руководила злокачественная опухоль. «Они очень сильные, крайне разрушительные, и они никуда не уходят. Это не те мысли, когда можно просто покачать головой, и они исчезнут. Они не уйдут». Эпизод в отеле «Амбассадор» освободил силы, которые больше нельзя было сдерживать. «После того как страх и ужас от того, что я сделал, ушел, примерно через месяц или два, я начал все сначала. С тех пор это стало страстным желанием, голодом, не знаю, как это описать, принуждением, и я просто продолжал делать то же самое, совершать раз за разом, когда предоставлялась возможность».
Ранее Дамер уже упоминал о «темной стороне», и отныне доминировала именно эта его часть. Представление о темной составляющей человеческой природы восходит почти к началу процесса мышления, когда человек впервые задумался о своей способности совершать плохие поступки, а также о том, почему он их совершил. Не желая считать себя плохими по своей сути, люди постоянно стремились возложить вину за совершенное зло на чью-то злую волю, так что понятие одержимости злым духом имеет еще дохристианское происхождение. Ранняя еврейская история изобилует ветхозаветными примерами, то же есть и у многих примитивных народов, а печально известное становление эта идея получила в Средние века. В 1484 году папа Иннокентий III объявил неопровержимым фактом существование «демонов разврата». Даже сегодня в некоторых крестьянских сообществах причиной головных болей или плохого настроения считают озорных духов.
Мы уже отмечали, что идея о демонах изначально была связана с духом-покровителем, который сопровождал человека по жизни и присматривал за ним, помогая мудрым советом, так как сам человек был якобы неспособен понять духовный мир. (Современный «гуру» – ближайший аналог этого явления.) Эти создания не всегда были злыми, но могли оказывать как положительное, так и отрицательное влияние. Идея о существе, которое обладает сверхъестественными силами и посвятило себя служению злу, утвердилась только с приходом христианства. Единое происхождение хорошего и плохого влияния подтверждается даже этимологически: слова «Бог» и «дьявол» в конечном итоге происходят из одного и того же источника[33]. Когда эти понятия разделились, изначально дьявол был послушным слугой Бога, которому отвели менее приятные обязанности среди остальных ангелов. Христианство полностью отделило эти концепции друг от друга, сделав дьявола ответственным только за негативное влияние, в то время как Богу приписывались более положительные аспекты человеческой натуры.
Убеждение в дьявольской силе укоренилось настолько глубоко, что невольно всплывает в обычном разговоре; например, человек, недоуменно восклицающий «Не знаю, что на меня нашло», подразумевает, что в данном случае некая злая сила несет ответственность за содеянное. И в обычном названии плохого сна, в французском слове cauchemar — «кошмар», второй слог происходит от слова, которое означает «дух» или «эльф». Даже слово «эпилепсия», которое пришло из греческого языка, показывает, что в прошлом считалось, будто жертва этого заболевания одержима дьяволом или он «схватил» ее. Поэтому нет ничего необычного в том, что Джеффри Дамер без особой убежденности приписывал свои убийства действиям злонамеренного присутствия. Покойный доктор Бриттен в своем новаторском исследовании 1970 года показал, сколько убийц подобного типа говорят о двух противостоящих силах, сражающихся внутри них за обладание их душой, и с тех пор многие подтверждали его наблюдения[34].
Существует еще два варианта понимания этой идеи, которые мы должны обязательно рассмотреть. Во-первых, сейчас нам уже ясно, что Дамер страдал от острой депрессии, а одним из признаков депрессивного заболевания является склонность идентифицировать демонов как существ, которые пожирают пациента и крадут его волю. В депрессии человек часто чувствует, что его пытаются устранить, ликвидировать, уничтожить. «При депрессивных расстройствах, – пишет Гершель Принс, – чувство контроля или влияния злых, сатанинских сил отнюдь не редкость»[35]. Кроме того, чрезмерное употребление алкоголя может ухудшить депрессивное расстройство и вызвать состояние «одержимости». Возможно, было бы лучше, если бы адвокаты Дамера исследовали глубину его депрессии, о которой существовало достаточно свидетельств, вместо того чтобы сосредоточиться на болезни, которую никто не мог определить.
Другой аспект, о котором уже упоминалось, – это универсальная вера в то, что сексуальное поведение обязательно является прерогативой демонического влияния, и данное утверждение негласно разделяют даже те, кто считает сексуальный аппетит благотворным. Заявленная цель сексуального наслаждения, «экстаз», – греческое слово, означает перестать быть собой, выйти за пределы себя и испытать изменение личности. Таким образом, цель секса – высвободить то другое, скрытое, свободное «я», которое прячется внутри и жаждет выражения. Сексуальное воображение почти всегда демонично по своей природе, что убедительно подтверждается дикими дионисийскими порнографическими образами. Только сексуальные порывы Дамера были связаны с побуждением, исходящим от этой силы, в то время как поведение, не движимое этим принуждением, было абсолютно безвредным. Один из самых известных серийных убийц Америки, Тед Банди, был очень приятным и разумным молодым человеком, за исключением тех случаев, когда он чувствовал, что попадает под сильное влияние, которое мешает ему «быть самим собой»; в такие моменты, по его словам, он был «отвратительным и бесчеловечным»[36].
