Равнины к югу и западу от Калгана, внутри Великой стены, принадлежат к весьма густо заселенным местностям. Даже все значительные ущелья Иншаня наполнены селениями. В самых горах, в окрестностях города, почти на каждой маленькой площадке можно встретить пашенку.
В иных местах эти пашенки, в несколько квадратных сажен, расположены на таких высотах, куда не может достигнуть ни лошадь, ни осел, так что китайцы таскают туда удобрение и семена на себе, пашут на себе же, а по снятии хлеба переносят его на своих плечах в деревни. Привычка этих людей взбираться на неприступные, по-видимому, кручи достойна удивления, и не только мужчины, но и женщины на своих уродливых ногах поднимаются по страшным крутизнам.
Кроме хождения на пашни, китайцы часто посещают горные выси для сбора мелкого кустарника и толстых стеблей некоторых травянистых растений на топливо. Хотя каменного угля очень много в окрестной стране, но доставка его по дурным, страшно выбитым дорогам затруднительна, а потому и цены на него довольно высоки, так что каменный уголь доступен только для богатых и зажиточных. Топливом же для бедных служат: каменноугольная грязь, солома, гаолян, кустарник и стебли некоторых травянистых растений.
В горах около Калгана часто приходилось видеть там и сям человеческие фигуры, то цепляющиеся на утесах, то осторожно пробирающиеся по россыпям или занятые срезанием растений. Смотря на этих людей, поистине в поте лица добывающих себе хлеб, невольно приходишь к заключению, что при чрезмерной плотности населения жизнь, по крайней мере, простого народа поддерживается только тяжелым, неустанным трудом и что прославленное китайское трудолюбие есть результат усиленной борьбы за существование.
Почва посещенных нами местностей Северного Китая не отличается, по-видимому, природными богатствами[26], но, благодаря необыкновенному трудолюбию и многовековому опыту китайцев в земледелии, питает многочисленное население. Земледелие во Внутреннем Китае действительно доведено до высокой степени совершенства.
Китайцы довольствуются преимущественно растительной пищей и, несмотря на то, сильны, подвижны и общее состояние их здоровья, в особенности сельских жителей, сколь можно было заметить, удовлетворительно. Зимою они питаются отварным просом, лапшой и соленой зеленью, редькою, картофелем, а летом к этой пище присоединяется еще разная зелень, до которой китайцы большие охотники. Мясо же простой народ ест очень редко: большинство только в первые дни Нового года, празднуемого в течение целого месяца. К этому торжественному празднику каждый зажиточный поселянин старается выкормить на убой свинью, поросят или домашних птиц: кур, уток и гусей, а также купить немного мяса.
Сырую воду китайцы избегают пить, а употребляют отварную или чай. Водку пьют многие, даже женщины и дети, но в самом ограниченном количестве. Пьянства, можно сказать, почти вовсе не существует в Китае, а если и встречаются люди, не чуждые этого порока, то они составляют редкое исключение и преследуются общественным мнением. В течение целой зимы 1878/79 г. нам не случалось видеть ни одного пьяного в Китае, несмотря на частые посещения рынков, театров и гостиниц.
Но зато другое зло – курение опиума – распространяется с каждым годом и между северными китайцами, не говоря о южных, среди которых очень много курильщиков опия. Эти злополучные, кроме расстройства организма и значительных трат на покупку столь дорогого вещества[27], подвергаются, как говорят, еще различным вымогательствам доносчиков. Курение опиума, как известно, строго воспрещено законом, а потому шпионы, пользуясь этим обстоятельством, угрожают состоятельным курильщикам доносами и вымогают с них порядочные взятки.
Табак китайцы курят все, не исключая даже мальчиков 12–14 лет, которые по достижении этого возраста стараются из подражания взрослым обзавестись непременно кисетом и трубкой, составляющим в некотором роде их ребяческую гордость.
Поселяне посещенных нами местностей Внутреннего Китая живут, по-видимому, безбедно: дома у большинства хорошие и содержатся в порядке, пашни прекрасно обработаны и обнесены земляными, а в иных местах каменными валиками; на дворах много разных сельскохозяйственных орудий. Весьма хорошая одежда поселян также свидетельствовала о их благосостоянии, и нищие очень редко попадались в деревнях.
В Северном Китае дома строят преимущественно из необожженного кирпича или глины с рубленой соломой; реже из камней, связанных цементом. Только немногие здания, именно кумирни и театры, воздвигают большей частью из обожженного кирпича. Этот последний отличается высокою доброкачественностью, и приготовление его полезно бы было изучить до мельчайших подробностей. Больших домов в Китае не строят: все они одноэтажные и ограниченных размеров. Богатые китайцы, имеющие надобность в обширных помещениях, ставят несколько отдельных домов на одном дворе или на разных, смежных, дворах.
Надворные строения, как то: амбары, сараи, конюшни и пр., а равно и ограды возводятся из тех же материалов, как и дома, с той разницей, что камни, связанные цементом, чаще употребляются на надворные постройки и ограды, чем на жилые помещения. Стойла и ясли в конюшнях делают из глины с рубленой соломой.
