В ущелье Барскоун на всем его протяжении, до самых верховьев орошающей его речки того же названия, не выходит ни одна побочная теснина, а потому речка не имеет ни одного значительного притока.
Бока этого сумрачного ущелья очень круты и высоки; густой еловый лес, покрывающий его дно, еще более усиливает господствующий в нем мрак.
В верховьях речки ущелье переходит в узкую долину, свободную от леса, который покрывает только соседние горные склоны до высоты 10 000 футов. В этой долине, ввиду предстоявшего трудного перехода через гребень хребта Терскей-Алатау, экспедиция остановилась на дневку.
Рано утром я отправил вперед 2 казаков с проводником для осмотра перевала Барскоун, на котором, по уверению сопровождавших нас киргизов, должен был лежать еще снег. По осмотре оказалось, что перевал действительно покрыт снегом глубиною более аршина; для исправления пути мною в тот же день были отправлены вперед 9 человек с 25 свободными верблюдами. Проложив с большим трудом дорогу, они возвратились в лагерь уже поздно вечером.
Утром 21 мая отправлены были вперед 10 человек со всеми порожними 88 верблюдами для проложения дороги за перевалом, а часом позже последовала за ними экспедиция. Из узкой долины мы поднялись по весьма крутому склону на высоту и, пройдя несколько верст по косогору, начали восхождение на перевал по траншее в снегу, проложенной нашими людьми.
Подъем, несмотря на умеренную крутизну, был очень труден: верблюды с вьюками поминутно проваливались и падали; чтобы поднять их, нужно было сначала развьючить, потом освобожденных от вьюков укладывать на более твердое место, а багаж переносить на руках и снова навьючивать. По такой мучительной дороге мы прошли за 5 часов не более 2 верст и, опустившись немного с вершины перевала, остановились на ночлег в долине, покрытой таким же глубоким снегом[34]. Передовые наши люди, вернувшиеся в лагерь вечером, успели в этот день проложить дорогу вперед только на протяжении 2 верст от вершины перевала.
Благодаря ночному морозу, скрепившему снег, первые 3 версты от перевала мы прошли по широкой нагорной долине беспрепятственно; но потом, когда стало теплее, верблюды с вьюками начали проваливаться, и повторились те же мучения, как и накануне. Солнце, показывавшееся по временам из-за облаков, сильно пекло в этой высокой долине, а когда скрывалось – становилось холодно и часто падала крупа.
В сумерки мы свернули на восток к горе, свободной от снега, и достигли с большим трудом ее подошвы, когда уже стемнело, пройдя в этот памятный день с 8 часов утра до 8 часов вечера только 9 верст. На склоне горы, по счастью, нашлось немного прошлогодней травы для наших животных, голодавших почти 2 суток. От яркости света, отражаемого белым снеговым покровом, почти у всех нас разболелись глаза.
По мнению наших проводников, нужно было продолжать путь сначала по той же нагорной долине на юг, а потом через хребет по перевалу Суёк. Но так как на этой долине и замыкающих ее на юге горах, через которые пролегает прямая дорога, повсюду был виден снег, то я не решился последовать их совету без предварительной рекогносцировки.
Взобравшись утром на вершину горы, мы увидели оттуда на юго-востоке долину, почти совершенно свободную от снега. Я тут же решил направить экспедицию кружным путем по этой долине. Караван, предшествуемый длинной вереницей свободных верблюдов, обогнул гору и вступил в долину, представляющую юго-восточное продолжение широкой нагорной долины, по которой мы следовали накануне.
Эта долина орошена речкою Арабель, получающей начало близ перевала и собирающей в себя в верховьях множество притоков. В нижней долине Арабели мы встречали только местами небольшие полоски мелкого снега, да и то лишь на первой половине станции, а на второй, благодаря значительному понижению долины, его уже вовсе не было, но зато каравану нередко приходилось пересекать топкие лощины.
На ночлежном месте, лежащем гораздо ниже предыдущего, было достаточно прошлогодней травы для наших отощавших животных, а на низких местах показывалась уже свежая зелень. С этого места мы оставили речку Арабель, текущую далее в теснине, и направились севернее ее по волнистой местности, в которой миновали несколько малых озер, еще покрытых посиневшим льдом. В конце перехода экспедиция вышла на караванную дорогу, ведущую из Пржевальска через перевалы Зауке, или Кашка-су, и Бедель в Кашгарию, и по ней спустилась снова в долину речки Арабель, в которой разбила палатки для ночлега на зеленом лугу, украшенном яркими цветами.
Караванная дорога пролегает не более 10 верст вниз по долине речки Арабель, которая на этом протяжении огибает горы с востока и потом течет на юго-запад. Дорога же направляется от реки на юг и пересекает плоский хребет, простирающийся в одном направлении с Арабелью.
Пройдя первую половину станции по долине Арабели, а вторую по волнистой местности, мы ночевали у северного подножья помянутого плоского хребта.
