С каждым часом, приближавшим нас к обеду, а потом к вечеру, Настя-доктор смотрела на меня со все более торжествующим видом. Крепилась долго, дождалась, когда жидкий поток клиентов иссяк, и наконец ее прорвало
— А вы говорили, придет, — выпроводив последнюю клиентку, желавшую снять венец безбрачия, заявила она. Студентка преобразилась, небрежно-наставительный тон давался ей все легче, даже один раз одернуть пришлось, и вот молодец — осознала и поняла. Редкое качество для женщины.
— Куда денется. Хочешь, поспорим?
— На что?
— Ну если я выиграю, ты поцелуешь нашу секретаршу.
— Тьфу на вас, — Настя натурально сплюнула. — Вот мысли у вас, Марк Львович, неприличные. Как такое подумать-то можно.
— Так ты ни разу?
— Что?
— Не целовалась?
— С девушкой — ни разу, — гордо, от того что выкрутилась, ответила студетка.
Я открыл дверь.
— Настя!
— Ау, — секретарша уже обсудила повышение зарплаты с подругами и теперь сидела еще более счастливая от чужой зависти.
— Ты с девушками целовалась когда-нибудь?
— С языком? — уточнила Настя-секретарша.
Настя-докторша покраснела как свекла.
— Вот видишь, — прикрывая дверь, попытался я ее успокоить, — она не против, если не будешь к ней со всей страстью лезть.
Только студентка набрала в грудь воздуха, чтобы достойно мне ответить, я поднял палец.
— Погоди. Ладно, спор отменяется. Сейчас. Ждем.
— Но…
— Молча. До десяти считать умеешь? Начинай. Десять, девять…
В приемной послышался шум, дверь в наш кабинет распахнулась. На счете «три». Бодрый он, однако, старикан.
Глава 8
— Что же вы, Виктор Захарович, не выполняете рекомендации лечащего врача? — спросил я вчерашнего пациента, который ворвался в кабинет, потрясая большим коричневым конвертом, и протянул его мне. — Вам же сказано было — послезавтра. Значит — в среду.
Пожилой мужчина силился что-то сказать, наконец собрался, вытянулся и отрапортовал:
— Легкие чистые.
Выдохнул, уселся на стул.
— Врач сказала, что это невозможно. Она меня уже четыре года наблюдает.
— Так надо было КТ сделать, а не рентген.
С торжествующим видом пациент полез в карман, вытащил флешку.
— Вот! То же самое. Я специально с собой Марину Валентиновну привез, можно ей зайти?
— Да чего там, пусть заходит, правда, Анастасия Ивановна?
Девушка растеряно кивнула.
А мужик молодец, деньги привез, в кармане за них держится. Реалист. Встал, приоткрыл дверь.
— Марина Валентиновна, зайдите.
Зацокали каблучки, в такую-то погоду, и в кабинет вальяжно, готовясь пригвоздить шарлатанов к позорному столбу, зашла женщина примерно моих лет, стройная, стильно одетая. Интересно, узнает или нет?
Нет, не узнала, и вообще — не на меня смотрела, а на человека в белом халате. Уселась на свободный стул, так что юбка натянулась и поехала вверх, обнажая роскошное бедро.
— Я бы хотела получить пояснения, госпожа Полянская. Каким это образом вы, закончив всего два курса института, лечите людей? Да еще и вводите их в заблуждение?
Нет, все-таки опыт — великая вещь. У Насти этой вещи не было, она растерялась, пыталась что-то бормотать про способности, экстрасенсорику и прочую чушь. Врач, настоящий врач, смотрела на нее снисходительно и с нескрываемым чувством превосходства. Дала выговориться, то есть наговорить столько глупостей и несуразностей, что все, будь они в суде, увезли бы Настюху в дальние северные края лет на восемь.
— Это все, что вы можете сказать? — наконец Настя захлебнулась, и Марина Валентиновна почувствовала, что вот он, этот момент, когда надо добить конкурентку.
— Хватит, — я похлопал ладонью по столу, — Марина, легкие у пациента чистые?
Марина Валентиновна зависла ненадолго, вглядываясь в мое лицо, потом неуверенно спросила:
— Марк?
— Ты как будто утопленника увидела, — улыбнулся я.
Бывшая Пашкина пассия, хирург из его родной больницы, вытаращила глаза так, что казалось, выпадут.
— Марк!
— Я, радость моя. Обнимемся?
Ну об этом Марину просить никогда не надо было, выдернула меня со стула, закружила по кабинету под изумленными взглядами моей подчиненной и моего же пациента.
— Ты жив! Нет, погоди, говорили, что ты жив, потом утонул, или наоборот. Где ты, что ты? Где Пашка? С ним все в порядке? Три месяца уже как не пишет ничего, засранец, совсем в своей Америке заважничал. Но ты-то, только посмотри, прям помолодел лет на десять, я тебя и не узнала. Ой, извините, Виктор Захарович. Помните в нашей больнице травматолога, Павла Анатольевича? Это его брат двоюродный. Так что ты тут делаешь?
— Я тут, Марина, начальствую.
— Ну кто бы удивлялся-то, ты вечно в какие-то авантюры лезешь. Погоди, так это вы сделали?
Марина тут же стала серьезной.
— Марк, давай без дураков, вот в присутствии пациента объясни, как вы это сделали.
