иэла. Девушка выглядела растрёпанной, со следами слёз на лице. Эрия притаилась в темноте ниши в стене.
– Что значит выгнал? ― строго спросил лорд.
– Он… Он сказал, чтобы я и близко к его покою не приближалась. И дверь запер, ― Даниэлла всхлипнула и вытерла нос рукавом.
– Что ты натворила?
– Ничего! Как вы, папенька, и говорили, я плечо оголило, сказала, что… хочу… а он… Папенька, он смеялся! Сказала, мол, он что никогда не видел костлявых девичьих плечиков?
– А ты?
– А я… я в шнуровке запуталась, ― слёзы вновь полились из глаз маленькой леди. ― Папа, я не хочу! Он же… он ест на завтрак человечину!
– Не говори глупостей.
– Он безродный!
– Хватит! Он не безродный.
– Безродный! Он приблуда с Порога! Папочка, я не хочу! Я не буду! Я… я жизни себя лишу!
Лорд Эндерс вскинул руку и коротко ударил Даниэлу. Девочка, поражённая отцовской пощёчиной, прижала руку к щеке и замолчала. Эрия, которую отец никогда не бил, даже когда дочь вела себя как демон преисподней, стало жаль маленькую Даниэлу.
– А теперь, моё драгоценное дитя, послушай внимательно, ― тихо и сухо сказал лорд. ― В твоей маленькой головке слишком много глупостей. Сейчас ты пойдёшь к себе, умоешься, примешь микстуру и будешь свежа и печальна. К тебе придёт доктор. Ты дашь ему себя осмотреть, а позже, когда жрец спросит тебя, была ли ты сегодня близка с герцогом, то ответишь «да». Ты поняла?
– Но папочка! ― тихо пробормотала девушка.
Мужчина ещё раз замахнулся и ударил по второй щеке. На губе Даниэлы выступила кровь. Эрия сама вздрогнула.
– Повторяю ― ты поняла?
– Да, папочка.
– Вот и умничка, ― лорд Эндерс наклонился, холодно поцеловал дочь в лоб и толкнул в одну из комнат, а сам отправился вниз.
Возможно, Сессиль сжалился над Эрией и сам наказал ублюдка? Похоже, дай волю, и лорд Эндерс самостоятельно отправит на тот свет «приблудного» сюзерена.
В комнате, примыкающей к покоям герцога, Эрия расставляла по местам на деревянной витрине маленькие фигурки животных, вырезанные из кости. Точно такие же как-то прислал отцу старый друг из Аяра. «Каждая несёт в себе свою волю и свой замысел», ― говорил отец. Медведь ― силу. Тигр ― быстроту и смелость. Олень с ветвистыми рогами ― мудрость. Эрия внимательно рассматривала эти диковинки, вспоминая, как в детстве, расположившись на ковре в кабинете отца, играла с костяными животными и придумывала забавные истории. Отец сидел в кресле и смеялся, слушая её лепет. Марсали же никогда не любила подобные игры. Она же леди, а леди не сидят на полу и не бегаю, задрав юбки по двору, пачкая новые сапожки. Бедная, маленькая Марсали ― вот кто был настоящей леди, а не Эрия, которой грезились рыцарские подвиги.
Девушка так погрузилась в собственные воспоминания, что не заметила, как в комнату вошёл герцог.
– Нравится? ― спросил он.
От неожиданности Эрия охнула и выронила фигурку маленького крылатого змея, но мужчина проворно подхватил её и поставил на место.
– Сам звездочёт Аясо Лу ― Белая Луна ― вырезал их для меня.
– Он искусный мастер, ― немного придя в себя, ответила Эрия.
– Лучший. Нет на свете никого искуснее его и уже не будет, ― в голосе герцога послышалась горечь.
Он отошёл в сторону, но Эрия продолжала чувствовать на себе его взгляд.
Тошно.
Отвратительно.
Страшно…
Страшно? Эрия впервые за много дней действительно испугалась. Нет, не смерти ― она уже смирилась с ней. Того, что смерть не всегда бывает быстрой.
Клетка. Эрия боялась клетки.
Альгар снял перевязь и положил меч с кинжалом на столик.
– Марта, ― позвал он девушку.
– Да, Ваше сиятельство.
Ресницы бросали тень на её бледные щёки. Прав Фрим: такая бледность несвойственна деревенской девке. А этот стан? Поворот головы? Нет, Марта не была хрупкой и воздушной, но обладала той приятной полнотой и крепостью, которую Альгар особо любил в женщинах. Куда приятнее держать в руках мягкое, полное крови и тепла тело, нежели трогательные косточки. За последние месяцы она окрепла после некоторого времени вынужденного скитания.
Этой уже почти женщиной можно было просто любоваться. Альгар на мгновение испугался, не считая себя, вправе, не то что отведать, а просто смотреть на её женственный образ. Он уверен: она не откажет ему. Не посмеет. Но зачем брать силой то, что даётся даром? Впервые Альгар хотел быть до конца уверенным в том, что это не будет взято силой.
Марта приподняла брови, растерянная его молчанием.
– Ты ведь бываешь в городе?
– Да, ваше сиятельство.
– Ты слышала, как меня называют?
Она на мгновение замерла, отвернулась, но тихо ответила:
– Да.
– И как?
Выпрямилась и взглянула на него удивлённо.
– Я не могу…
– Можешь. Говори. Ничего тебе не будет.
Что-то промелькнуло в её взгляде. Не страх. Скорее опаска, торжество, и тут же это мимолётное чувство пропало. Ох, как хотелось Альгару прочесть её мысли, но помня о произошедшем в Брейсвике, он боялся сорваться. Марта отвернулась, смотря куда угодно, только не на него.
