Запаха разложения можно избежать, если сделать вскрытие сразу после смерти, но к этому времени Дамер стал настолько невнимательным и небрежным, что часто оставлял труп на два или три дня, прежде чем приступал к расчленению. Когда тело впервые вскрывают после такой задержки, наружу, выталкиваемый газами, вырывается кишечник, и вонь становится неописуемо ужасной. Невозможно не задаться вопросом, как мог Дамер постоянно жить в загрязненном воздухе, как он спал с этим запахом, как ел, когда вокруг него все время витали «ароматы» гниения. Единственный ответ – он был настолько невменяем, что это ему действительно нравилось, – невозможно представить, что он оставался абсолютно безразличным. И все же он продолжал все фотографировать; на фото есть тела, чей кишечник выпал из тела, как было описано выше, и это означает, что фотограф работал в условиях невыносимой вони.
Почему? Потому что фотографирование – неотъемлемая часть самого принуждения. Оно было настолько сильным, что заставляло Дамера не обращать внимания на запахи. Напомню, что полицейские обнаружили в ящике комода Дамера семьдесят четыре снимка, сделанных на фотоаппарат марки «Полароид», и это без учета тех изображений, которые он снял, а впоследствии уничтожил. Это было не хобби, а императив – настойчивый, нетерпеливый, неотвратимый. Дамер не первый преступник, который фотографировал своих жертв. Биттакер и Норрис в Калифорнии в 1979 году сфотографировали изнасилованных и убитых девочек, чтобы запечатлеть их ужас при помощи снимков. «Убийцы на болотах» из 1960-х годов, Брэди и Хиндли, поступили примерно так же. Леонард Лейк, арестованный в 1985 году, имел подпольную киностудию и снимал собственные порнографические видео с жертвами. Дело в том, что камера завершает объективацию жертвы, уничтожает последние остатки ее индивидуальности, лишает ее самостоятельности. Подобно тому как убийство превращает человека в послушный труп, фотография этого трупа демонстрирует полное владение и контроль – следующий шаг в этом направлении. Некогда живой человек, который являлся угрозой, теперь существует только потому, что фотограф позволил ему существовать через созданные им образы. Это превращает жизнь в смерть, чувства в окаменение, волю в объект, который растворяется в торжестве всего лишь одного предмета – фотографии.
Эрих Фромм анализировал, как в личности могут проявляться склонности к некрофилии даже в, казалось бы, безобидных внешне действиях. Мужчины, которые относятся к своим машинам нежнее, чем к своим женам, опасно демонстрируют влечение к неодушевленным (буквально бездушным) предметам. Они с любовью моют их, даже если могут позволить себе заплатить за мытье кому-нибудь другому, иногда дают им прозвища, ласкают, пристально смотря на них[43]. В таких случаях машина становится практически объектом любви, которая, в отличие от реального объекта любви, не может иногда отказаться от чьего-либо внимания. Убийца делает то же самое, превращая свой объект любви в неподвижное изображение, превращая любовь (жизнь, взаимность) в порнографию (пассивность, самоудовлетворение). С помощью своей камеры он концептуализирует и побеждает то, что когда-то было свободным существом, используя фотоаппарат как своего рода оружие или инструмент контроля. Камера – это то, что записывает вещи, обрамляет их, фиксирует.
Важно понимать, что фотоаппарат в таком случае не возвышает, а унижает (поскольку сфотографированный человек теперь становится не более чем изображением), а также оскорбительно заявляет о праве собственности. Это становится заменой причастности, и в этом смысле фотографирование Дамером трупов, процесса расчленения, его трофеев – громкий сигнал о состоянии, которое его беспокоит: некрофильская одержимость.
Глава 7Безумие
Некрофилия не противоречит закону, поскольку нет закона, который бы ее запрещал. Законодатели, по-видимому, сочли данное явление настолько редким и невероятным, что решили не налагать на него запрет, – как королева Виктория, которая отказывалась верить в лесбиянство и вычеркнула все ссылки на это явление из законопроекта, представленного ей парламентом для королевской подписи в 1885 году. В результате гомосексуальные мужчины сразу же становились преступниками, в то время как женщины-лесбиянки, защищенные благодаря невежеству, могли вести себя так, как им заблагорасудится. Точно так же наше понимание некрофилии настолько ограничено, что Джеффри Дамера могли судить только за убийство, которое он не отрицал, но в то же время истинной разгадке его поведения уделили лишь поверхностное внимание, так как оно не входило в состав преступления.
Греческие слова nekros (труп) и filia (любовь, симпатия, дружба) вместе образуют слово, которое вольно можно перевести как «любовь к мертвым». Оно имеет множество форм, и множество раз ему пытались дать определение. Один из его примеров – отказ принять факт смерти, что так драматично продемонстрировал Ромео, прыгнув в гробницу Джульетты и прижав ее тело к своей груди. В данном случае «любовь к мертвым» является отчаянным следствием траура, и эта история всем известна. Согласно Геродоту, Периандр продолжал половой акт со своей женой после ее смерти, а другая история гласит, что царь Ирод спал с трупом своей жены на протяжении семи лет. Точно так же в некоторых частях центральной Европы до XVII века мужчине было разрешено заключать брак посредством полового контакта, даже если невеста умерла еще до дня своей свадьбы. Ясно, что это не та ветвь некрофилии, с которой мы здесь имеем дело.
