В этот же период жизни были написаны два важных письма. Первое – от самого Джеффа, в котором он высказал судье Гарднеру свое мнение о приговоре: «Сэр, я всегда считал, что мужчина должен быть готов взять на себя ответственность за ошибки, которые он совершает в жизни. То, что я сделал, – ужасно. В мире достаточно страданий, и я не добавлю к ним новых». Он просил смягчить ему приговор.
В свете того, что сам Дамер уже знал о своих деяниях, это выражение раскаяния либо крайне цинично, либо абсолютно оторвано от реальности. Сейчас он утверждает, что не писал этого письма. Его, по словам Джеффа, написал другой заключенный, мужчина лет сорока пяти или пятидесяти, который отбывал срок за ограбление и который хотел помочь другим заключенным. «Это его письмо с моей подписью. Я не написал там ни слова». – Джефф якобы просто переписал его своей рукой.
Во втором письме от доктора Лайонела Дамера, также адресованном судье Гарднеру, им выражалась обеспокоенность тем, что суд не предпринял никаких последующих действий для лечения его сына. Он писал, что узнал о сеансах психотерапии с доктором Розен, только когда Джефф уже посетил большую их часть, и был обеспокоен, узнав, что она не занимается лечением проблем, связанных с алкоголизмом. А ведь каждый раз его сын попадал в беду из-за алкоголя. «В сложившихся обстоятельствах, – писал Лайонел, – я сильно сомневаюсь насчет шансов Джеффа после выхода на свободу». В заключение он просил не рассказывать Джеффу об этом письме, – предположительно потому, что не хотел, чтобы его сын знал, что он требует для него дополнительных сеансов терапии. Лайонел трогательно подытожил свою речь следующими словами: «Я искренне надеюсь, что вы каким-то образом вмешаетесь и поможете моему сыну, которого я очень люблю и которому желаю лучшей жизни… Это, может быть, наш последний шанс».
Самый проникновенный постскриптум к этому делу дали сама жертва, Сомсак Синтасомфон, и его отец. Мальчик сказал, что после того, как Дамер покинет исправительное учреждение, необходимо следить за ним везде, где бы он ни оказался. Отец объяснил Сомсаку, что если бы он не был здоровым и крепким, то мог бы потерять сознание еще в квартире у Дамера. «Или, – подумал мальчик, – он мог меня убить». Этот мудрый и любящий совет невыносимо читать, зная, что по самому страшному и самому превратному стечению обстоятельств через два года брат Сомсака встретил Джеффри Дамера и погиб от его рук.
К этому времени никакие советы людей или предостережения психологов не могли остановить Дамера, пребывающего в тисках «принуждения». Сложно поверить, но это так: в течение нескольких недель между заседанием суда, где он был осужден за сексуальное насилие, и вынесением приговора Дамер убил в пятый раз.
Глава 6Кошмар
В глубоком унынии, убежденный в том, что его жизнь едва ли оправдывает свое существование, Дамер еще больше погрузился в апатию. Он начал думать о самоубийстве, но в то же время осознавал, что ему не хватит смелости совершить что-то большее, чем разговор о нем. Он не понимал, как изменить свою пустую и губительную жизнь. Все, чего он хотел, – это постоянное мучительное желание быть с кем-то, с каким-то телом, которое могло на несколько часов избавить его от чувства одиночества; доктору Беккер он описывал это принуждение, характеризуя его словом «болезненное».
20 марта 1989 года он взял отпуск на десять дней, до наступления Пасхи. Готовясь отбывать наказание, он освободил свою маленькую квартиру и вернулся в дом своей бабушки в Вест-Эллис. Через пять дней, в пасхальную субботу, его снова охватило желание завладеть новым партнером, поэтому он пошел в аптеку «Ричардс», где обычно покупал таблетки, и пополнил свой запас снотворного. Дамер регулярно приобретал тридцать таблеток, которые ему, как правило, прописывал доктор Кэрролл Оллсон. Это был его четырнадцатый рецепт.
В тот вечер Дамер пошел выпить в бар. Он почти не разговаривал с людьми и потерял всякую надежду с кем-нибудь познакомиться. Принуждение, казалось, куда-то ушло, так что он даже немного успокоился. Конечной остановкой был бар «Клетка» (названный так в честь нашумевшего французского фильма «La Cage aux Folles») на углу 2-й и Нэшнл-стрит. Незадолго перед закрытием, теперь рассказывает Дамер, «я шел к выходу и не собирался разговаривать или знакомиться с кем-то, и вдруг, совершенно неожиданно, со мной заговорил этот симпатичный чернокожий парень». Это первый случай, когда Дамер не выбирал себе жертву, а сам клюнул на ее удочку. Для двадцатичетырехлетнего Энтони Сирса эта инициатива станет роковой.
Тони не зря считали привлекательным мужчиной, общительным и дружелюбным. Он был одет в свитер с V-образным вырезом и белую футболку под ним, старые выцветшие синие джинсы с дырками на коленях, белые теннисные туфли, а волосы он зачесал назад и собрал в небольшой хвостик. Он пришел не один, но его белокожий друг, Джефф Коннор, болтал с кем-то еще, когда Тони подошел к тихому и замкнутому незнакомцу. Коннор услышал, как Тони спросил у этого человека, нет ли у него «коки», и тот ответил, что помимо нее у него еще есть и ром. «Нет, – ответил Тони Сирс, – я имел в виду кокаин!»[41] С недавнего времени Тони довольно серьезно пристрастился к этому наркотику. Дамер пригласил его к себе переночевать, и Тони с радостью согласился. Надо сказать, что Дамер ему очень понравился. Джефф Коннор увидел, что происходит, и вызвался отвезти их, куда нужно. Он слышал, как Дамер говорил, что живет в Чикаго, а в Милуоки приехал погостить у бабушки. Они втроем пошли на стоянку и нашли там машину Коннора; сам Коннор сел на водительское сиденье, а Дамер и Сирс расположились сзади.
