Земля, видимо, тоже имеет вид чаши, но вогнутой. Вместе с чашей неба они образуют некую сферу, заключающую в себе реальный мир человека. Иногда в эпосе говорится, что есть «дно Неба» и «дно Земли» — это точки, наиболее ударенные от земной поверхности. Со дна Неба порой слышится голос божества, со дна Земли поднимаются наверх Эрлик и его слуги, чтобы вмешаться в жизнь человека. На границе мира, как говорится в шаманской поэзии, стоит черный обгоревший пень. Это «судное место», где встречаются духи Неба и Земли, чтобы решить судьбу человека. Тем самым еще раз подчеркивается, что и сам человек есть творение как Неба, так и Земли. «Распря Творца и творения» (выражение Н. А. Бердяева) в алтайской мифологии не стала необратимым трагическим конфликтом, что мы видели уже и в мифе о сотворении Земли — «язычество» всегда стремится найти точки соприкосновения между противоположностями, тонко предчувствуя как их взаимное отталкивание, так и обоюдную тягу.
Что же находится за краем неба? Миф не терпит пустоты, но сведения о каких-либо «пространствах» крайне скудны. В самом общем виде можно ответить, что там — мир иной, лишенный обыденности и однозначности обитаемой людьми Земли. Небо разделено, по представлениям алтайцев, на несколько «слоев» или уровней и являет собой как бы многоэтажное общежитие духов и богов. Зачем потребовалось расслаивать небеса? (Хотя, как легко заметить, и русское «небеса» предполагает множественность.) Прежде всего для того, чтобы громада воздушного океана не была аморфной и в силу этого неведомой. Наделение Неба количественными характеристиками, упорядочение его есть единственно возможный путь его познания и, что не менее важно, «освоения», пусть только мысленного. Ведь исследование атмосферы Земли учеными тоже началось с выявления в ней качественно различных «слоев» и «сфер». Начав с выделения в строении планеты и ее атмосферы физических слоев, научная мысль лишь много позже подошла к формулированию понятия «ноосфера». Как ни парадоксально, в том же направлении работала мысль древнего населения Алтая. В их маленькой Вселенной именно мысль человека становится явлением «планетарным», преобразуя неизвестное и темное ничто, хаос в понятное, сияющее нечто — Космос. И естественно, разум устремлен в небеса, что изливают на землю свет и тепло, дождь и снег, обдающие ее холодной тьмой, обжигающие землю молниями. Поскольку небеса названы и пронумерованы, они явлены из небытия; такие сферы можно «измерять», преодолевать. Кроме того, многослойное Небо как надежная броня защищает человека от мира непознанного, пугающе неопределенного. Каждый ярус небес имеет своих обитателей, и небесная «этажерка» позволяет подчеркнуть их ранжирование. Наверное, в прошлом на Алтае существовало множество вариантов модели мира, разнились имена небожителей. Это понятно, так как сложным был и этнический состав алтайцев. Но в каждом случае свершалось чудо: немое, косное вещество оживлялось и одухотворялось, начинало жить собственной жизнью.
По представлениям алтайских шаманов, за солнцем и месяцем, выше звезд, живет Ульгень во дворце с золотыми воротами. Чтобы достичь Ульгеня, надо преодолеть семь или девять препятствий (пудак), но шаману это не под силу, и большинство добираются лишь до пятого препятствия, где находится Золотой кол. Вероятно, «препятствия» — это понятия, равнозначные слоям неба. Кстати, всегда отмечается, что шаману трудно подниматься на небо: он «пробивает» небесные слои, пробирается через зыбучие пески, карабкается по косогорам… Ульгеня называют творцом солнца и луны, небесного свода, радуги, огня. Он посылает на землю дождь и град, мечет молнии и говорит голосом грома.
Сыновья и дочери Ульгеня тоже живут на небе и считаются духами чистыми. Среди сыновей наиболее известен Каршыт. Кроме них к небесным духам относятся «сотрудники» Ульгеня. Главный здесь — Уткучи. Когда шаман совершает жертвоприношение, Уткучи встречает его с жертвой у Золотого кола и ведет с ним переговоры, сообщает шаману волю Ульгеня. Есть также пара духов, наблюдающих за земной жизнью человека: Суйла и Кар лык. «С конскими глазами хан Суйла» видит на огромном расстоянии — в тридцать дней конского пути. Он еще и переводчик, называемый двуязыким, сообщающий обо всех земных новостях Ульгеню. Карлык — его ближайший помощник, он сопровождает шамана с жертвенным животным. Но самым главным среди этих небожителей называют Яика (Дьяика). Он был послан Ульгенем на землю с тем, чтобы охранять человека от зла, давать жизнь всему. Говорят, что Яик — часть самого Ульгеня, как бы «отколовшаяся» от тела небесного бога. Яик как посредник между Ульгенем и человеком почитался алтайцами повсеместно. Только с его помощью шаман может совершить восхождение на небо. В целом этот персонаж довольно загадочный. С одной стороны, он вполне традиционно описывается как всадник — это обычный «облик» небесных духов:
Вестник Улгень-бия,
С каймой из красной тучи,
С глухим (замкнутым) поводом из радуги,
С плетью из бледной молнии,
На небе язык (весть, приказание) берущий,
светлый Яик!
