Подполковник Мария Полякова работала в центральном аппарате военной разведки и после войны. Дочь Златана стала кандидатом экономических наук, до сих пор преподает в Московском государственном университете.
В квартире на старом Арбате, в которой проживала в годы войны Мария Иосифовна Полякова, сохранилось много принадлежавших ей вещей. Главной достопримечательностью является большой старинный стол. Златана Иосифовна рассказывала, что за этим столом в годы войны и в послевоенное время собирались друзья Марии Поляковой, военные разведчики, которым приходилось выполнять сложные задания командования в фашистской Германии, в Великобритании и в других странах...
Глава четвертаяПрерванная свадьба
В Берлине в одном из домов, который располагался в районе Шарлоттенбург на Ахорналлее, в первой половине дня в субботу 12 сентября собралась немногочисленная компания. Гости поздравляли невесту Ильзе Штёбе и жениха Карла Хельфриха. Несмотря на военное время, жизнь брала свое. Свадьба – в любое время праздник.
Среди приглашенных были сводный брат невесты Курт Мюллер, мать Ильзе – фрау Фрида Штёбе, а также несколько друзей. Всего – человек семь.
Гости поздравляли молодых, пили вино и говорили не о любви, а о войне. На Восточном фронте под Сталинградом шли серьезные бои. Немецкие дивизии никак не могли захватить этот русский город. Заявления Гитлера и министра иностранных дел Германии Риббентропа о том, что немецкие дивизии скоро уничтожат Сталинград и выйдут к Волге, были похожи на заклинания шаманов, которые хотели, но не могли добиться успеха.
Ильзе не принимала участия в обсуждении этой проблемы. Она разговаривала с матерью. Мать знала, что у Ильзе обострилась болезнь почек, что она в конце августа побывала в Карлсбаде, где принимала специальные ванны по рекомендации врача.
В три часа в дверь квартиры Ильзе кто-то настойчиво постучал. Хозяйка знала, что на торжествах присутствовали все, кого бы она и Карл хотели видеть. Когда Ильзе вышла в прихожую, вновь раздался громкий стук в дверь. Так стучать не могли ни друзья, ни хозяйка дома, у которой она снимала квартиру. Сердце Ильзе сжалось. «Неужели они?» – подумала она и, подойдя к двери спросила:
– Кто это?
– Гестапо!
Ответ прозвучал властно и обжигающе.
– Открывайте!
Ильзе повернула ключ в замке. Дверь обреченно распахнулась. На пороге стояли трое гестаповцев. Они еще не успели задать ей ни одного вопроса, но Ильзе уже все поняла: пришли за ней.
– Вы Штёбе? – как выстрел коротко прозвучал вопрос офицера.
Хозяйка утвердительно кивнула головой.
Гестаповцы ворвались в квартиру. Началась проверка документов. Некоторым гостям разрешили покинуть квартиру.
Ильзе успокаивала друзей:
– Спокойно, родные мои, это ошибка.
– Это ошибка, – повторила она еще раз и попросила Курта проводить фрау Штёбе домой. Прощаясь с мамой, она сказала, успокаивая ее, что произошло недоразумение, которое скоро выяснится. Она – начальник бюро одного из крупнейших немецких химических концернов, который пользуется покровительством германского правительства.
Когда всех гостей проверили и выставили за двери, гестаповцы произвели тщательный обыск квартиры, но ничего, что бы могло их заинтересовать, не нашли. Недовольный результатами обыска офицер распорядился, обращаясь к Штёбе:
– Одевайтесь!
Ильзе была одета в красивое серое платье с белым воротничком. Поправив перед зеркалом прическу, она спокойно вышла из квартиры. Гестаповцы приказали Карлу также покинуть квартиру.
На лестничной площадке один из солдат грубо вывернул Ильзе руки за спину и надел наручники. Невероятным усилием воли она сдержала слезы. Ильзе поняла, что ее жизнь подвергается серьезной угрозе. Эта угроза была реальной. Она стояла рядом с ней в черной форме, словно сама смерть.
Карлу тоже надели наручники. Он хотел помочь своей подруге, обаятельной и хрупкой, которая, как и его любимая виолончель, могла бы навсегда стать его судьбой. Но что он мог сделать? Он знал, что троих гестаповцев, с автоматами наперевес ворвавшихся в их квартиру, на улице ожидают другие. У войны свои законы. Протест в любой форме был бы воспринят как сопротивление властям и мог закончиться трагически.
Карл не знал, почему гестаповцы приехали на Ахорналлее и ворвались в их квартиру в доме № 38. Скорее всего, это была ошибка. Другой причины появления таких «гостей» на их свадьбе он не допускал, но вспомнил о предупреждении Ильзе Штёбе: «Если меня арестуют, то ты должен говорить, что передавал мне только материалы из иностранных газет...» – и понял, что произошло то, чего не исключала Ильзе, – они оказались в руках гестаповцев...
На улице у дома стояли три машины. Офицер приказал женщине войти в первый крытый автомобиль, похожий на стальную коробку на резиновых колесах. Карла заставили сесть в другой, в котором было несколько гестаповцев.
