобы его нашли, чтобы вы вдвоём могли вместе лечиться.
— Я не могу.
Я резко наклоняюсь вперёд в кресле и оказываюсь вплотную к Кэролин. Она замирает, стараясь не встречаться со мной взглядом.
— А может ты вовсе не друг Хантеру, и это ты дала ему смертельную дозу? Ты это сделала, Кэролин? Кто-то дал тебе специальную дозу Акиры только для Хантера?
Мальчики, прекращаем копать, мы наткнулись на нефть. Мозг Кэролин по-прежнему гудит как камертон, но, по крайней мере, теперь она на чём-то сосредоточилась. Это видно по её глазам. Она беспомощно терзает себя, стараясь сложить все противоречия и всю ложь своей жизни во что-то разумное. Она действительно считает себя другом Хантера, но метовый туман, в котором она живёт, позволяет ей оправдывать то, что она давала Хантеру наркотики, хотя знала, что это плохо, потому что кто-то выше по пищевой цепочке обещал ей больше наркотиков, или денег, или шанс погасить давний долг. Каковы бы ни были её причины, она чувствует себя чертовски виноватой. Из её красных глаз с синими кругами начинают хлестать наркоманские слёзы жалости к себе. Мне хочется ей вмазать, чтобы посмотреть, не поможет ли это вправить мозги, но я лишь легонько похлопываю её по плечу. Я стараюсь говорить тихо, будто разговариваю с ребёнком.
— Кто дал тебе эту особенную Акиру?
— Я не могу тебе сказать.
— Конечно же, можешь. Просто дай мне имя, я уйду, а ты сможешь вернуться к тому, чтобы превращать свой мозг в рыбий корм.
— Иди на хуй.
Она практически выплёвывает эти слова. Всё её тело меняется. Секунду назад она была безвольной медузой, а теперь готова пробить стену кулаком. Мы переходим к следующему этапу этой мыльной оперы. Теперь она мыслит не как ручной маленький потребитель. Она переключилась в режим дилера. Жёсткого. Дерзкого.
— Кэролин, ты веришь в магию?
— Убирайся из моего дома, пидор.
— Я имею в виду не магию на детской вечеринке. Я имею в виду настоящую магию. Ведьмы на мётлах. Любовные зелья. Чары и демоны. Ты веришь в это?
— Знаешь, один телефонный звонок, и тебя шлёпнут ещё до того, как ты вернёшься в Голливуд.
Я перебираю несколько идей. Я научился на арене многим страшным вещам, но использовал их только против адовцев и Таящихся. Девяносто девять процентов того, чему я научился, я никогда не пробовал на гражданских, и не особо хочу, потому что уверен, что их разорвёт, как песчанку в микроволновке.
Её руки трясутся от наркотиков, но она уже не боится и углубилась в гангстерскую территорию.
Она надевает свою лучшую усмешку Лица со Шрамом и говорит: «Ты так и будешь сидеть и пялиться на меня? Я знаю тебя. Педики вроде тебя болтают и болтают, но ты ничего не сделаешь. Ты не знаешь, с какими людьми я знакома. У них есть яйца».
Она шмыгает носом и вытирает сопли тыльной стороной руки.
Я достаю зажигалку Мейсона, открываю её большим пальцем и зажигаю. Её взгляд прыгает на меня, а затем сосредотачивается на зажигалке.
— Хочу показать тебе фокус. Хочешь посмотреть фокус, Кэролин?
Она встаёт. Я хватаю её за руку. Она извивается и пытается пнуть меня исподтишка. Вкладывает всё своё тело в этот удар. Я не пытаюсь остановить её. Я быстрее любого гражданского, так что она движется в совершенно замедленном темпе. Когда она в нескольких сантиметрах от контакта, я слегка отклоняюсь назад и даю её кулаку проплыть мимо. Хватаю за запястье и выворачиваю так, что её рука выгибается как куриное крылышко, и каждая мышца, и сухожилие плеча, кажется, вот-вот лопнут. Кэролин падает на диван лицом вниз и сворачивается в маленький комочек, держась за ноющее плечо. Я жду. Наконец она садится. В пепельнице на подлокотнике дивана лежит недокуренная сигарета. Она берёт её, зажимает губами и начинает оглядываться в поисках спичек. Я всё ещё держу зажигалку. Протягиваю ей огонь. Она наклоняется вперёд. Я отодвигаю зажигалку назад, и она следует за ней на несколько сантиметров. Когда она понимает, что я над ней прикалываюсь, то замирает и бросает на меня злобный взгляд.