За очагом, у дальней от входа стены юрты прежде ставили две березки, а между ними протягивали белую волосяную веревку. К этой веревке прикрепляли изображение Яика: из белой материи вырезали фигуру с головой, ушами, руками, ногами и хвостом. Ноги обшивали красной лентой («с каймой из красной тучи»). Это символическое изображение зайца. На правобережье Катуни к шнуру просто подвешивали зимнюю шкуру зайца-самца. Быть может, заяц символизировал здесь идею плодородия, вполне созвучную функциям самого Яика? Но еще более странным кажется обращение к Яику, в котором тот называется «четырехкосой матерью». Сопоставив все данные, можно предположить, что Яик не случайно зовется матерью — такая фигура просто необходима в архаичной картине мира. Она закономерно дополняет «мужскую» сущность Ульгеня, является его «частью» или «долей».
Земной и небесный миры. (Рисунок шамана Танашева.)
Цифрами обозначены: 1 — гора Ак-Тошон алтай сыны; 2 — «пуп Земли и Неба», из которого растет священное дерево; 3 — юрта, в которой происходит камлание; 4 — oзepo, окруженное горами Алтая; 5 — путь шамана в небесный мир; 6 — юрта творца.
Несколько иначе видел небесный мир шаман Копдратий Танашев из рода Тангды. В 1929 г. он нарисовал «карту» шаманской Вселенной и дал подробные к ней объяснения этнографу Л. Э. Каруновской. Небесную сферу он поместил выше свода Неба. Там, в центре Неба, на его девятом слое, высится красная гора. На горе стоит кошемная юрта — это дворец высшего небесного духа Кöк-Мöнке адазы. Он сотворил Небо и Землю. Здесь же находится его супруга — Ака-Мöнке энези. Из дымового отверстия юрты высшего духа растет дерево с золотой лентой. Раз в три года в жертву высшему духу приносят серую лошадь и белого, без единого пятнышка барана. Кости и шкуру складывают на жертвенник и сжигают, чтобы дым и запах достигли верхнего мира. У Кöк-Мöнке есть сын Бай-Ульгень (Священный Ульгень) и дочь Яжил-хан. Слева от красной горы шаман поместил сыновей Ульгеня.
В общем, мы видим тут модификацию уже рассмотренной схемы, только сам Ульгень несколько «понижен» в должности и верховным богом называется его отец. Но функции небесных духов при всех закономерных разночтениях оказываются удивительно схожими. Все они причастны к возобновлению на Земле жизни. Потому и в обращении к Ульгеню говорится:
Чтобы поклонялись больше, семью умножь!
Чтобы на жертвенник положить, лошадей
давай!
Молящихся тебе умножить дай!
…Нашего племени создатель!
Стада лошадей воспитатель!
И в этой версии мироздания мы обнаружим распределение духов по слоям Неба: Яжил-хан живет на втором слое Неба, Ульгень — на третьем и т. д. А на самом верху, над небесными горами, шаман нарисовал солнце (слева) и луну (справа).
В алтайской эпосе герои то и дело пересекают границы своего — среднего — мира. И конечно, сказителю приходится упоминать, о деталях устройства мифической Вселенной. В сказании «Алтай Бучай» погибает главный герой. Его конь, Темичи-ерен, отправляется искать место, «где Алтай Бучай зародился», с тем чтобы оживить хозяина. Матерью героя оказывается дух белой тайги, Белая старуха (Ак-Эмеген). Выслушав коня, она говорит, что только дочь небесного Белого Бурхана сможет оживить Алтай Бучая. Старуха решает сама отправиться в небесный мир. Вот как описывается ее путешествие:
Белая старуха Ак-Эмеген, дух Белого Алтая, поднимается в верхнюю область (устуги орон). Две передние ноги у коня Темичи-ерена пляшут, две (задние ноги идут иноходью. Едет (старуха) далее, черная пыль (следом) несется. Алтын-Таджи, дитя небесного царя, сидит на сине-сером, железного цвета, коне. Алтын-Таджи спрашивает:
— Дух белой тайги, Ак-Эмеген, Вы куда поехали?
— Еду в гости к Ак-Бурхану (Белому Бурхану).
Алтын-Таджи говорит:
— Внутри голубого Алтая посмотрим иноходь двух (коней)?
Потом они пустили (своих) иноходцев. Белая старуха туда-сюда потрясла коня Темичи-ерена; на месте, где он стоял, сделался вихрь. Туда-сюда посмотрели — белая старуха едет уже на месячном расстоянии. На месте, до которого старуха доехала, она подождала Алтын-Таджи. Дитя Алтын-Таджи смотрит и удивляется.
— Мне бы на таком коне ездить, — говорит.
После поехали далее, (навстречу им) клубится тонкая пыль. Подъехала Кумуш-Таджи (Серебряная Таджи), дочь Солнца-царя.
Спрашивает:
— Дух Белого Алтая, Ак-Эмеген, куда Вы едете?
— Еду в гости к Бурхану, — отвечает (Ак-Эмеген).
— Иноходь немножко посмотрим?
Ак-Эмеген тряхнула рот коня Темичи-ерена туда-сюда; на том месте, где она стояла, лишь вихрь остался; туда-сюда посмотрели — Эмеген едет на двухмесячном расстоянии…
В третий раз старуха встретила дочь Бурхана Ак-Таджи, и повторилась та же история. Наконец все вместе они «приехали к дверям Ак-Бурхана и слезли у золотой коновязи с шестьюдесятью отростками».