В третьей машине тоже находились солдаты с автоматами в руках. «Почетный караул» для молодоженов был слишком многочисленным и грозным. Свадьба закончилась...
В Берлине не было тюрьмы для женщин. Поэтому арестованную доставили в полицейскую тюрьму на Александрплац. Она использовалась службой безопасности для изоляции лиц, подозреваемых или обвиняемых в антигосударственной деятельности. Двое гестаповцев, сопровождавших Ильзе Штёбе, втолкнули ее в камеру. Карла увели в глубь длинного и темного коридора. Ильзе не удержалась на ногах и упала. Железная дверь с грохотом закрылась. Язычок мощного замка со скрежетом занял свою ячейку. Железные клещи наручников сжимали запястья. Ильзе попыталась приподняться, но не смогла. Собравшись с силами, она медленно подползла к стене камеры и, превозмогая боль, попыталась занять вертикальное положение. Это ей удалось с большим трудом. Надо было собраться с мыслями и обдумать положение, в котором оказались она и ее Карл.
Через час двое охранников повели Ильзе на допрос. Они крепко держали ее за руки, запястья которых все еще были закованы в стальные наручники.
Ильзе попросила снять наручники.
– Хочешь покончить с собой? – спросил один из охранников. И добавил: – Не удастся. Это самый простой выход из этого дворца...
В тюремном коридоре было темно, пахло плесенью и кровью. Ильзе, много лет проработавшая корреспондентом известных немецких газет, подумала, что именно с описания этого страшного коридора она бы начала свой репортаж из этой каторжной тюрьмы, в которую журналистов никогда не приглашали и никому не показывали ее узников.
У каждой диктатуры свои тайны. Гитлер боялся тайн Плётцензее больше, чем предсказаний своего астролога. Чем больше узников спецслужбы прятали за тюремные стены, тем хуже было для Гитлера. Узниками Плётцензее были немцы, ради которых он начал великую войну в Европе. В 1939 году они верили ему. В 1942-м – сомневались в правильности пути. Что будет в 1943-м?
Следователь некоторое время пристально рассматривал стоявшую перед ним женщину. Ее нарядное платье смялось и потеряло свежесть, правое крылышко белого воротничка было оторвано и свисало на плече арестованной.
Следователь знал, что эта немка родилась в 1911 году в Берлине. Хорошо училась в школе и торговом училище. Была секретарем-машинисткой, некоторое время работала в берлинском издательском концерне Моссе, затем секретарем публициста Теодора Вольфа, который придерживался демократических взглядов и был популярен в кругах германской интеллигенции. Вольф выявил у Штёбе склонности к журналистике, помог ей написать первые статьи.
В начале 30-х Штёбе предложили должность корреспондента немецких газет в Праге, потом в Варшаве. В Компартии Германии не состояла, работала в министерстве иностранных дел Германии и некоторое время заведовала рекламным отделом одного из крупнейших химических концернов.
Характеристики из МИДа и химконцерна из Дрездена на арестованную лежали в папке перед следователем. Он их внимательно изучил. Прицепиться было не к чему: отзывы только положительные. До декабря 1941 года тайная политическая полиция не располагала никакими компрометирующими данными на эту женщину. Из данных, полученных из Бельгии в конце 1941 года, следовало, что Ильзе Штёбе являлась агентом советской разведки. Но это обстоятельство требовало доказательств.
Следователь размышлял: если Штёбе является агентом русской разведки, то необходимо выяснить, когда и какие сведения она передавала? С кем работала в Берлине? Кого знает в Бельгии? Как поддерживала связь с Москвой?
Допрос начался в 18 часов. Гестаповец разложил на столе с десяток фотографий и предложил арестованной внимательно рассмотреть них:
– Кого из этих людей вы знаете?
Ильзе бросила взгляд на фотографии и спросила:
– Почему арестовали меня и моего мужа?
Следователь, не мигая, смотрел ей в глаза и молчал.
– Снимите наручники, – попросила Штёбе.
– Это можно, – гестаповец встал, подошел к арестованной и открыл наручники. – Продолжим наш разговор. Вы русская шпионка. У меня есть доказательства. Или вы их опровергнете, или... Отвечайте на мои вопросы.
Ильзе не знала ни одного человека, изображенного на фотографиях. Это были немцы, молодые мужчины и женщины, некоторые из них в военной форме, один или два офицера. Значит, гестапо не арестовало ни одного из ее помощников.
Что же может предъявить ей следователь? Она твердо решила, что никогда и ни при каких обстоятельствах не назовет имена своих друзей...
Начался неравный поединок. С одной стороны, молодая женщина. С другой – беспощадная служба безопасности Германии, в распоряжении которой было все – шантаж, пытки, смертная казнь и... жизнь в награду за сотрудничество.
Ильзе нужно было без промедления сделать выбор. И она без колебаний приняла решение.
Гитлеровцы медленно, словно огромный железный вал, катились по донским и приволжским степям, сминая и уничтожая все на своем пути. Казалось, что остановить это наступление было невозможно.