Я нахожу чистую футболку «Мак Овердрайв» и надеваю её.
— Копы едут?
Касабян качает головой.
— Расслабься. Я направил звонок на сообщение телефонной компании «все линии заняты».
— Ты это умеешь?
— Я целый день за этим компьютером. Делать на нём всякие пакости — единственное доступное мне развлечение. Неужели ты действительно думаешь, что я трачу всё своё время на просмотр видео-каталогов и порно?
— Ага. Я так и думал.
Он сужает глаза.
— Вот видишь. Это именно то, что я и ожидал от тебя. Никакого уважения. После всех этих исследований и информации, которую я для тебя нашёл.
— Я не это имел в виду. Просто я никогда не представлял тебя специалистом по высоким технологиям.
— Я должен им быть. Вся моя магия уходит на то, чтобы удерживать этот чёртов скейтборд в вертикальном положении. Больше её ни на что не хватает, так что мне приходится пользоваться машинами.
— Это действительно очень умный способ решать проблемы. Ты делаешь честь своей расе, Альфредо Гарсиа.
— Эй, не называй меня так, когда идёшь трахаться, а я тут держу от тебя подальше полицию Лос-Анджелеса, — говорит он, злясь, и имея на это полное право.
— Ты прав, чувак. Я твой должник.
— Тут ты чертовски прав. — Он наклоняется ко мне и говорит шёпотом, словно нас слушает ЦРУ. — Голая она такая же красивая, как и в одежде?
— Даже не начинай.
— Да ладно тебе. Я спас вас обоих. И ты только что сказал, что ты мой должник. Сделай мне снимок на «Полароид».
На это я выдавливаю из себя улыбку.
— Знаешь, ей это может показаться довольно забавным. Она не стеснительная.
— Серьёзно?
— Я не собираюсь просить её ради тебя. Ты так сильно этого хочешь, что сам попросишь. И я не хочу видеть, как ты фотошопишь её голову на порнозвёзд.
— Какой у неё адрес электронной почты?
— Я даже не знаю, есть ли она у неё.
— Ты деревенщина. Я сам его найду.
Я достаю из пальто Смит и Вессон и заряжаю специальными патронами, которые изготовил из обрезанных патронов для дробовика.410. Может, они мне и не понадобятся, но фортуна благоволит подготовленному уму, который решает взять по-настоящему большую пушку.
— Не наезжай. Я прямо сейчас ищу информацию, и она, скорее всего, приведёт к новым вопросам. Я мог бы расспросить тебя прямо сейчас, но мне нужно позвонить, — говорю я.
— Ты знаешь, где меня найти.
Если вы когда-нибудь задумывались, не слетела ли ваша жизнь с катушек, вот удобный тест.
Неужели во вселенной осталось лишь одно существо, к которому вы можете обратиться за помощью? О котором даже Господь не хочет говорить.
Неужели вам остался единственный возможный союз с бандой, которая всё жрёт и высирает хаос?
Неужели вы собираетесь набрать по пьяни номер единственного парня в Мироздании, которого презирают, пожалуй, больше, чем вас?
Если вы ответили «да» на любой из этих вопросов, вам следует обратиться за помощью к психиатру. Если вы ответили «да» на все вопросы, значит, вы — это я.
Я выхожу из отеля прохожу квартал по Голливудскому бульвару.
По пути я достаю телефон и тыкаю номер, который у меня давно записан, но который я раньше никогда не набирал. После гудка вешаю трубку, не дожидаясь ответа.
— Самое время получить от тебя весточку.
Я разворачиваюсь в сторону уксусной вони. У Кисси очень специфический запах, когда они не пытаются походить на обычных людей.
— Быстро ты, чёрт возьми.
Он светловолосый с такими небесно-голубыми глазами, которых не встречается в природе. Его скулы выглядят так, будто их вылепил фашистский Микеланджело. Не уверен, вырастили его в чашке Петри или собрали из запчастей мёртвых эсэсовцев. Я не могу смотреть на него без отвращения.
— Я уже говорил, что не хочу больше видеть у тебя это нацистское лицо, — говорю я.
— Не помню, чтобы мой внешний вид был частью нашей сделки, — отвечает Йозеф.
— В следующий раз надень своё настоящее лицо. Легче смотреть на жука — жертву пожара, чем на доктора Менгеле.
Нельзя быть утончённым, когда имеешь дело с Кисси, пусть даже с их предводителем. А у него наименьшие проявления психоза[71] из всей компании.
У нас с Кисси есть одна главная общая черта. Нас не должно существовать. Мы оба являемся частью бродячего шоу «Божьи ошибки природы». Когда Биг Боппер[72] в начале времён создавал ангелов, он умудрился всё запороть. Отдача, когда он наколдовывал их, создала и ангелов, и их противоположность. Кисси. Они живут не на небесах с Папочкой, а в бурлящем хаосе на краю Вселенной.
В своём истинном обличии Кисси белые, как рыбье брюхо, и обладают слабым свечением рыб-со-дна-океана. Они похожи на помесь обычного ангела и двухметрового кузнечика, которого окунули в воск и оставили таять на солнце. Если вы когда-либо видели одного из них, этих впечатлений вам хватит до конца жизни, а я наблюдал целый их мир. Это случилось, когда я уничтожил их Убежище «Медовые Соты»[73] прямо в заднице Хаосвилля. Да, трудно оправдать попытку убийства целого вида, но они сотрудничали с Мейсоном в его плане захвата ада, а затем всей остальной Вселенной. В общем, хрен с ними.
