Она наклонилась вперед, раскладывая свои писульки вокруг шара, заметила внутри непонятную красную точку — и тут Пустынник резко напрягся, выбрасывая ей навстречу продуманный во всех деталях зловещий образ. Грохнули, распахиваясь, окна, по комнате прокатилась волна холода.
— А-а-а!!! — Опрокинув стул, ведьма отскочила назад, глядя на кроваво-красную рожу, упирающуюся изнутри в выпуклую поверхность шара.
— Вы видите его? Видите?! — Морок поднялся со своего места, немного отошел.
— Иди сюда, дочь моя, — услышала девица вкрадчивый голос запертого в стекле демона. — Иди ко мне.
— Нет! — попыталась перекреститься ведьма, но Пустынник вовремя поймал ее за руку, не дав закончить знамение. Виктория была так потрясена, что не обратила никакого внимания на столь странное неподчинение руки. — Кто ты?
— Тиш-ше-э… — в самое ухо прошептал ей колдун, в то время как образ в шаре всего лишь шевелил губами. — Я дам тебе награду… Любую награду…
— Ч-что?! — хрипло переспросила ведьма.
— Любую награду… — шепнул в ответ демон. — Сядь ко мне ближе, пусть он ничего не подозревает.
Морок в это время топтался у двери, испуганно закрывая лицо руками.
— Скажи, пусть встанет на колени и молится в угол. Пусть отвернется…
— Вы, — судорожно сглотнув, вытянула руку Виктория. — Вы должны отвернуться, встать на колени и молиться. Тогда демон не кинется на вас снова.
Морок послушно грохнулся на колени, ткнулся носом в дверь. Правда, стук колен Пустынник изобразить забыл — но ведьме было не до подобных мелочей. Она медленно придвинулась к столу.
— Я сделаю тебя владычицей мира. — Лик демона плавился, словно в тумане, и прорисовывался снова. — Я сделаю тебя самой могучей колдуньей и величайшей из женщин. Я дам тебе бессмертие и силу. Я осыплю тебя золотом и драгоценностями. Только не отправляй меня назад! Не отправляй… — Образ в шаре перекувырнулся и широко раскрыл глаза. — Меня уничтожат! Оставь меня здесь, и я стану твоим верным рабом.
— Это… — Виктория потрясла головой, ущипнула себя за руку. — Это глюк какой-то.
— Я докажу, госпожа, — заколебался в шаре алый туман. — Я докажу… Я дам тебе подношение… Справа, за стеклом…
Виктория повернула голову и вздрогнула, увидев россыпь огоньков на камнях незнакомых украшений. Она открыла стеклянную дверцу, взяла кольца в ладонь, несколько раз сжала, пытаясь убедиться, что ощущение от твердого холодного золота настоящее.
— Сзади… — прошептал в самое Пустынник, — сзади, верхний ящик…
Девица подошла к письменному столу, рванула ручку и нервно охнула. Запустила руки в ящик, зашелестела купюрами:
— Они настоящие?
— Да, госпожа.
— Настоящие?
— Да!
— Все?!
— Ты получишь весь мир, госпожа, — продолжал шептать колдун то в одно, то в другое ухо. — Короли и президенты будут лизать тебе туфли, патриархи станут ползать перед тобой на брюхе, а ростовщики — сами приносить тебе свои сокровища. Я сделаю все, госпожа. Только не изгоняй меня! Я дам тебе клятву. Самую страшную клятву. Но только оставь меня. Ты получишь этот мир, а я — жизнь.
— Так оставайся, — легко разрешила Виктория.
— Мне нужен договор! И ты должна скрепить его кровью…
— Вот как? — впервые заколебалась девица. — А что я получу взамен?
— Все-е-е!!!
Ведьма посмотрела на золотые кольца в одной руке, пошарила другой в ящике с купюрами. Потом наклонилась, выдвинула нижний ящик и вытащила из него длинный кухонный нож. Повернула руку, примериваясь.
— Ну и куда нужно капать кровью?
— Не твоей… — вкрадчиво сообщил Пустынник. — Его кровью… Я привязан к нему заклятием. Он должен умереть — или я стану вечно волочиться за ним. Ты скрепишь договор его кровью и получишь этот мир в плату за мою свободу.
— Убить? — растерялась Виктория. — Но это…
— Или я исчезну вместе с ним, — немедленно напомнил колдун. — И заберу все! Все свои подарки. А на тебе оставлю свое проклятие… Ну же, ты хочешь лишиться всего? Иди и убей его!
Девица отрицательно покачала головой, однако к мороку подошла, остановившись за его спиной. Пустынник выдернул с книжной полки какую-то брошюру, двинулся следом. Ведьма колебалась.
— Ты хочешь стать знаменитой и богатой? Хочешь быть могучей и независимой? — горячо зашептал колдун. — Ты хочешь получить мир или остаться дохлым стручком? — И гаркнул в ухо: — Бей!!
Ведьма размахнулась и несколько раз ударила морок ножом в спину — Пустынник еле успевал подставлять брошюру, чтобы девица ощущала в руке сопротивление. Морок застонал, словно попавшая под каблук клизма, взмахнул руками и завалился вдоль шкафа.
— А-а! — откинула от себя нож девица и попятилась к стене. — Я… Я убила его!
— Вы поступили правильно, госпожа, — перевел дух Пустынник. — Но теперь нужно избавиться от трупа. У вас есть соль и перец? Я научу вас одному древнему заклинанию.
