– Я не понимаю, что вам от меня нужно.
Горячие пальцы схватили её за подбородок, заставляя обернуться и посмотреть в глаза, горящие пламенем. Герцог долго разглядывал её, снимал слой за слоем, докапываться до самых глубин. Ей казалось, что он видел всё, что у неё внутри.
– Не понимаешь? – нахмурился. – Видимо, и вправду не понимаешь.
Большой палец погладил щёку.
– Я потом тебе всё объясню.
Огонь уходил. Медленно таял, возвращая глазам обычный чёрный цвет. Большой палец коснулся нижней губы и с силой провёл по ней. Эрия прерывисто выдохнула.
– Объясните сейчас. Я устала пытаться понять, что вам нужно.
Герцог хитро улыбнулся.
– С огнём играешь, милая. Но… – он задумчиво оглядел её лицо. – Я покажу.
И в следующее мгновение нагнулся и поцеловал. От неожиданности Эрия вдохнула тёплый воздух и замерла.
Альгар сам от себя такого не ожидал. Да сколько их бегало вокруг и не волновало его, а тут влип в одну-единственную. Может, и вправду предназначение? Её губы, словно молодое вино: пьянящее, лёгкое, кружащее голову, подавляющее разум и бередившее былое.
Но он опять забыл, с кем имеет дело. Эрия с силой укусила его и ударила. Хорошо так, с размахом. Альгар даже не подумал остановить стремительно летящую узкую ладонь, которая в следующее мгновение запечатлела на его щеке знатную пощёчину. Отвернулась и замерла.
Потребовалось много времени, чтобы усмирить гнев и недовольство.
– Она моя. По праву. По закону, который выше человеческого!
«Тогда почему ты выглядишь как человек? Ведёшь себя как человек? Думаешь как человек?»
Он может взять, то, что принадлежит ему по праву, но неужели этого он действительно хочет? Могли ли древние ритуалы и заклятия настолько крепко связать их, что даже подавили волю? Или всё произошедшее лишь свойство человеческой натуры? Того самого человека, в чьё тело он подселился? Вновь поднялась злость оттого, что его в очередной раз загнали его в угол.
Теперь Альгар точно знал: он отправит девчонку как можно дальше. Так, далеко, как это возможно, что бы ни один старейшина не нашёл, иначе быть беде.
.
До Раата они ехали молча. О чём думала Эрия, можно лишь догадываться, а Альгар никак не мог успокоиться. Даже амулет, который раскалился и жёг грудь, не помогал. Но едва он увидел названую сестрёнку, как вся злость испарилась. Эрия, соскочил с коня, метнулась в дом, ни на кого не смотря.
– Вот и я сестрёнка, – проговорил Альг, принимая Анику в свои объятия.
– Добро пожаловать домой, братец, – и заглянув в глаза, добавила: – Ты обязан мне всё рассказать.
– Непременно.
Бывали дни, когда Аника оставалась тем единственным человеком, который понимал и принимал его таким, каким он был. Нет, она не одобряла некоторые его поступки, могла отругать или и вовсе поколотить палкой, но всегда выслушивала.
Дом гудел и ходил ходуном от предпраздничных приготовлений, потому они ушли в баню. Когда Альгар, чистый и вымытый, вышел в предбанник, Аника уже приготовила горячий медовый напиток и еду. Однако к столу его не пригласила. Усадила на табурет и схватилась за бритву.
– Ты теперь герцог, а выглядишь как бродячий пёс, – проворчала Аника, намыливая щёки.
– Брось! У меня и борода-то почти не растёт.
Сколько лет прошло? Альгар наблюдал, как из нескладной девчонки, которую отец продал за лошадь, она превратилась вначале в девушку, потом в женщину, а теперь прожитые годы осели на ней сединой и морщинами. Прошла пора, когда они вместе могли преодолеть километры дороги.
– Рассказывай и ничего не упускай, – попросила Аника.
Это оказалось проще, чем он думал, поведать о своих ошибках и этой странной привязанности. Особенно когда острое лезвие скользит по коже так близко к горлу. Не то, чтобы Альгар боялся пораниться, ему не были страшны никакие раны, но всё же Аника, держащая в руках столь опасное оружие, сама по себе становилась грозной.
– Так значит, ты всё же влияешь на эту землю? Как?
– Моё тело осталось в колодце.
Аника отложила бритву и принялась вытирать гладковыбритые щёки.
– Если старейшина озаботился поиском жертвы, не значит ли это, что твоё тело жаждет выбраться на свободу?
– Не думаю. Они по заповеди обязаны каждые пятьдесят лет приносить жертву. А тело без разума…
– Лишь зверь, – печально заметила Аника. – Разве нет? Что будет, если такой зверь останется без привязи?
Она отложила полотенце и коснулась рукой его волос. Альгар прикрыл глаза.
– Никто не знает. Я здесь, а оно там. Вот и всё.
– Тогда поговорим о другом. Скажем об этой девочке, – Аника отняла руку и поднесла ему кубок с горячим мёдом.
– Она доставляет беспокойство? – расстроился Альгар.
– Не скажу, что много. Но она вечно норовит сбежать. Ты уверен, что её стоит держать? Пусть себе бежит, если за ней нет грехов, окромя скверного характера.
– Если бы всё было так просто, – Альгар отпил из кубка.