Подъем на этот хребет с севера по перевалу Ак-бель очень отлог, но зато длинен. Последние 4 версты до вершины перевала мы шли по снегу, который был, однако, неглубок. Спуск с хребта на юг, бывший в то время совершенно свободным от снега, значительно короче и круче подъема с севера.
К югу от помянутого плоского хребта простирается высокая и весьма волнистая земля, называемая местными киргизами сыртом (спина). Она покрыта пологими, переплетающимися между собою ветвями Тянь-Шаня, между которыми залегают пространные долины и котловины с солонцеватой почвой. В общем же в этой высокой земле преобладает все-таки форма равнины. Древесной растительности, кроме немногих низкорослых кустарников, в ней вовсе нет.
Плоские хребты ее большею частью пустынны, но в междугорных долинах и котловинах, а отчасти в ущельях и лощинах самих хребтов встречаются очень хорошие пастбища, на которых преобладают повсюду кипец и осока. Эти пастбища привлекают в летнее время на сырт множество киргизов со стадами скота, который, благодаря обилию подножного корма, а также отчасти отсутствию жаров и насекомых, очень хорошо откармливается в описываемой высокой земле.
В горах сырта и в особенности в главном хребте Тянь-Шаня, Кок-шаале, окаймляющем эту высокую землю с юго-востока, водится много диких горных баранов. На пути по ней мы ежедневно замечали близ дороги черепа этих животных с массивными, хорошо сохранившимися рогами. В главном хребте живут также во множестве улары – колоссальные горные куропатки, величиной с молодую индейку, мясо которых очень вкусно и считается у киргизов лакомым блюдом.
В течение трехдневного следования по сырту мы, кроме маленького каравана, шедшего из Пржевальска в Аксу, не встречали вовсе людей. На третий день экспедиция достигла северного подножья главного хребта, Кок-шаала, и остановилась в узкой долине, близ перевала Бедель, на ночлег. Эта высокая долина в то время казалась очень печальной: в ней не видно было ни млекопитающих, ни птиц и даже насекомых; вокруг царила мертвая тишина, нарушавшаяся только журчанием орошающей ее речки.
По прибытии экспедиции к подножью Кок-шаала я в тот же день послал двух казаков с проводником для осмотра перевала Бедель. Оказалось, что на северном его склоне на протяжении около 2 верст лежал еще глубокий снег, а потому на следующий день утром я отправил туда четырех человек с порожними верблюдами для проложения дороги, которые возвратились вечером. На рассвете пошел большой мокрый снег, продолжавшийся до полудня и задержавший экспедицию еще на день в долине.
30 мая рано утром я отправился с одним казаком вперед на перевал для измерения его высоты, а караван выступил часом позже. Дорога поднимается постепенно по узкой долине, потом идет по косогору, на котором встречается несколько крутых подъемов, и, наконец, восходит по крутому склону на вершину перевала. Ночной мороз прочно скрепил снег, лежавший на северном склоне перевала, а потому мы беспрепятственно достигли его вершины, поднимающейся до 13 860 футов над уровнем моря.
С этой высоты при ярком сиянии солнца и полном отсутствии облаков небесный свод казался окрашенным в очаровательный темно-голубой цвет. Измерив высоту перевала, мы, не ожидая каравана, последовали далее. Спуск на юг несравненно круче подъема с севера и, только благодаря зигзагам, описываемым на нем дорогою, доступен для караванов.
С перевала дорога спускается в долину и, пройдя по ней версты 2, снова вьется зигзагами по крутизне к речке Бедель. Проходя по этой высокой долине, мы любовались величественным зрелищем: с южного склона хребта неслись по чрезвычайно крутым лощинам мутные притоки речки Бедель, казавшиеся издали желтыми лентами, которые, извиваясь прихотливо по крутизнам, опускались в глубокую долину названной речки.
Юго-восточный склон станового хребта Тянь-шанской системы – Кок-шаала, замыкающего сырт со стороны Кашгарии, несравненно круче северо-западного и притом, как во всех окраинных хребтах, гораздо длиннее внутреннего склона, обращенного к высокой земле.
Караван, подошедший к перевалу только перед полуднем, когда солнце уже сильно грело, встретил большие препятствия: верблюды беспрестанно проваливались в рыхлый снег, и их приходилось перевьючивать. К ночи только небольшую часть вьючных верблюдов успели перевести с большими усилиями через перевал, а остальные ночевали близ вершины Беделя на свободной от снега площадке, где с ними провели ночь почти все наши люди. Переход через Бедель отставшей части каравана продолжался весь следующий день, и только поздно вечером прибыли в лагерь за перевалом последние верблюды. Наши люди в оба эти дня страшно измучились, но никто из них не упал духом.
После многотрудного перехода через хребет Кок-шаал я счел необходимым сделать дневку на сборном месте за перевалом, в долине речки Бедель. В той же долине, близ нашего лагеря, стоял большой караван из Учтурфана, следовавший с бумажными тканями в Пржевальск и ожидавший освобождения Беделя от снега.