Хозяйка выскочила за дверь, а колдун облегченно отер пот со лба, отошел к окну и выбросил изрезанную книжонку во двор. Теперь для полноты картины, чтобы ведьма окончательно уверовала в свои новые возможности, оставалось сотворить некое чародейство — и Виктория окончательно станет верной рабыней «демона из шара».
— Вот… — вернулась назад девица, неся солонку и пакет черного перца. Она осторожно протиснулась мимо морока, под которым растекалась кровавая лужа, положила все на стол.
— У меня нет рук. — Пустынник устал таинственно шептать и говорил почти нормальным голосом. — Ты сделаешь зелье сама. Высыпай все на стол. Теперь смешивай, ухватывая щепотки того и другого одновременно обеими руками и ссыпая в одно место. Еще, еще, еще… Теперь произноси заклинание. Повторяй его за мной вслух: «Етевс молеб ан вокаруд огонм!!!».
— Етевс молеб ан вокаруд огонм! — послушно произнесла ведьма.
— Теперь посыпь этим порошком труп.
Виктория сгребла едкую смесь на ладонь, отошла к двери и, зажмурясь, развеяла над мороком. От того вверх поползли струйки дыма, «труп» стал уменьшаться, уменьшаться, пока не исчез совсем.
— Есть! — радостно закричала ведьма. — Есть, у меня получилось! Есть, есть, есть!
Она радостно закружилась по комнате, потом подбежала к столу, запустила руки в россыпь купюр, вскинула их над собой. Торопливо напялила все три перстня на пальцы, недовольно сморщилась:
— Они мне все велики, демон!
— Когда ты станешь править миром, выберешь себе любые, — едва не сплюнул от раздражения Пустынник. — У тебя уже сейчас столько денег, что можешь купить себе любые украшения!
— Сколько же их здесь? — принялась собирать разбросанные бумажки Виктория. — На французский «Парфюм» хватит? И джинсы мне тут предлагали купить.
— Антарес Скорпиона входит во врата льва, госпожа, — зевнул колдун. — Звезды запрещают мне пребывание на Земле. Я должен скрыться.
— Стой! — обернулась к шару девица. — А как же клятва? Как же все, что ты мне обещал?!
— Я все исполню, госпожа. — Пустынник забрался на подоконник, свесил ноги наружу. Второй этаж, ерунда. — Я вернусь после перехода хвоста Алькора через зенит, завтра днем. И помогу тебе достичь величия. Носи шар с собой, чтобы я мог говорить с тобой, госпожа…
Колдун спрыгнул вниз, сразу отодвинулся чуть в сторону, чтобы следом ничего не свалилось на голову, нырнул в арку, здесь стряхнул невидимость и неспешным шагом вышел на улицу. Имея в руках такую охапку денег, сегодня ведьма все равно не сможет думать ни о чем нужном. Пусть денек перебесится, а охоту не поздно начать и завтра.
Солнце стояло высоко, поэтому Пустынник проскочил по практически свободной набережной до Смольного, остановился на площади перед собором и до перерыва на обед еще успел сбегать в цветочный магазин, обосновавшийся в огромной оранжерее на углу Таврического сада. Пробежался по первому и второму этажу, мимоходом ополоснув в фонтане руки и лицо, подошел к продавщице, указал на большую корзину у стены:
— Соберите мне, пожалуйста, букет из двух красных роз, двух белых и одной желтой.
— Конечно! — Розовощекая пампушка принялась осторожно выдергивать цветы. — Ваш выбор похож на объяснение, молодой человек. Красный цвет — это цвет любви, белый — цвет памяти. Значит, вы любите ее и всегда будете о ней помнить. Вот только зачем желтый? Ведь желтый — это цвет измены. Давайте я вместо него…
— Желтый цвет — это цвет не измены, а цвет солнца, — перебил продавщицу Пустынник. — Моя избранница прекрасна, как солнце, как лето, как ранний рассвет, и хоть один цветок из букета должен напоминать ей об этом.
— О, как это романтично, — завернула женщина цветы в шелестящую коричневую бумагу. — Жалко, что у вас уже есть избранница. С вас семьдесят пять тысяч за романтику.
— Спасибо. — Колдун отдал ей деньги. — Скажите, а мандрагоры у вас случайно нет?
— Ого, — удивилась толстушка. — Неужели вам нужно приворотное зелье?
— Мне нравится, как она цветет, — с предельной корректностью ответил Пустынник.
— Странно, — пожала плечами продавщица. — Первый раз слышу, чтобы «прыгающим корнем» кто-то интересовался ради его цветков. Впрочем, вряд ли вам удастся его купить, молодой человек. Во-первых, мандрагора чрезвычайно ядовита и к свободной продаже запрещена. Во-вторых — она занесена в Красную книгу со всеми вытекающими последствиями. Так что если вы хотите на нее посмотреть, то только в Ботаническом саду.
— В Ботаническом саду? Спасибо большое, именно так я и поступлю.
— Не за что, — хмыкнула женщина. — Тем более что в октябре не цветет уже ничего. Даже мандрагора.
— Зато в октябре на ней вызревают яблоки, — любезно сообщил Пустынник, прихватил букет и быстрым шагом направился к Союзу потребителей.
К тому времени, когда он дошел до машины, Татьяна стояла уже рядом с «восьмеркой», обиженно оглядываясь по сторонам. Однако при виде букета на губах ее появилась улыбка:
— Зачем же… Спасибо. А я на обед вышла, смотрю — машина стоит. А тебя почему-то нет.
— Я есть! — щелкнул каблуками Пустынник и выпятил грудь. — Как я могу не быть рядом с тобой? Если я не вижу тебя несколько часов, мне уже становится тоскливо. Если я не увижу тебя целый день, то наверное, умру сразу.