На далеких задворках его сознания все еще оставалась любящая, милая бабушка, которая могла вывести его из мрачного безумия. В то время она попала в автокатастрофу, когда возвращалась домой, в результате чего ее машина оказалась разбита, а у нее на теле остались небольшие царапины. Внезапно Джеффа Дамера вырвали из кошмара и напомнили ему о нормальных, обычных хлопотах. Он приехал к ней, чтобы «помогать», и выразил надежду, что теперь она будет спокойно жить вместе со своей кошкой и больше не станет водить машину. «Для нее так будет намного безопаснее», – говорил он. Это был редкий момент, когда он оказался в состоянии думать о ком-то, кроме самого себя, потому что обычно именно эгоизм двигал им и аккумулировал его энергию. Через несколько недель детективу Мёрфи придется вызвать старушку и сообщить ей новость о том, что ее внук зарезал троих мужчин у нее в подвале.
Неравный бой достиг своего апогея в июле. 30 июня Дамер познакомился с двадцатилетним Мэттом Тёрнером на автобусной остановке в Чикаго, привез его в Милуоки и задушил. Сообщений о его пропаже не поступало. Через пять дней, также в Чикаго, Дамер встретил Джереми Вайнбергера, двадцатитрехлетнего парня с могучим телосложением, еврейско-пуэрториканского происхождения, который, вероятно, погиб 7 июля после длительных тяжких мучений. У полиции было точное описание Дамера как последнего человека, с которым видели Вайнбергера, а также фоторобот. 12 июня он купил синюю бочку примерно на 216 литров, чтобы поместить скапливающиеся останки изуродованных тел. 15 июля на улице он познакомился с двадцатичетырехлетним Оливером Лейси, привел его к себе домой и задушил. Лейси был красивым чернокожим культуристом, его голову и скелет Дамер хотел сохранить для украшения своего святилища. О его пропаже сообщила невеста, с которой он встречался много лет. В тот же день его отстранили от работы на шоколадной фабрике «Амброзия», так как он пропустил рекордное число рабочих дней.
Но ему уже было все равно. Грязный и небритый, он сообщил Донне Честер, что серьезно задумывается о самоубийстве. (Он размышлял об инъекции формальдегида, но боялся, что это займет слишком много времени.) У него заканчивались деньги, и он должен был съехать с квартиры. Он не знал, куда пойдет и как будет жить. Она связалась с Армией Спасения от его имени и внесла его в список временного размещения. Также она дала ему адреса продуктовых баз, где он мог бесплатно получить еду. Дамер превращался в бродягу.
В тот же день, в четверг, 18 июля, Дамер вышел из офиса Донны Честер, чтобы еще раз встретиться с доктором Кроули. Кроули отметил, что тот был «напряжен, встревожен и очень подавлен», и про себя подумал, что ему действительно плохо. Он без колебаний предложил ему выписать побольше антидепрессантов, но Дамер этим рецептом так и не воспользовался. Напротив, его поведение по дороге домой в данных обстоятельствах кажется просто невероятным. Он подошел к чернокожему мужчине по имени Рики Томас и пригласил его в свою квартиру выпить. Томас отказался. Дамер уже был не в состоянии рассуждать последовательно или действовать логически. Он стал заложником принуждения. На самом низшем уровне единственным утешением, которое он мог себе представить, было очередное тело.
В пятницу, 19 июля, он получил известие о том, что его уволили. «Как я и говорил вам вчера, – писал Аллен Ципперер, – компания завершила расследование и решила изменить решение об отстранении и уволить вас за систематические прогулы. Очень жаль, Джефф, что вы не предприняли корректирующих действий для исправления ситуации. Вы были обязаны взять данный вопрос под свой личный контроль. Если на территории компании у вас остались какие-то личные вещи, пожалуйста, заберите их не позднее 25 июля 1991 года».
Получив эту новость, Дамер вышел из дома и начал шпионить за двадцатипятилетним Джозефом Брэйдхофтом неподалеку от автобусной остановки возле университета Маркетт. Брейдхофт был женат, два года назад у него родилась дочь, но, как известно, имел бисексуальные наклонности. Он расстался со своей женой, которая подала на развод и запретила ему видеться с девочкой. Он пошел домой к Джеффри Дамеру, где его задушили и расчленили.