Более извращенный некрофил не столько отрицает смерть, сколько принимает ее. Он далек от скорби по потерянной любви, он празднует любовь вновь обретенную, потому что не умеет любить или по крайней мере заниматься физическими проявлениями любви, если его партнер не мертв. Это означает, что явление дошло до крайности, поскольку некрофильное вожделение распространено гораздо шире, чем думает большинство людей. В Париже существуют бордели, в которых проститутка услужливо притворяется трупом и лежит в гробу, ожидая насильственных действий; подобные услуги скрывают от обычных посетителей. Не так явно это выражено у мужчин, просящих своих жен «притвориться мертвыми» и молчать, пока они совершают акт любви без их активного участия; я знаком с некоторыми женщинами, которые счастливы в браке и которые рады удовлетворять своих супругов, когда те их просто «берут». Я уже упоминал, что одна из первых сексуальных фантазий, приходящих в голову половозрелым мальчикам, – это фантазия о девушке, которая просто лежит и позволяет исследовать свое тело; желание взаимности в сексе приходит на следующем этапе, когда уже утвердилась уверенность в себе. В данном смысле неактивная некрофилия – это своего рода задержка в развитии, детский страх перед опасностью взаимности, и как таковая сама по себе вреда не приносит. Мы сумели проследить все стадии Дамера, от фантазии о мужчине, который занимался бегом, до кражи манекена и ситуаций, когда он опаивал партнеров таблетками, – каждый шажок на пути к полномасштабной страшной некрофилии. Правда, однажды, когда ему было восемнадцать лет, она уже прорывалась наружу и держала его в страхе девять лет, но для описательных целей эти псевдозамещения на пути к катастрофе сохраняют свою актуальность.
Британский серийный убийца Деннис Нильсен притворялся трупом задолго до того, как впервые убил человека. Он писал, что, должно быть, влюбился в свое мертвое тело, и эта мысль напугала его. Некоторые мужчины мастурбируют на кладбище или время от времени наблюдают за похоронами. Другие ищут работу в морге, чтобы оказаться поближе к самому явлению смерти. В Древнем Египте ловили так много бальзамировщиков, которые не по назначению использовали вверенные им женские трупы, что эту работу в конце концов поручили женщинам. Мы бы удивились, узнав, сколько людей сегодня могут удовлетворять свои необычные сексуальные потребности, не вызывая подозрений и не совершая никаких преступлений. Известно, что один студент-медик, который имел вполне законный доступ к скелетам, часто брал скелет с собой в постель, обнимал и целовал его[44]. Факт в том, что настолько малое число некрофилов доходит до убийств, что не хватает клинических данных, которые могут помочь разобраться в данном состоянии. Исследование Росмана и Резника выявило только четырнадцать случаев убийств некрофилами, из которых они могли извлечь полезные данные. Для сравнения, зарегистрирован двадцать один случай использования людьми мертвых тел для получения сексуального удовольствия (категория, которую они неудачно назвали «обычной» некрофилией).
Существует еще одна категория, некрофагия, которую нам придется рассмотреть отдельно. Некрофагия – это поедание мертвой человеческой плоти, еще более редкое проявление заболевания, которое возникает на последних этапах его развития.
Отчасти трудность в понимании этого вида отклонения заключается в предположении, что оно уникально или не имеет прецедентов. Это предположение широко распространилось в Милуоки, даже в зале суда над Дамером, разделял его и сам Дамер. Он не читал о некрофагии, не интересовался данным явлением как объектом исследования или подражания. Однажды он спросил у доктора Беккер, есть ли в мире кто-нибудь, похожий на него, или он единственный в своем роде. Увы, известно слишком много примеров людей, совершавших действия, по сравнению с которыми деяния Дамера кажутся лишь их слабым подобием. Если мы рассмотрим некоторые из них, это поможет взглянуть на все в перспективе.
Эндрю Бишель, родившийся примерно в 1770 году в Баварии, убивал молодых девушек и доставал из них кишки, прежде чем разрезать тела пополам. Он признавался, что испытывал «возбуждение», когда вскрывал трупы. Сержант Бертран, 27-летний солдат 74-го полка, в 1848 году в Париже выкапывал трупы молодых женщин и вырезал им внутренности. Иногда он отрубал им конечности или совершал с ними половой контакт. Интересно, что уже в подростковом возрасте он, похоже, регулярно мастурбировал, до семи раз в день, что мы прежде отмечали как предвестник серьезного отклонения, которое проявляется уже во взрослой жизни. Джек-Потрошитель – наиболее печально известный случай из Викторианской эпохи, деяния которого также указывают на влечение к внутренним органам – наносил жестокие увечья проституткам, на которых нападал; из-за этого в 1978 году Питера Сатклиффа уместно окрестили «Йоркширским потрошителем», потому что его цель заключалась не просто в убийстве, а в уничтожении внутренних органов жертвы. Пожалуй, легче понять случай, который произошел с Джоном Кристи в марте 1953 года. Его адрес, дом № 10 по Риллингтон-Плейс, сегодня известен почти так же, как Букингемский дворец. В этом месте в потайном шкафу за обоями нашли тела трех женщин, еще одно – под половицами и два – в саду. Неприметный и тихий молодой человек заманивал женщин в свой дом, опаивал, а затем убивал, чтобы совершить с ними половой контакт; он не мог сделать это как-то иначе. Другие точки соприкосновения с Дамером заключаются в том, что Кристи часто мастурбировал на труп, а сила его принуждения с годами становилась все сильнее, в итоге дойдя до такой степени, что три последних убийства он совершил, находясь в состоянии, в котором был абсолютно не способен беспокоиться о том, что его преступления раскроют.