— Что случилось с твоим лицом?
— Мне пришлось избавиться от него, чтобы добраться сюда, а это было единственным свободным.
— Надень его обратно. Я хочу увидеть тебя настоящего.
Я смотрю в пол, улыбаясь.
— Конечно, хочешь. Но его здесь нет.
— Где оно?
— Его стащил Джек-Потрошитель.
Она делает глубокий вдох и выдыхает. Я никогда не привыкну к виду того, как мёртвые дышат. Или имитируют воспоминания о дыхании. Не знаю, что это такое.
— Я почти верю тебе. Расскажи что-нибудь ещё.
— Мне почти год снились престранные сны о тебе. Я знаю, что некоторые были просто старыми добрыми снами, но другие отличались. Как будто ты в самом деле разговаривала со мной.
Она слегка хмыкает.
— Мне тоже снились сны о тебе. Некоторые были такими, как ты и сказал. Просто сны. Но мне кажется, что некоторые были чем-то бо́льшим. Словно мы разговаривали друг с другом. В одном из них я видела другую девушку. У неё был акцент.
— Это Бриджит. Она чешка. И охотник на зомби. Она бы тебе понравилась.
— Звучит забавно. Она твоя девушка?
Я качаю головой.
— Я едва не превратил её в нежить, так что у нас ничего не вышло. Но недавно я начал кое с кем встречаться. Она бы тебе тоже понравилась. Она Таящаяся, и когда слетает с катушек, ест людей.
Она тихо смеётся.
— На фоне них я кажусь такой скукотищей.
— Это последнее, чем ты была.
Она садится на стол и наклоняется поближе, как учёный, изучающий новый вид жука.
— Нам нужно отыскать твоё настоящее лицо, потому что, серьёзно, человек ты или нет, ни одна девушка не станет совать свой язык в эту штуку. И для протокола, я тоже скучала по тебе.
Она протягивает руку, чтобы коснуться моей адовой щеки, но её рука проходит прямо сквозь меня.
— Проклятие, я этого боялась.
— Какого хера сейчас было?
Она смотрит на свою руку.
— Это происходит со всем здесь внизу. Полагаю с тех пор, как я побывала на Небесах, адские существа не могут коснуться меня.
— Как тебя затащили в эту камеру?
— Это сумасшедший ангел Аэлита. Она рассказала о тебе кое-что интересное. Она сказала, что ты не человек.
А Медея Бава рассказала кое-что о тебе.
— Я человекоподобный. Расскажу тебе об этом позже.
— Что случилось с тобой все эти годы назад? Где ты был? Я знаю, что это как-то связано с Мейсоном. Он стоял за каждой паршивой вещью, которая с нами случалась.
— Как и Паркер.
Сторожевой пёс Мейсона из Саб Роза, который убил её.
— Паркер. — Она кивает. — Что с ним случилось?
— Я его убил.
Элис смотрит на меня и отворачивается. Она не уверена, шучу я или нет. Мне хочется спросить, как Паркер это сделал, но я не могу.
— Я знаю, что Мейсон рулит тем, что здесь происходит. И, отвечая на твой вопрос, я провёл одиннадцать лет прямо здесь, в аду.
Она на полуобороте поворачивается обратно.
— Ты выглядишь находящимся намного более в здравом уме, чем я была бы. Я здесь всего пару дней, и уже начинаю сходить с ума.
— Хочешь знать кое-что действительно забавное? Я в первую очередь тот, кто отправил Мейсона в ад.
Она качает головой.
— Это официально худшая из всех групповух. — Она наконец снова смотрит на меня. — Извини, что пырнула тебя.
— Всё в порядке. Нечеловеческая сущность позволяет мне быстро восстанавливаться. Кроме того, я могу парковаться на местах для инвалидов.
— Так ты собираешься меня спасать, или как? Аэлита собирается скоро оттащить меня к Мейсону.
— В этом нет никакого смысла. По нашему уговору у меня было три дня. И Мейсон всё ещё ждёт солдат и утверждает стратегию.
— Не важно, чем он там занимается, Аэлита говорила об этом так, словно я часть происходящего, так что мне бы очень хотелось здесь не находиться. — Её глаза сужаются и она заглядывает за дверь камеры. — Как ты прошёл мимо всех охранников?
— Их было только двое.
Её брови поднимаются на долю дюйма.
— Их чертовски намного больше, чем двое.
Дерьмо.
Я даю волю ангелу, и мои чувства расширяются на весь этаж. Всё отделение по ту сторону прохода заполнено адовскими охранниками. Уёбки прятались в запертых камерах.
— Почему они не нападают?
— Скорее всего, ждут Аэлиту. Похоже, она здесь главная.
У меня никак не получится провести нас мимо всех этих охранников снаружи. Но мы всего лишь на третьем этаже.
— Отойди назад. Это будет выглядеть странно, но не задавай вопросов. Просто прыгай, когда я скажу.
Элис идёт обратно к стене. Я являю гладиус и с размаху вонзаю его в пол. Он прорезает камни, как паяльная лампа маршмэллоу. Даже не издаёт особо шума. Просто тихое шипение. Три удара, и секция пола проваливается.
— Прыгай, — говорю я.
Мне не нужно повторять дважды. Она прыгает в дыру, и я следую за ней. Психи на втором этаже всё ещё играют в свою игру. Пара бросает на нас взгляды, когда мы приземляемся на пол, но мы и близко не так интересны, как игра, так что они отворачиваются. Я проделываю ещё одну дыру в полу, и мы прыгаем через неё на первый этаж.