Большинство из них разлетелись по космосу и погибли, когда я уничтожил их родной мир, но выжило достаточно, чтобы Йозеф собрал из них небольшую армию. Он сделал это, потому что я попросил. Не так давно мы заключили сделку конкретно с этим дьяволом. Меня это не радовало тогда и не радует теперь, но когда ты Мерзость, то не можешь доверять аду, а Небеса тебя ненавидят, так что тебе не всегда дано выбирать, с кем танцевать на студенческом балу.
— Зачем ты тратишь время, гоняясь за наркодилерами из-за мёртвого мальчика? Это не то, о чём мы договаривались.
— Во-первых, я не думаю, что ребёнок мёртв. А во-вторых, что бы ни происходило с парнем, это имеет отношение к Мейсону и Аэлите. Вы должны благодарить меня за выяснение этой связи.
Когда я только вернулся, главной навязчивой идеей Золотой Стражи был не Люцифер, а слежка за Кисси. Стража рассматривала Люцифера как кастрированного пони. Больше неудобств, чем какой-либо угрозы. Кисси являлись реальной опасностью для Вселенной. Единственной силой, которая могла погрузить всё бытие в полный хаос. У нас с Кисси есть ещё кое-что общее. Они ненавидят Стражу почти так же сильно, как я.
— Ты обещал нам войну. Мы устали ждать, — говорит Йозеф.
— Знаю, но не забывай, что в прошлый раз я одолел вас именно потому, что вы были нетерпеливы. Когда мы заключили эту сделку, вы согласились ждать моего сигнала, прежде чем что-либо предпринимать. Моя игра. Мои правила. То, что мы планируем, потребует некоторого времени для подготовки. Если не хочешь играть в моей песочнице, то уёбывай обратно в лимб[74].
Я высокий, но Йозеф выше. Он выпрямляется, чтобы его безупречный нос смотрел прямо на меня.
— Мы будем ждать, но не вечно.
— Успокойся. Большой план всё ещё в проработке, но я мог бы пока дать вам возможность немного развлечься.
— Какого рода развлечение?
— Ваше любимое. Хаос и разрушение. Человеческие жертвы и уничтожение имущества. Подгоревшие тосты и прокисшее молоко.
— Надеюсь, ты мне не врёшь.
— Это угроза? Смелые слова для парня, у которого в прошлый раз, когда мы схлестнулись, голова и тело в итоге оказались в разных почтовых индексах.
Йозеф пристально смотрит на меня. Возможно, нацистское лицо всё-таки ему идёт. Как и все порядочные штурмовики, Кисси считают себя лучше других. В их сознании они настоящие ангелы, играющие по-крупному в Вегасе. С другой стороны, Бог думает о них, как о подобии накапливающейся в канализации чёрной вязкой слизи. Когда вообще думает о них.
— На сегодня мы закончили. Я иду внутрь. Не выключай телефон. — Я направляюсь обратно в отель.
— Зверь в твоём номере очень хорошенький. По крайней мере, её истинное лицо. Намного лучше того человека, на которого ты раньше тратил своё время. Тебе следует поблагодарить Мейсона за то, что он избавил тебя от неё.
Я двигаюсь обратно к нему, по дороге пытаясь решить, следует ли вырвать ему язык или растоптать рёбра в мармелад. Но он исчезает прежде, чем я даже успеваю развернуться. Как я уже сказал, Йозеф быстрый.
Я иду в номер Кэнди, карабкаюсь по разломанной мебели так тихо, как только могу, и ложусь рядом с ней. Я устал от раннего подъёма, борьбы с похмельем и поджога руки. Клуб вроде «Твёрдого решения» не откроет свои двери по крайней мере до одиннадцати и, держу пари, Кейл не появится там раньше часа. Есть время поспать несколько часов.
Кэнди шевелится, когда чувствует, как моё тело опускается на матрас. Берёт меня за руку и обнимает себя, поворачивая меня на бок, пока я не прижимаюсь передом к её спине. Странное ощущение находиться в одной постели с кем-то другим. Странное в хорошем смысле. К таким странностям можно и привыкнуть.
Я даже не чувствую приближения сна, но комната вокруг меня расплывается, и я оказываюсь где-то ещё.
Я готовлю кофе на кухне своей старой квартиры. Элис разгадывает кроссворд, сидя на диване. По телевизору с выключенным звуком идёт «Миюки в Стране Чудес», странная фетиш-аниме версия «Алисы в Стране Чудес». Из маленького бумбокса на стойке играет «Мир бардак. Это в моём поцелуе» группы «X».
— Слово из восьми букв, «щедрая флора», — говорит Элис.
— Понятия не имею. Ты же знаешь, я ненавижу кроссворды.
— «Геноцид», — говорит она и заполняет клеточки.
— Чего?
Она не поднимает глаз.
— Как насчёт слова из пяти букв, «родственник Пиноккио»?
— Не знаю.
— «Шеол»[75].
Я оставляю кофе и подхожу к дивану.
— Что это за кроссворд?
— «Кости святых». Семь букв. «Армагеддон».