Я сажусь рядом с ней. По телевизору к мультяшной Алисе пристаёт доминантная версия Безумного Шляпника.
— Моя Элис поднимает взгляд, улыбается и легонько целует меня в губы.
— Как назвать одним словом «импровизированную мантру».
Я заглядываю ей через плечо и смотрю на ребус. Та совершенно обычная, за исключением того, что она заполняет ответы странными рунами или пиктограммами, которых я никогда прежде не видел.
— Орфей.
— Это сон? — спрашиваю я её.
Она пожимает плечами.
— Ты скажи мне. Это у тебя в голове. Тебе было бы удобнее, если бы я была танцующим карликом?
— В другом сне, перед тем как Бродячие напали на город, ты предупредила меня, что со мной кое-что случится. Это один из тех снов?
— Слово из пяти букв для «праздника банкира»?
— Снова начинается песня «X». Должно быть, она её закольцевала.
Ступай в ад, может это тебе понравится
Тогда пойдём домой со мной
Завтра вечером может быть слишком поздно
Мир бардак. Это в моём поцелуе.
— «Холокост».
— Знаешь, я собираюсь всё исправить. Я собираюсь заставить Мейсона заплатить за всё, что он сделал с тобой и со мной.
Элис заканчивает ребус и кладёт его на кофейный столик. Теперь мне его лучше видно. При том, что она придумывала разные ответы, ребус заполнен одними и теми же семью символами, раз за разом.
Она наклоняется и обнимает меня. Кладёт голову на плечо, глядя в телевизор.
— Это хреновый фильм, — говорит она.
— Я не знаю, почему я его выбрал.
— Ага, с чего тебе вообще было выбирать «Алису в Стране Чудес»?
— Ох. Верно.
Она притягивает меня ближе.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя?
— Ага.
— Тогда тебе нужно перестать всё время быть чёртовым одержимым. Я мертва. Хнык-хнык. Ты — Сэндмен Слим. Хнык-Хнык. Вселенная гораздо больше нас.
Я мотаю головой. Тянусь за сигаретой. Она отпускает меня, чтобы я мог наклониться вперёд и взять зажигалку.
— Я всё это знаю. Но многие мелочи по-прежнему причиняют адскую боль.
— Это ты мне рассказываешь? Той, кому воткнули нож в спину?
Она говорит это сразу после того, как я закуриваю. Я пытаюсь отодвинуться, но она не отпускает меня.
— Так и было на самом деле?
— Угу. Надо Мейсону отдать должное за это. Что послал Паркера сделать это быстро. Парень знал, как это устроить. Я почти ничего не почувствовала.
— Раз ты это знаешь, значит, это не сон.
— Возможно не на сто процентов. Но это по-прежнему сон.
— Долгое время я боялся узнать, что с тобой произошло.
— Ничего себе, я и не замечала. Теперь ты знаешь. Пришло время тащить свою задницу дальше.
Я затягиваюсь сигаретой. Она берёт её у меня из рук и делает затяжку. Возвращает мне. Кончики её пальцев синие почти до черноты. Они не похожи на руки живого человека.
— Я не знаю, что делать дальше.
Элис бьёт меня по руке.
— Ты вообще слушал кроссворд, дуралей? Наконец-то всё происходит. То, что ты знал, что должно произойти. Ты можешь либо продолжать смотреть фильмы, пока не потухнет солнце, либо можешь перестать убегать от того, кто ты есть. Ты Сэндмен Слим, мать твою. Ты либо это, либо ничто. Выбор за тобой.
— Нет третьего варианта? Я бы не отказался от годового запаса полироли «Тартл Вакс»[76].
— Извини. Ставки сделаны. Ставок больше нет. Играй или уходи.
Я киваю на ребус на столике.
— А что с куриными каракулями? Я не могу разобрать чёртову тарабарщину.
Она смотрит на кроссворд и машет головой.
— Это ребус. Ты должен сам догадаться. Вот почему это называется ребусом.
— Каким образом?
— Ещё раз, он не просто так называется ребусом.
— Ладно.
К Алисе пристаёт какое-то волшебное существо, кажется, дублёр гусеницы.
— Ты же знаешь, что я в постели с другой женщиной?
— Было бы довольно жутко, если бы ты был в постели со мной, Эд Гин[77].
— Ты не против?
— Я думала, мы прошли через это, когда ты трахнул Бриджит. Живи своей жизнью.
— Скорее, это она трахнула меня. Я был невинным наблюдателем.
— Каждый парень хотя бы раз пробует это отмазку. Она никогда не срабатывает.
— Почему ты выбрала конкретно эту песню?
— А кто сказал, что это я её выбрала? Кто сказал, что она обо мне?
Элис берёт сигарету у меня из руки, докуривает и тушит о подошву туфли. Она кивает на телевизор, где едва одетая женщина-Бармаглот летит с Алисой по Стране Чудес.
— Если я снова буду тебе сниться, то пусть снюсь, как Алиса. Она летает, попадает в приключения и не застревает навечно в этой грёбаной квартире.
— Я поработаю над этим.
— Давай. Ты же знаешь, я буду шикарно выглядеть как школьница из анимэ. Я люблю тебя, но устала от твоего вялого чувства вины. Для разнообразия, пусть тебе приснится та девушка, рядом с которой ты лежишь.
Она целует меня в щёку, встаёт и уходит.