Когда Банди приговорили к смертной казни, он сказал суду кое-что очень странное. «Я не могу согласиться с приговором, – сказал он, – потому что этот приговор не мне. Это приговор кому-то другому, кто в данный момент отсутствует здесь»[37]. Он имел в виду не то, что арестовали не того человека, а то, что убийца не был с ним в данный момент, что разделение личности Банди носило эпизодический характер. Сложно найти более наглядное изображение чувства временной одержимости дьяволом, чем это, поскольку сама идея данного феномена является интеллектуальным явлением. Сам Аврелий Августин считал, что зло представляет собой отдельную силу, действующую независимо от человека, чье поведение она заражает: «Грешим не мы, а какая-то низшая в нас природа»[38]. Большинство людей, равно как и все религии, не могут признать возможность того, что зло естественно для человеческой природы.
Существует много убийц, чей язык и поведение соответствуют явлению сиюминутной одержимости. Десятки детей на острове Джерси знали Эдварда Пайснела как дядю Теда, также он был очень популярным Санта-Клаусом. В то же самое время он терроризировал островитян, совершая одно особо тяжкое убийство за другим, пока его не поймали в 1971 году. Эд Гин, чьи преступления отличались особой наглостью и жестокостью, также был заботливой и надежной сиделкой. В 1970 году Мак Эдвардс самостоятельно сдался властям, заявив, что демон его покинул; до этого он в течение семнадцати лет убивал детей. В этих и других случаях поразительно то, что часто в добром и нежном с виду человеке внезапно может открыться чужеродная личность, которая позволяет явиться хаосу. Один молодой человек, который сбежал от Денниса Нильсена в 1982 году, потому что ему посчастливилось дожить до того, как «фаза» убийцы закончилась, говорил, что до и после нападения преступник вел себя словно «святой». Мы увидим, что аналогичный инцидент произошел и с Джеффом Дамером, когда он воздержался от убийства Луи Пине и сам не понял почему. Во время инцидента с Трейси Эдвардсом, за несколько часов до того, как преступник был арестован (у нас есть фотография Дамера, который фактически стоит на пороге изменения личности, или, если хотите, когда он вот-вот станет «одержимым»), Эдвардс увидел, как Джефф сидит на краю кровати, «раскачивается и поет песни»; обвинение, по понятным причинам, стремилось дискредитировать это доказательство.
Доктор Хаятт Уильямс очень ясно говорит об этом. «Человек способен демонстрировать наиболее жестокое и деструктивное поведение, – пишет он, – тогда как почти сразу до или после такого поведения он бывает добрым и сострадательным»[39]. Похоже, что какое-то внутреннее замыкание может привести к высвобождению той модели поведения, которую индивидуум считает неконтролируемой и, следовательно, которая исходит не от него самого. Фредерик Вертам назвал это «кататимическим кризисом»[40], но мы, если хотим, вправе называть это одержимостью; разница только в номенклатуре, а язык мифов более понятен, чем язык врачей.
Литературный язык демонстрирует данное явление намного ярче. Двойственные персонажи часто встречаются в мировой литературе, и особенно много их в произведениях Достоевского, например, Раскольников в «Преступлении и наказании» или Версилов в «Подростке», который говорит: «Право, мысленно раздваиваюсь и ужасно этого боюсь. Точно подле вас стоит ваш двойник». Конкретно на данную тему Джеймс Хогг написал целую книгу под названием «Личные воспоминания и признания оправданного грешника», где главный герой Роберт Рингим встречает незнакомца и под его влиянием совершает ряд убийств. Они похожи внешними чертами и манерами. И лишь постепенно читатель начинает приходить к пониманию того, что незнакомец может быть не другим человеком, а олицетворением той части собственного «я» Рингима, которую он не может в себе признать. Неважно, назовете ли вы этого незнакомца Дионисом, или дьяволом, или лишенным совести Рингимом, или «темной стороной» Рингима, роман настолько неоднозначен, что все четыре варианта одновременно возможны. Джефф Дамер не утверждал, что у него есть «двойник», но его слова и явное недоумение дают возможность сделать аналогичный вывод. Он не может поверить, что все это «реально», что это сделал он, хотя знает, что это правда, и может подробно и с пугающей объективностью описать свои действия. Так называемый британский «болотный убийца» Иэн Брэди, как известно, верил, что он одновременно и наб