Крыши кроют тростником или гаоляном, обмазывая их сверху глиной или же черепицей, а в некоторых местах делают их иногда из плиток глинистого сланца. Потолки состоят из тростниковых или гаоляновых решеток, обтянутых циновками и проклеенных изнутри сначала грубою тканью, а поверх бумагой, а то просто одной бумагой. Полы встречаются только у зажиточных и настилаются из кирпича, тесаного камня или набиваются из глины, а у бедных полом служит сам грунт. Деревянных же полов, по причине дороговизны леса, не делают. Таким образом, китайские строения безопасны от огня, а потому и пожары в Китае бывают очень редки, чему, конечно, способствует немало и осторожное обращение с огнем.
Жилищами бедных в некоторых местностях, как например, в горах Иншаня, служат землянки, или пещеры, устраиваемые в крутых обрывах отверделого песка или лёсса. В этих пещерных жилищах три стены природные, а четвертая – лицевая, в которой проделываются окна и дверь, – искусственная.
Внутренность жилища штукатурится, в стенах делаются маленькие ниши, а потолок для безопасности поддерживается деревянными балками. Когда несколько таких жилищ, расположенных рядом и неразличимых издали, топится по утрам, то наблюдателю с далекого расстояния дым представляется как бы выходящим из земли. Подобным зрелищем мы любовались в длинном ущелье гор Ма-юн-са на пути из Гуй-хуа-чена в Калган.
Дома с надворными строениями всегда обносятся оградами, а дворы часто делятся перегородками на отделения. С улицы во двор ведут одни или несколько ворот, делаемых у богатых и знатных китайцев из обожженного кирпича с большим двухскатным навесом из черепицы. Ворота украшаются затейливыми цоколями, карнизами и другими атрибутами изящной архитектуры.
Число комнат в домах, конечно, бывает различно. Окна средней высоты, но очень широкие, проделываются только в одной стене, а не в разных, как у нас, и притом выходят непременно на двор, но не на улицу. Дверь со двора в комнату делается преимущественно в той же стене, в которой окна, и располагается между ними. Переплеты оконных рам частые и тонкие, оклеиваются просвечивающей бумагой, сквозь которую ничего не видно на дворе, а тем более со двора внутри комнаты.
Стекла – большая редкость даже в богатых городских домах, да и то вставляются преимущественно только в верхние квадратики рам. Китайцы не любят, чтобы во внутренность их жилища проникали взоры любопытных, а потому едва ли введут в свои окна прозрачные стекла, несмотря на все неудобство бумаги, которую приходится часто менять. Матовые же стекла, вероятно, скорее придутся им по вкусу.
В каждой жилой комнате есть непременно кан – так называется кирпичная кладка вроде лежанки, но во всю ширину комнаты, от 2½ до 3 футов высоты и от 7 до 12 футов длины. Она имеет одну или две маленькие топки с колодцами. Поверхность кана покрывается циновками, поверх которых постилаются войлоки. На ней китайцы спят, а днем сидят, пьют чай и обедают на низеньких столиках вроде табуретов. Но тепла, собственно, в комнате кан дает ничтожное количество, да и то быстро улетучивается в окна и через потолок.
Поэтому зимой в китайских домах немного разве теплее, чем на дворе, и китайцы у себя в комнатах постоянно одеты по-зимнему. Они очень привычны к холоду и в зимнее время заботятся только о том, чтобы поверхность кана к ночи была горяча или по крайней мере тепла. Для согревания рук, закуривания трубок и приготовления чая ставят зимою в комнаты жаровни, топимые каменным углем или каменноугольною грязью.
Стены комнат штукатурятся и в домах зажиточных белятся или оклеиваются белой бумагой, а у богатых иногда обоями. Мебель китайцев состоит из столов, табуретов, шкафов и шифоньерок, покрываемых у богатых прочным лаком.
В домах зажиточных китайцев можно найти вазы с искусственными цветами, устанавливаемые на длинные, но узенькие столы, столовые зеркала в черных лакированных рамах, картины на стенах, а у потолков – красивые клетки с разными певчими птицами, очень любимыми китайцами, и каны, устланные красным сукном, с подушками. Но европейские вещи редко встречаются даже в больших городах северных провинций, исключая тканей, в числе которых можно видеть английский ситец на занавесях, да, пожалуй, еще английских музыкальных ящиков, зажигательных спичек, часов и кое-каких мелочей.
В стенах делаются неглубокие ниши с полками, закрываемые занавесками и служащие шкафиками. Ширмы также нередко встречаются в китайских домах; ими отгораживается, между прочим, угол в комнате или целая треть ее для домашней каплицы с жертвенным столиком. У богатых она помещается в отдельной комнате.
В селениях дома расположены кварталами, а не линиями, как у нас в великорусских губерниях. Только недостаток свободного места, например в горных ущельях или на береговых террасах, вынуждает вытягивать дома в одну или две линии. Улицы не очень грязны, потому что сор и грязь с них собираются в кучи и потом вывозятся на поля для удобрения. Окна в деревнях, как и в городских домах, не выходят на улицу, а всегда обращены во двор. Во многих селениях на околицах встречаются небольшие рощи, а в некоторых и сады.