– Не думаю, что вам это понравится.
Альгар усмехнулся и подошёл ближе.
– Я справлюсь. Говори.
Она коротко вздохнула, и Альгару почудился аромат вишни ― спелой, тёмной, с блестящим боком, по которой медленно ползёт капелька росы.
– Вас называют кровавым герцогом… Или висельным герцогом.
– У людей совсем нет фантазии, ― усмехнулся герцог.
– Вас это не обижает? ― Марта бросила на него тревожный взгляд.
Альгар сделала ещё шаг вперёд. Теперь он мог рассмотреть, как на её шее бьётся маленькая венка. И расслышать быстрый стук сердца. Быстро-быстро. Или это его сердце заходится в бешеном ритме?
– Нет. На правду нельзя обижаться.
– Тебя это пугает?
Она вновь вздохнула, и Альгар окончательно потерял голову от дурманящего запаха вишни.
– Нет, ― коротко ответила девушка, не опуская взгляд.
Он поднял руки и положил их на её плечи. Сквозь грубую ткань платья ощущалось тепло тела. Она дрожала. Была ли это дрожь страха или желания? Как узнать?
– Смелая, ― улыбнулся Альгар.
Волосы выбились из-под чепчика и золотистыми узорами ложились на белую шею. Они, как у всех леди ― если он всё правильно понял, должны быть длинными. Легко представить её, одетую только облаком собственных золотых волос. Альгар провёл ладонью по покатому плечу выше, к маленькому трогательному ушку. Пальцы коснулись щеки, на которой подобно розе расцвёл румянец. Её губы слегка приоткрылись, выпуская на волю волнующее дыхание.
Альгар определённо делает то, о чём пожалеет. Он нагнулся и приник к изгибу шеи. Вдохнул и вишню, и пламень горна, которыми пахла эта женщина. Марта вздрогнула и вся напряглась. Он провёл губами выше и коснулся алеющего ушка, тихо проговорив:
– А мне страшно. Никогда не встречал таких, как ты.
И это правда. Женщин Альгар познал многих, но таких, чтобы сводили сума… А Марта сводила его с ума. На своей щеке он ощутил её тёплое, влажное дыхание и действительно был готов прямо тут… Может быть, это в нём говорит человек? Ведь какое дело древнему богу до терзаний души? Да и есть ли у бога душа?
Альгар чуть сильнее сжал тёплое мягкое тело в своих руках, отстранился. Её глаза были закрыты, а лицо совершенно ничего не выражало.
Как узнать?
Как не обмануться?
Он склонился и осторожно коснулся её губ губами с почти болезненным предвкушением. Марта вздрогнула, и, почувствовав опасность, Альгар отпрянул.
– Убийца! ― в ярости выкрикнула девушка и бросилась на него.
Обезоружить её не составило труда. Кинжал полетел в сторону, и Альгар прижал её руки к телу.
– Да что это с тобой!
А она как безумная крутилась, пытаясь вырваться.
– Убийца! Я отомщу, чего бы мне это ни стоило.
Альгар, окончательно потерявший понимание происходящего, просто стоял и ждал, пока силы не оставили её. Ждать пришлось долго, что вызывало невольное уважение. Женщина повисла на его руках, тяжело дыша.
– Успокоилась? ― как можно мягче спросил он и, не получив ответа, встряхнул девушку. ― Зачем? Достаточно было сказать простое «нет» и я бы тебя отпустил. Не тронул бы. Но зачем с ножом кидаться?
Она смотрела прямо, и в глазах её стояли слёзы и такая ярость, что Альгар невольно залюбовался.
– Ты… Ты… Они же ничего не сделали, а ты их убил!
– Я много кого убил, девочка. И не всегда это были плохие люди, ― горько ответил он.
Девушка откинулась назад и плюнула. Метко так. Альгар отпустил её, и та упала на пол.
Герцог тяжело дышал, щёки его раскраснелись, а взгляд потемнел. Он медленно, с достоинством стёр плевок.
Эрия отползла к стене и потёрла ушибленный локоть. Теперь всё. Она упустила свой шанс. Ей не уйти. Ему даже не нужно звать палача ― сам справится. Вот герцог отвернулся, подошёл к столу, где лежал меч. Эри закрыла глаза, не желая более видеть лицо своего врага. Какая же она всё же трусиха и неумеха. Могла ведь ещё подождать, выгадать момент. Пробраться в спальню, когда ублюдок уснёт. Или потерпеть. Пусть бы он вдоволь натешился ею, а уж потом она бы отплатила в полной мере. Но стоило герцогу прикоснуться, как отвращение и гнев скрутили её. Поддалась.
Ублюдок. Подонок. Сын портовой шлюхи. Он сам подтвердил правоту людской молвы.
Шаги… Вот и всё. Хорошо, если смерть будет быстрой, а то сил, чтобы держаться, практически не осталось. Она не закричит, не даст ему повода увидеть её слёзы. Не будь она дочерью позабытых ныне всадников Просторов, чья голова никогда не склонялась перед врагом.
– Встань, ― жёстко приказал он.
Эрия крепче зажмурилась, но, глубоко вздохнув, прямо и с вызовом посмотрела на герцога. Не отомстила, так хоть с честью умрёт. Встала, цепляясь за стену. Ноги не слушались, подгибались, но Эрия Кальдерон никогда не опуститься, до того, чтобы унизительно просить пощады.
– Иди сюда.
Два шага дались с трудом. В руках герцога блеснул кинжал. Он держал его так бережно, как держат младенца. Эрия гордо вздёрнула подбородок.