— Увидимся, Миюки.
— Позже, аллигатор[78].
Я просыпаюсь и убираю руку с Кэнди. Я весь вспотел. Иду в ванную, ополаскиваю лицо и вытираюсь одним из грубых белых полотенец отеля. Нахожу свой телефон и смотрю время. Всё ещё достаточно рано, чтобы немного поспать. Сажусь на край кровати, давая проясниться голове. Немного погодя, лажусь и снова обнимаю Кэнди. Она прижимается ко мне.
Да, я мог бы к этому привыкнуть.
Я просыпаюсь около часа и начинаю одеваться. Кэнди слышит меня и переворачивается.
— Что случилось?
— Я иду в индустриальный клуб зомби, чтобы выследить наркодилера. Что ты делаешь?
Она сбрасывает одеяло и начинает искать свою одежду.
— Я ни за что не позволю тебе сыграть соло-крутого-парня и заграбастать всё веселье.
— Тогда шевели ногами, Модести Блэйз[79].
Я немного жалею, что бросил «Вольво» днём. У меня плохое предчувствие, куда катится вся эта наркотическо-демоническая хренотень, особенно после разговора с Элис. Ну, или разговора с самим собой. Или разговора с некоей комбинацией Элис и моего подсознания. Я не ненавижу скучную анонимность этой машины, или, если быть честным с самим собой, последние полтора месяца тишины. Всё меняется, и меняется всё быстрее. На той крови, что прольётся, можно будет устроить серфинг.
Хотя сегодня Вселенная бросает мне кость.
Поездка на мотоцикле — вот что мне нужно, чтобы сдуть пыль и прочистить голову. И что вы думаете? Кто-то как раз для меня оставил на улице красный «Дукати Монстр». Каждый день может быть Рождеством, если знать, как обойти блокировки.
Я смотрю на Кэнди.
— Ты не против поездки без шлема?
— Что такое шлем?
Я достаю чёрный костяной клинок, одним движением разрезаю замок «Кобра» и отбрасываю его. Сажусь на мотоцикл. Кэнди забирается сзади и обнимает меня. Я вставляю нож в замок зажигания, поворачиваю и выкручиваю ручку газа. «Дукати» урчит как большая механическая кошка. Я пинаю вверх подставку, разворачиваюсь и мчусь на поиски Кейла. На углу вспоминаю, что мы едем через весь город, и там могут быть копы. Бормочу короткое адское обманное худу, чтобы гражданские видели шлемы у нас на головах. Иногда магия так же скучна, как вынос мусора.
Ветер приятно обдувает лицо, а Кэнди греет своим теплом. Разговор с Элис снял с моих плеч груз, о котором я даже не подозревал. Удивительно, что я не передвигался как Чейни в «Горбун из Нотр-Дама»[80]. Я знаю, что кое-что из того, что я чувствую, порождено жестоким из милосердия оставь-меня-в-покое-и-найди-девушку-которая-дышит напутствием Элис, но более важно то, что я узнал, как она умерла. Незнание убивало меня, и я понятия не имел. Я не говорю, что это знание приятно, но оно ощущается более человечным. Я крушил предметы и убивал людей из-за того, что случилось с ней, и не жалею ни о чём. Но теперь мне кажется, что той бездонной ярости, что одновременно и толкала меня вперёд и сдерживала, может быть положен конец. Или, по крайней мере, она больше не будет всё время выкручена на полную мощность. Я никогда не позволю себе полностью забыть об Элис, и никогда не прощу того, что с ней случилось, но знаю, что мне не нужно губить себя, чтобы всё исправить. Мне всего лишь нужно убить Мейсона.
Иногда, когда я выхожу по ночам, и всё спокойно, я жалею ангела в своей голове и позволяю ему порулить.
Ангел может видеть в темноте, но не так, как сова, или будто у него есть очки ночного видения. Ангел видит мир таким, каким его должен был видеть Господь. Нет ничего твёрдого. Объекты существуют лишь в виде струн вибрирующих жемчужин света. Молекулы — переплетённые тинкертои[81] атомов, прячущиеся в смазанных электронных туманах, и всё это завёрнуто в извилистые складки ирисок суперструн. Вращаясь и струясь, Вселенная складывается в многомерный текниколорный[82] танец небесных сфер Басби Беркли[83]. И это только в городе. Интересно, как выглядит океан такими глазами? Волны внутри волн внутри волн внутри волн, фрактальный водоворот, вечно падающий вниз мимо рая, ада и всего остального? Могли глаза, как у этого ангела, видеть Большой Взрыв? Мог бы я выбрать атомы пепла Элис там, где я высыпал его на Венис-Бич[84]. Нет. Ничего такого сегодня. Я жив, я еду, и у меня за спиной красивая девушка. Я чёртова песня Брюса Спрингстина[85].
Когда мы добираемся до клуба, я сажаю ангела на поводок и запихиваю обратно в его собачью будку. Теперь мне нужно видеть своими глазами.
Я останавливаю мотоцикл на подъездной дорожке к огороженному складу в квартале от «Твёрдого решения». Место очень похоже на то, как описала Кэролин. Завёрнутая в латекс и хром готская индустриальная публика. Снаружи слоняются и курят девушки и тощие парни в ботинках на подошве достаточно высокой, чтобы пощекотать яйца Гавриилу.