Broadway Angels стали платформой Сони для борьбы за признание женщин и их возможностей. Более того, дело дало возможность скорректировать учебники истории и включить туда больше ее соратниц. Проект Glimmer стал ее способом вдохновить следующее поколение, заставить его почувствовать себя ценным и любимым.
Магдалена
Тяжелые стальные двери распахнулись после первого обеденного перерыва. Когда остальные ученики вернулись в кабинет, первоклассница Магдалена в католической школьной форме стояла перед открытым входом. Она подумала: «Я всего лишь сбегаю через улицу и куплю плитку шоколада». В течение учебного дня двери ни разу не открывались. Магдалена вышла на улицу.
Хозяин лавки напротив удивился, увидев перед собой дочь Кеворка Ешиля. Магдалена сказала:
— Я бы хотела шоколада.
Лавочник, друживший с Кеворком, продавал радиоприемники, вентиляторы и другие электроприборы. Он улыбнулся не по годам развитой девочке с пухлыми щеками и большими карими глазами и полез за шоколадкой.
Магдалена поблагодарила доброго лавочника, развернула обертку и проглотила батончик. Вернувшись в школу, она наткнулась на недовольную монахиню. Магдалену провели прямо в кабинет директора.
— Почему ты сбежала? — потребовала объяснить директриса.
Магдалена задумалась.
— Я не сбежала из школы, — ответила она. — Я в нее вернулась.
Монахиня задала вопрос по-другому:
— Почему ты решила, будто можно уйти из школы без разрешения?
Магдалена ответила:
— Дверь была открыта. Лавочник работает через дорогу. Я пошла за шоколадом.
В школу вызвали отца Магдалены. Ее отпустили домой пораньше — еще одна удача, подумала девочка. Приехал отец и извинился перед монахинями. Он сурово посмотрел на дочь.
На улице Магдалена попыталась объяснить отцу, что считает открытые двери хорошей возможностью сбегать за шоколадом. Для нее это имело смысл.
Много десятилетий спустя Магдалена стояла через дорогу от школы, там, где когда-то был магазин. Она представила отца: улыбающегося, коренастого, седого. У него всегда в карманах находились конфеты для детей, которые плакали на пароме, и сирот, прозвавших его keyif amca — «дядя-радость» по-турецки.
Школа выглядела гораздо более впечатляюще, чем помнила Магдалена. Теперь это был институт культуры с театром, здесь проводили концерты. Днем она побывала в здании, вернулась в знакомые классы и в комнату наверху, где она с другими учениками дремала на маленьких кушетках. Изысканные мраморные раковины все еще оставались на месте.
Магдалена несколько минут изучала фасад школы. В ее юности Америка манила сильнее тысячи шоколадок. Но недавно Магдалена ощутила тягу к дому. Она любила эту мистическую, имперскую и космополитическую страну с ее запутанной христианской и мусульманской историей. Запахи и звуки запечатлелись в ее сознании. Главным звуком ее детства был шум лодок. Паромы были частью повседневной жизни, как такси в Нью-Йорке. Отец дважды в день переправлялся через Босфор. Гудки сообщали о прибытии и отправлении парома, и пассажиры спешили в доки. Маленькие лодки шумели одно- или двухтактными моторами. Другие звуки, доносившиеся до ее тихого района, — призывы торговцев. Возглас продавца йогуртов отличался от резкого крика торговца овощами.
Запахи, как правило, были сезонными, хотя аромат соленой воды и водорослей чувствовался всегда. Осенью пахло жареными каштанами, а летом свежая кукуруза в початках варилась и продавалась на пляже. Конечно, не все хорошо пахло в большом городе, где люди жили тесно и пренебрегали дезодорантами. В детстве Магдалена задерживала дыхание в переполненных автобусах.
Магдалена вернулась в Турцию и отправилась в Фетхие, портовый город на юге, а уже потом в родной район Мода, расположенный на азиатской стороне Стамбула. Ее двоюродная сестра жила в том же доме, в пяти минутах от места, где выросла Магдалена. Она вошла в спальню, где они когда-то играли. Наклейки с цветами и животными все еще оставались на комоде.
Магдалена заглянула в кафе-мороженое, куда ходила в детстве, и заказала свое любимое — вишневое. Она остановилась у церкви, прихожанкой которой была бабушка. Отец умер много лет назад, но его присутствие здесь все еще ощущалось. Старшая сестра Магдалены была вылитая мама, а сама Магдалена — папина дочка.
Она отправилась на общественный пляж в Моде, где когда-то плавала и играла. Туда, где другие дети бросали ей в лицо песок, узнав, что она армянка. Но даже когда дети отталкивали ее, она не убегала и не плакала. Она спрашивала себя: «Как мне поиграть с ними? Как заставить их найти для меня место?»
Сегодня бо́льшая часть пляжа превратилась в прогулочные дорожки. Но для Магдалены он навсегда остался местом, где она начинала постигать игру жизни.