— Дай-ка я и правда помогу тебе, — говорю я.
Есть одна вещь, которую необходимо помнить об угрозах: когда угрожаешь, делай это всерьёз. Особенно это касается наркош. Их мозги не способны воспринимать новую информацию, и они привыкли к тому, что их бьют и топчут, так что это их больше не пугает. Если нужно донести до наркомана серьёзность ситуации, нужно продемонстрировать угрозу, которая не выглядит как угроза, а больше напоминает то, будто Бог ссыт на них с вершины горы.
Я подношу зажигалку к руке, и моя кожа вспыхивает. Огонь есть огонь, и это не весёлое худу, но я могу довольно долго терпеть боль, чтобы продемонстрировать серьёзность своих намерений.
Кэролин отскакивает при виде моей горящей руки. Я сыграю на этом. Пусть мясо обуглится до черноты, пока не начнёт отслаиваться, а хрустящая кожа не начнёт падать на ковёр. Я мог бы дать огню добраться до кости, но на самом деле не хочу этого делать. Я протягиваю руку к Кэролин. Она вжимается в спинку дивана, стараясь отодвинуться от меня как можно дальше. Я касаюсь кончиком пальца её сигареты, пока та не начинает светиться.
— Вот что я имею в виду под магией. Я знаю фокусы и похуже, чем этот, но давай пока остановимся на этом. Как думаешь, что будет, если я возьму тебя этой рукой и воспользуюсь тобой, чтобы вычистить этот грязный неряшливый дом? Весело звучит? Думаю, будет больно. Может, так же сильно, как было больно Хантеру, когда то дерьмо, что ты ему дала, превратило его в жевательную игрушку для демона. Я собираюсь спросить тебя ещё один раз, и, если ты вздумаешь наебать меня, всё станет радикально по-другому. Кто дал тебе Акиру для Хантера?
— Кейл, — отвечает она.
Сказав это, она делает длинный вдох. Трёт болячки на руках. Ей хочется сковырнуть их, но она знает, что мне это не понравится.
— Что за Кейл?
Она пожимает плечами.
— Не знаю. Просто Кейл. — Она кивает на мою всё ещё горящую руку. — Я видела, как он тоже делает странное штуки типа этого. Вроде магии и подобного дерьма.
— Где мне найти Кейла?
— В Даунтауне. В «Твёрдом решении». Это клуб на Трэкшен-авеню рядом с Хьюитт. Мимо не пройдёшь. По ночам они показывают старые фильмы про зомби на стене здания.
— Как выглядит Кейл?
— Высокий. Тощий. Носит большие ботинки, чтобы казаться выше, и на нём один из этих плащей, типа нацистского офицера. У него абсолютно обесцвеченные волосы, а по бокам головы вытатуированы какие-то руны или какое-то дерьмо вуду.
Я шепчу несколько слов на адском, и пламя на моей руке дрожит и исчезает. На полу рядом с диваном стоит почти полная плоская банка пива. Я выливаю её на свою ноющую руку. Пиво пузырится и превращается в пар. Я протягиваю Кэролин пустую банку. Она прижимает её к себе, словно это священная реликвия. Я вытираю с руки пиво о диван и встаю.
— Запомни, что я скажу, Кэролин. Обратись к доктору по поводу кровяного давления. Ты почти потеряла своего поставщика, так что твоя работа вот-вот накроется. Хорошая новость заключается в том, что Кейл не станет требовать деньги, которые у тебя в стене. Возьми их и воспользуйся, чтобы привести себя в порядок. Умирать — это не самое худшее на свете, но умирать по собственной глупости — точно худшее.