Дамер попросил водителя высадить их на углу Линкольн и 57-й улицы, чтобы они могли пройти остаток пути пешком. По дороге Сирс расстегнул молнию на брюках Дамера, и между ними произошел оральный секс, что стало для Дамера сюрпризом: «Я не думал, что он так возбужден». Джефф Коннор знал, что происходит, и не хотел вмешиваться, но тем не менее чувствовал себя неловко: он ощущал своеобразную «плохую ауру», исходившую от этого человека. По прибытии в Вест-Эллис Дамер вышел из машины первым и ждал на другой стороне улицы. В тот момент Коннор получил возможность поделиться своими опасениями с Тони, но тот пообещал ему, что позвонит сразу же, как освободится, примерно через пару часов, чтобы Коннор вернулся забрать его. Когда он уехал, на часах было три часа ночи.
Двое мужчин какое-то время сидели на кухне в доме № 2357 на Южной 57-й улице, а затем легли спать. Они целовались, обоюдно доставляли друг другу удовольствие, и на этот раз Дамер сам сделал Сирсу минет. Затем он спросил, может ли Тони у него остаться, проведет ли с ним завтрашний день и сможет ли прийти к нему еще раз? Тони ответил, что ему скоро придется уйти, и, скорее всего, он больше не вернется. Эти слова стали для него приговором. Дамер спустился на кухню, смешал вместе кофе, ирландский ликер «Бейлиз» и семь таблеток снотворного и принес напиток Тони Сирсу. Через полчаса Сирс уже крепко спал. Дамер снова поцеловал мужчину и лег как можно ближе к нему. И там, в постели, его задушил.
Проснулась бабушка и приготовила завтрак. В пасхальное воскресенье она собиралась пробыть в церкви дольше, чем обычно, примерно четыре часа, а значит, Джефф сможет побыть наедине со своим «другом», не опасаясь, что их побеспокоят. Как только она ушла, он снова поднялся наверх, лег в кровать, поцеловал Сирса и занялся с ним проникающим сексом. Однако он не мог позволить себе заниматься этим весь день и вскоре начал думать, что нужно избавиться от тела. Он притащил труп в ванную комнату на втором этаже и положил его в ванну, решив, что там кровь будет стекать быстрее, чем в погребе.
То, что произошло дальше, вызывает глубочайшую тревогу. На самом деле, по мере развития этой истории становится все сложнее и неприятнее думать о данных событиях. Дамер обезглавил тело Энтони Сирса и попытался содрать с него кожу. Затем он привычным образом разрезал тело на части и отрезал гениталии, которые поместил в отдельный мешок с головой. Он сделал это, потому что Сирс ему «очень понравился», выразив тем самым свою привязанность и благодарность за хорошо проведенное вместе время. Он не хотел, чтобы Тони его покинул, и, если бы Дамер мог сохранить гениталии так же, как и голову, мужчина бы остался с ним! Он раздробил и утилизировал кости, но за тем, что он оставил на память, нужно было тщательно ухаживать. На следующий день Джефф позвонил таксидермисту и спросил, как хранить останки животных таким образом, чтобы сохранить и плоть, и скелет. Ему сказали, что для этого нужен ацетон.
В магазине стройматериалов он купил пластиковое ведро примерно на тридцать восемь литров с герметичной крышкой, наполнил его ацетоном и на неделю оставил в нем голову и гениталии на полу в своей спальне. Также он приобрел набор для базового макияжа и накрасил с его помощью гениталии, чтобы они выглядели более «живыми». Через неделю голова высохла, но все еще напоминала голову живого человека; четыре раза Джефф одной рукой держал ее, а другой мастурбировал, также он мог имитировать с ней оральный секс. Через какое-то время он снимет с нее скальп и будет использовать его как для стимуляции, так и чтобы освежить свои воспоминания. То, что жизнь Энтони Сирса забрали в столь юном возрасте и без всякой цели, само по себе жутко и аморально; то, что сделали с его останками, оскорбляет еще больше; но то, что Дамер настолько потерял рассудок, что мог находить успокоение и утешение в подобных действиях, кажется буквально немыслимым.
Джефф Коннор был очень обеспокоен, когда Тони не позвонил ему рано утром в воскресенье. Он подозревал, что у друга могут быть проблемы, и поехал обратно в Вест-Эллис, чтобы его найти. Но он не знал, в каком доме искать. Еще одна его подруга, Кароли Лодал, сообщила, что Тони пропал, когда пришла к нему в квартиру и увидела, что его питомцев никто не кормил. Она рассказала полиции о своих опасениях, так как считала, что из-за своего образа жизни он может попасть в беду. Были опрошены остальные его друзья, и Джефф Коннор подробно описал человека, с которым в последний раз видели Тони. Это был первый случай в уголовном деле Дамера, когда у полиции был полный отчет о пропавшем без вести, а также подозрение в совершении преступления. С таким точным описанием должно было пройти совсем немного времени, прежде чем полиция смогла бы найти человека, которого опознали бы как «Джеффа из Чикаго». Но Коннор никогда его больше не видел, и файл с описанием остался пылиться без дела.