Терезия
Терезия и Дженнифер Фонстад сидели в кафе Центра изобразительных искусств Канторов в Стэнфордском кампусе. С террасы открывался вид на сад скульптур Родена. Французский художник в бронзе изобразил обнаженного мужчину в разных позах. Терезия и Дженнифер познакомились, как им казалось, целую жизнь назад, когда после колледжа работали в Бостонском университете. Дженнифер тоже выступала за перемены в Кремниевой долине и объявила, что покидает Draper Fisher Jurvetson — почтенную фирму, где она трудилась управляющим директором.
Терезия и Дженнифер говорили об ангельских инвестиционных возможностях. С уходом из Accel Терезия могла присоединиться к Broadway Angels. Но у Дженнифер была своя идея.
— Вместо того чтобы заниматься ангельскими инвестициями, — сказала она, — мы должны объединить усилия и основать собственную фирму.
К концу обеда Терезия сдалась. Она знала Дженнифер и доверяла ей. Как и Терезия, Дженнифер была разведенной работающей мамой, понимала важность карьеры и детей. Она верила, что можно преуспеть и в том и в другом. Терезия любила повторять: «Если хочешь что-то сделать, найми работающую маму. Они чувствуют себя виноватыми во всем и сверхэффективны». Их многое объединяло: Дженнифер попала в список Forbes Midas, поднялась на Килиманджаро и заключила сделку во время родов. Обеих растили требовательные отцы, которые подталкивали их к успеху. Когда Дженнифер исполнилось двенадцать, отец попросил ее поставить цели на пять лет вперед, написать план и объяснить, как она будет ему следовать.
Терезия ушла с обеда, впервые за долгое время взволнованная работой. Многое из того, чем она дорожила в жизни, закончилось. Настало время начаться чему-то важному, стоящему.
В 2014 году Терезия и Дженнифер объявили о создании Aspect Ventures[229]. Вместе они сделали 10 миллиардов долларов на публичном рынке, помогли заключить 15 сделок по слияниям и поглощениям и провели более 300 раундов в последующем капитале для своих портфельных компаний. Trulia, одна из последних компаний, в которую Терезия инвестировала, появилась в новостях, поскольку Zillow купила ее за 3,5 миллиарда долларов. Терезия и Дженнифер планировали начать с инвестирования собственных денег, а затем собрать средства у ограниченных партнеров. Они открыли офисы в Сан-Франциско (в Соме) и в Менло-Парке.
Когда история об основании Aspect прогремела, Терезия сказала репортеру: она хочет инвестировать в великие компании, независимо от того, основаны они мужчинами или женщинами. Но она подчеркнула, что хочет быть частью появления большего количества историй об успешных женщинах, которые мобилизуют капитал и строят компании. Около 20 процентов презентаций в Accel проводились женщинами-основательницами. Aspect стремилась удвоить это число, чтобы мир предпринимателей и венчурных капиталистов стал как можно разнообразнее.
В 2015 году Aspect собрала свой дебютный фонд в размере 150 миллионов долларов, ориентированный на инвестиции серии А в софтверные компании. Терезия по-прежнему инвестировала в одну из своих давних компаний — фирму по кибербезопасности ForeScout. Она наконец-то решила выйти на рынок и превратиться в «единорога» — один из тех редких стартапов, которые достигают миллиардной оценки. Терезия работала с соучредителем Хейзи Йешуруном и командой ForeScout с начала ее существования летом 2001 года, и компания уверенно шла к успеху.
Терезия инвестировала и в новый стартап кибербезопасности Cato Networks[230], основанный ее другом и предпринимателем Шломо Крамером из Check Point и Imperva. Вскоре Терезия и Дженнифер начали привлекать крупных инвесторов, в том числе Мелинду Гейтс — жену соучредителя Microsoft Билла Гейтса и сопредседательницу «Фонда Билла и Мелинды Гейтс». Узнав о том, сколь удручающе мало женщин в венчурном бизнесе и мире технологий, Гейтс незаметно переключила свое внимание на мир венчурного капитала.
Терезия и Мелинда Гейтс встретились за завтраком в отеле Rosewood на Сэнд-Хилл-роуд. Мелинда хотела применить то, чему научилась, работая в фонде Гейтсов в области глобального здравоохранения, к улучшению условий для женщин в мире технологий.
Мужской клуб Кремниевой долины, по мнению Мелинды, вредил и обществу, и бизнесу. «Если технологии и Кремниевая долина формируют будущее, — спросила Мелинда, — что будет, пока женщин там так мало?»
Когда Гейтс начала изучать этот вопрос, она решала, вкладывать ли свои деньги и энергию в помощь предпринимателям или венчурным капиталистам. В результате она сосредоточилась на венчуре, на начале пищевой цепочки. Пока не изменится венчур, не изменится и остальное. Мелинда считала, что женщины чаще финансировали других женщин и за столом принятия решений их должно быть больше.
Как только Мелинда сфокусировалась на венчуре, ей потребовалось понять, что удерживает женщин от участия в этой индустрии и каковы пути входа.
Мелинде лично мир технологий открыла учительница математики, доставшая десять компьютеров Apple II для католической женской школы. Гейтс вспомнила, как преподавательница спрашивала девочек, не хотят ли они попробовать программировать на Бейсике