Я кивнул Насте на Марину, моя студентка встала, зажгла шарик над ладонью, и точно так же, как и днем раньше, аккуратно перелила ее в грудь. Только не пенсионера, а в твердую Маринину троечку. Неожиданно Марина не удивилась, скорее — задумалась.
— Ну прям как Артур.
— Что Артур? — про то, что мой посланник поработал немного в Пашкиной больнице, я в курсе был.
— Тот тоже так лечил, только без светящихся шаров. Машку помнишь? Ну внучку Лейбы? Так он ей шрамы за день убрал. А вы, выходит, то же самое делаете?
Она достала пленки, еще раз посмотрела, подойдя к окну.
— Потеряла я пациента. И очень рада. Виктор Захарович, все у вас в порядке, как я и говорила.
— Но как они это сделали? — мужчина едва радость скрывал, ну да, еще позавчера был одной ногой в могиле, а сегодня двумя в здоровой жизни.
— Медицина дело такое, — Марина поджала губы, — иногда люди внезапно излечиваются от смертельных болезней, будем следить за динамикой, если только симптоматика пропала, то даже это — уже прогресс. Биопсию не хочется делать, сами понимаете, любое вторжение в организм — плохо. Подождете меня в коридоре?
Мужчина кивнул, оставил на столе конверт и вышел.
— Так у меня пациентов не останется, — Марина вздохнула. — Только на повышение пошла.
Я протянул ей конверт.
— Чего это?
— Забирай. И с каждого нового будешь десятину получать. Максим там у вас еще шарлатанствует?
— Нет, — хирург махнула рукой, — выставили его, как Лейба пропал. Темное дело. Так, тут не место для разговоров, мы должны с тобой встретиться, посидеть, выпить хорошенько. Ты мне о Пашке расскажешь, я тебе о своей грустной одинокой жизни. Договорились? Телефон мой остался?
— Конечно, — я еле выпроводил бывшую знакомую. Марина была женщина безотказная, и к этому еще хваткая и жадная до глупости, ну ее нафиг. Плавали, знаем.
— Вы деньги отдали, чтобы к нам новые пациенты шли? — Настя потере заработка ничуть не огорчилась. Хорошее качество.
— Приведет еще пациентов, а то и к ней в больницу съездим. Тебе тренироваться надо. В идеале — каждый день чтобы через тебя проходил минимум десяток женщин не с бешенством матки, а с миомой или с чем-то подобным. Иначе будешь как твой друг Кеша, вслепую лечить. Да, видел его, грустное зрелище. У тебя потенциал гораздо больше. Это пока ты смотришь, что я делаю, а потом и сама так сможешь. Легко.
Девушка расцвела. Даже прям немного симпатичная стала. Может, зря я Серегу с этой Ириной свожу, вот сидит кадр перспективный, одаренная. А внешность — дело наживное, особенно для псиона, себя подправить больших усилий не надо, вон шумерские принцессы, все красотки как на подбор. И не принцессы тоже. Вспомнил Элику, вздохнул, запрятал воспоминания подальше. И принялся за нового пациента.
Не знаю, пенсионер постарался, сарафанное радио или просто точка раскрутилась, но с каждым днем пациентов прибавлялось. Поняв, что мне светит полный рабочий день, я возмутился, и поставил Свете ультиматум.
Во-первых, работаем мы шесть часов, полчаса на прием. Можно было и за минуту управиться, но как это клиенту объяснишь, несолидно.
Отсюда во-вторых, мне нужен новый персонал, который будет вместе с Настей вешать клиентам лапшу на уши о загадочном излечении.
На оба требования Света согласилась неожиданно легко. Такое впечатление, что и Настя, и сам медицинский центр на Ленинском у нее особого энтузиазма не вызывали, приносит деньги, внимания не требует — ну и ладно. Правда, с выбором новых «врачей» пришлось повозиться, откуда-то у Милославской был кадровый резерв, правда, как она сказала, самых сильных разобрали.
Ну это, по ее мнению, сильных, а по мне, так и те пятеро, что остались, тоже задатки имели. Особенно двое, брат и сестра. Проверяли просто — Настя создала лечащую схему, но накладывать ни на кого не стала. Все пятеро смогли обнаружить, что такая схема есть, но только эти двое ее увидели. Заодно я понял, как выбирали для других салонов специалистов — по чистой силе. А для меня эта сила большого значения не имела, лечить — не планеты гасить, тут видеть нужно.
Кирилл и Дарья воспитывались в каком-то интернате, для детей с пороками развития, у всех, кого я из одаренных видел, в детстве что-то такое было. Почти всегда — головные боли, очень часто — врожденные заболевания, но не смертельные, такие, похоже, просто не выживали, вот как Вика, у той все шансы были до совершеннолетия не дожить. Брату и сестре, кстати, тоже по шестнадцать лет было, еще два-три года, и способности раскроются во всей красе, если тут, конечно, магия так же развивается, как в мире шумеров.
Кот мой выбор одобрил, причем радикально, именно Кириллу и Даше он дал себя погладить, а на остальных шипел и всем видом показывал, что вот такая компания не для него.
Так что не прошло и десяти дней, как у меня под началом было трое Видящих.
Настя ревновала немного, то она одна была любимой ученицей, а то прибавилось еще двое, и внимания, соответственно, стало в три раза меньше, но смирилась. Пробовала было недовольство затаить, но я подключил ее к обучению, даже неделя для псиона — уже шажок вперед, и дело пошло.