Внизу находятся несколько адовских охранников, но лишь пара у лестницы. Они удивлены, когда мы с Элис падаем с потолка, но увидев гладиус, приходят в состояние шока. Один из охранников пытается закричать, но я сношу ему голову прежде, чем он успевает издать хотя бы звук. К несчастью, второй охранник выкрикивает адовский сигнал тревоги. Я наношу ему удар в сердце, и он исчезает. Я пытаюсь толкнуть Элис в туннель, но моя рука проходит прямо сквозь неё. Она пялится на меня. Прежде она никогда не видела, как я кого-то убиваю.
— Иди, — кричу я, и она приходит в себя и прыгает в туннель.
Выбравшись, я возвращаю дверь на место и крушу стены и потолок туннеля, обрушивая перед дверью как можно больше обломков. Я убираю гладиус, и мы направляемся обратно к люку. Она останавливается и смотрит на меня немного похоже, как когда я впервые шагнул в её камеру.
— Что, чёрт возьми, было в твоей руке? — говорит она.
— Это называется гладиус. Недавно я обнаружил, что могу делать.
Нет никакой чертовской возможности объяснить ей, что они есть только у ангелов.
— Ты, не моргнув глазом убил тех парней.
— Во-первых, это были не парни, а во-вторых, я убил гораздо больше, чем этих двоих. Как, по-твоему, я сюда попал? Думаешь, я заработал эти шрамы в дискуссионном клубе? Убийство — это то, чем я занимаюсь здесь внизу. И это то, что я до сих пор делаю.
— Но только плохих существ, верно?
— Мы в аду. Не думаю, что мать Тереза или Джонни Кэш в большой опасности.
Ей требуется минута, чтобы переварить это. Ей потребуется гораздо больше времени, чтобы осмыслить последние несколько минут, а у нас нет времени.
— Нам нужно двигаться дальше.
— Ладно.
Пока мы идём, она пытается взять меня за руку. Её рука проходит прямо сквозь меня.
— Дерьмо, — произносит она.
Я веду её обратно к люку, и мы поднимаемся по лестнице наружу.
Я веду Элис наверх по пандусу парковки, обходя психов и сквоттеров. Она не может отвести от них глаз. У меня такое ощущение, что Аэлита бросила её прямо в камеру, так что она мало что видела в аду. Счастливица.
Нешама на крыше, глядит сквозь кристалл Мунинна, словно ювелир, проверяющий бриллиант на наличие изъянов. Увидев нас, он суёт его обратно в карман жилета.
— Возвращение блудного сына. Я не был уверен, что тебе хватит пальцев на руках и ногах, чтобы сосчитать то трёхсот. Вижу, ты вернул подругу, и у тебя дырка в груди. Просто ещё один день на работе, — говорит Нешама. Он поворачивается к Элис. — На земле он был таким же топорным, или весь в крови Сэндмена Слима?
— Это кто?
— Элис, это Нешама. Нешама, это Элис. Нешама — это тот, кто рассказал мне, как попасть в психушку.
— Спасибо, что помог Джиму вытащить меня из того места. Я бы сошла с ума, если бы пробыла там ещё немного.
Нешама протягивает Элис руку. Она смотрит на ней, будто он протягивает ей дохлого кальмара. Но из своего рода обречённой вежливости, она в ответ тоже протягивает руку. Она смотрит на их руки и на него, когда те соприкасаются. Она начинает что-то говорить, но Нешама перебивает её.
— Если тебя это утешит, ты бы не пробыла там долго. Скорее всего, лишь несколько часов. Самое большее, день. Что скажешь?
Он смотрит на меня.
— Если я примерно за семь часов не доберусь до Пандемониума, Кисси обрушатся на это место. Судя по тому, как ведёт себя Йозеф, я не знаю, собираются ли они начать войну здесь внизу, или объединиться с парнями Мейсона и двинуть на Небеса.
Он переминается с ноги на ногу. Ангел в моей голове ёрзает, словно что-то пытается проникнуть внутрь. Кажется, он проигрывает.
— Я заметил, что Кисси тут околачиваются. Что конкретно они получают от всего этого? — спрашивает Нешама.
— Они получат то, что я им дам. Ни больше, ни меньше.
Его глаза сужаются.
— Думаешь, было хорошей идеей взять в союзники таких, скажем так, вспыльчивых существ?
— Я знал, что мне понадобится помощь, чтобы остановить Мейсона, а от вашей шайки я никогда не получал ничего, кроме молчания, так к кому мне было идти? Кроме того, Аэлита хочет убрать вас с дороги, и, насколько мне известно, она новый генеральный директор корпорации «Небеса».
— Мальчики? Я здесь новенькая, — говорит Элис. — Кто такие Кисси? Зачем Мейсон притащил меня сюда?
— Кисси вроде ангелов, только хуже. Точно не знаю, зачем ты здесь. Я думал, что это просто для того, чтобы избавиться от меня, но учитывая то, что сказала тебе Аэлита, здесь может быть что-то большее, — отвечаю я.
Я смотрю на Нешаму.
— Не хочешь поделиться какими-нибудь соображениями?
Он пожимает плечами.
— Мейсон хочет попасть на Небеса. Она с Небес. Может, он думает, что она спрятала ключ под цветочным горшком.
— Я даже не знаю, как очутилась здесь, — говорит Элис.
Она замечает небо за головой Нешамы и, должно быть, только обратила внимание, что темнота — это не ночь, а заслоняющее небо дымовая крышка гроба. Элис смотрит на меня.