Травы, которыми Аника сдабривала мёд, слабо пахли вишнёвой косточкой. Вновь и вновь ему мерещился этот запах.
– У нас никогда ничего не бывает просто, – посетовала сестра. – С другой стороны, она тебе под стать – что лицом, что натурой.
– О чём ты говоришь! – возмутился Альгар. – Разве ты не слышала?
– Слышала. Так может оно и к лучшему? Не смотри так на меня, братец-змей. Ты живёшь и не стареешь, а мы, люди, смертны. Я уже старуха – мой путь завершён. Я вернулась сюда, на землю своих предков умереть, и чтобы меня похоронили в родной земле. Уйду я, Румп, следом Оси и Кома, со своей сестрой. Даже маленький Вест и тот вырастет, состарится и отправится к предкам. А ты будешь топтать эту землю. Ты собрал нас всех, нарёк братьями и сёстрами, и мы стали ими. Стали едины, как семья, но есть вещи куда как крепче, чем эта выдумка. Оси вскоре жениться, удивительно даже следом и Кома найдёт кого по сердцу. Все мы разойдёмся и станем жить своими семьями, как и полагается детям в нужный срок уходить от родителей. А ты будешь один.
– То-то она рада будет. Жить, а потом раз и старше мужа.
– А ведь всё равно придётся. Не она, так кто другой. Ты герцог – тебе свою родовую книгу пополнять надобно.
Альгар сжал кубок так сильно, что тот слегка помялся.
– Она в первую же брачную ночь меня зарезать попробует. И уж поверь, преуспеет.
Аника лукаво прищурилась, пододвигая к братцу блюдо с пирожками.
– А ты приручи. Она тебя боится, братец, а от страха есть верное средство.
– И ка-кф, – с полным ртом спросил Альгар.
– Лаской, да добрым словом. Вон, у Оскольда поучись: он в этом деле мастак.
Он проглотил пирожок и сурово посмотрел на сестру.
– Хватит Аника, этого баловства. Едва по весне дороги просохнут она отправиться на юг. Свободные острова или ещё куда. И мы не будем об этом больше говорить.
.
Эрия пронеслась по лестнице, что ветер. Гленна едва успела отскочить в сторону. Герцога увела Аника, тот лишь кивнул женщине. Даниэла сидела в общей комнате вместе с Оскольдом под присмотром Румпа, потому Гленна решила поискать Глафиру. Та нашлась на кухне. Приготовления к праздничному столу уже были практически закончены, кроме сладких булочек. Все слуги разошлись, и она проверяла оставленное на ночь тесто.
Глаша внешностью не походила на своего брата. Как мёд и уголь. К тому же за что-то она невзлюбила Гленну с первой встречи. Не показывала этого, но нет-нет, да и бросил недовольный взгляд.
– Я хотела у вас спросить…
– Я здесь одна.
– У тебя спросить, – поправилась Гленна с улыбкой, и достала из кармана начатое плетение. – Аника дала мне несколько рисунков узоров, и я попробовала сделать по ним плетение. Как ты думаешь, это похоже на то, что делают на севере?
Глаша взяла начатый браслет и осмотрела его со всех сторон.
– Не похоже, – сказала она, возвращая рукоделие.
– Возможно, ты сможешь дать мне несколько советов?
Глафира накинула на кадушку льняное полотно и упёрла руки в бока.
– Не понимаю зачем тебе это. Неужто брата моего вознамерилась прельстить? Так знай, он на таких, как ты даже не глядит. Или думаешь, раз Раат далеко от людей, то и мы здесь далёкие? Не знаем, чем ты прославилась? Думаешь, что я так просто спущу это…
– Достаточно! – Гленна убрала начатую безделушку в карман и расправила плечи. – Я тебя поняла. Не переживай, твой брат в безопасности.
И вышла из кухни. Только на лестнице, подобно Эрии, позволила себе побежать.
Глава 16. Чудеса в ночь на Бейтрин
Бейтрин слыл родом из глубокой древности. Поговаривали, что на изломе Зимы, в самую длинную и самую стылую пору духи приходят из Преисподней и забирают любого, кто сунет нос из дома. Вся семья собиралась у очага. Они рассказывали друг другу байки, а то и какую-нибудь страшную историю. Со временем страх превратили в праздник. Еду готовили загодя, порой с самого лета. На столе обязательно должны были стоять какое-нибудь мясо и сладости. Обменивались подарками, поздравлениями. И как-то позабыли, что именно в эту ночь древнее зло поднимает голову. Когда Аника напоминала Альгару об этом, то тот лишь посмеивался: самое древнее и самое злое зло вхоже в людские дома чаще, чем кто-либо мог представить.
Едва первый луч солнца коснулся заснеженного леса, а петух со двора расправил пёстрые крылья и пропел свою утреннюю песню, дом наполнился звуками и запахами. Альгар, повёдший эту ночь в полусне-полуяви, с интересом наблюдал из окна, как Вест гоняет по двору курей, которым надлежало в этот праздник занять почётное место в центре стола. Те же, словно кокетки, ускользали прямиком из-под рук мальчики. Вест, словно неловкий медвежонок, плюхался в снег, но тут же, поправив шапку, поднимался и бросался вперёд.
Умывшись и одевшись, Альгар отправился на звук младенческого плача. Глафира, немного сонная, но уже одетая, сидела у себя в комнате и укачивала младенца. Второй, её собственный сын, уже сладко спал в колыбели.