Картина, развернувшаяся в квартире № 213 в течение недели с 12 по 19 июля, была намного ужаснее, чем видение ада Джотто на стене капеллы Скровеньи в Падуе, где демоны поедают кишки мертвых. Когда в одной комнате Оливеру Лейси делали массаж, в ванне с холодной водой и отбеливателем по соседству плавало тело Джереми Вайнбергера. Дамеру пришлось принимать душ с двумя трупами в ванне. Он сделал одно фото Мэтта Тёрнера после смерти в положении стоя, так как труп окоченел и не гнулся. На других фотографиях изображен обезглавленный Оливер Лейси, которого Дамер на ремне подвесил к перекладине занавески для душа; тот же изуродованный труп он сфотографировал уже со вскрытой грудной клеткой, лежащим на обезглавленном теле Вайнбергера. Одна голова хранилась в холодильнике, а другая в морозильной камере, ко дну которой примерз пакет с внутренними органами. Сердца были в холодильнике, а бицепс, размером с тарелку, Дамер пожарил и съел. В бочке, стоявшей в спальне, хранились останки трех человек. Брейдхофт погиб 19-го числа. Дамер оставил его тело на кровати на два дня, накрыв сверху одеялом. Он не говорит, где спал все это время, но мы можем предположить, что рядом с трупом. 21 июля он открыл тело и обнаружил, что голова покрылась личинками. Он отрезал ее, почистил и положил в морозильную камеру. Мы начинаем быстро приближаться к развязке.
Все эти действия не похожи на то, что человек владеет собой, напротив, он скорее «одержим» демонической силой; это, безусловно, дикие, странные акты прогрессирующего безумия. Он говорит, что слишком устал, чтобы заниматься анатомированием, которое так интересовало его прежде, но изнеможение не стало поводом отказаться от планов относительно святилища. По его словам, он полностью «осквернил» тело Оливера Лейси, чтобы заполучить еще один скелет, который был необходим ему для охраны алтаря (первым стал скелет Эрнеста Миллера). Также он узнал стоимость аппарата для сублимационной сушки в тщетной надежде, что сможет «сохранять» людей целиком, оставлять их у себя навсегда. Но машина, которая подошла бы для данной цели по размеру, стоила тридцать тысяч долларов. Вариант бальзамирования он не рассматривал, потому что даже забальзамированное тело в конечном итоге разлагается. Оба грифона были повержены в драке, когда одна из жертв ударила ногой по столу и опрокинула их, но он не выбросил фигуры; они требовались для достижения цели гораздо более важной, чем остаться на работе или продолжать жить в квартире. Привычное понимание реальности в его сознании уже исчезло.
Кстати говоря, рассказ о том, что грифоны разбились во время борьбы, проливает мрачный свет на то, как умирали жертвы во время последней стадии этого безумия. Теперь они не всегда находились в состоянии глубокого сна и бессознательного забвения. Убийца стал неаккуратен, беспечен, недостаточно сосредоточен, и кого-то из мужчин пришлось подчинить себе с помощью грубой силы. На каком этапе этот человек начал сопротивляться? В процессе удушения. Значит, он не спал? «Не совсем, нет, не спал». Он боролся за свою жизнь, хоть и с меньшей силой. Не важно, кто именно был этот человек: в данном случае для Дамера ситуация была не безобидным поиском партнера, а битвой, которую он выиграл подавляющими силами. Образ мышления Джеффри Дамера изменился.
Когда его спросили, чувствует ли он раскаяние из-за того, что сделал, Дамер ответил: «Да, я испытываю чувство раскаяния, но даже сам не уверен, настолько ли оно глубокое, каким должно быть. Я всегда задавался вопросом, почему я не чувствую глубокого раскаяния»[54]. Трех человек он жалел больше всего, хотя в первых двух случаях речь скорее идет о жалости к самому себе, нежели к жертвам. Он раскаивался по поводу смерти Стивена Хикса, так как пребывал в шоке после его убийства: «Хотел бы я не делать этого»; Стивена Туоми, потому что он «вообще не собирался совершать ничего подобного»; и Джереми Вайнбергера, так как он был исключительно ласков: «С ним было приятно общаться». Этот роковой комментарий одновременно и жалок, и содержит серьезный подтекст. Надеюсь, это позволит нам лучше изучить то, что произошло с Джереми.
Аарон Вайнбергер усыновил мальчика, который был наполовину пуэрториканцем, наполовину евреем, и воспитал его под своим именем. Он знал, что Джереми является гомосексуалом и может не ночевать дома день или два, но парень всегда звонил, чтобы сообщить, где находится. Он жил с отцом, чтобы накопить денег на колледж, и мечтал построить карьеру в области художественного дизайна. Джереми был красив и очень стеснялся своей внешности. По выходным он ходил в гей-бары Чикаго, такие как «Кэролз», «Роскоуз», «Сайдтрэкс», чтобы пообщаться и встретиться с друзьями, но в течение недели он всегда ночевал дома. 5 июля вечером он зашел в ресторан, чтобы повидаться с другом, работавшим там, Тедом Джонсом, и сказал ему, что собирается пойти потанцевать в «Вортекс», а затем встретится с ним после работы в баре «Кэролз», в доме № 1355 на Норт-Уэллс-стрит. Тед пришел в бар «Кэролз» примерно в полтретьего ночи.
Там он увидел Джереми, оживленно беседовавшего с неким блондином, – во всяком случае, активным был его друг, а блондин выглядел довольно тихим. Джереми подошел к нему и спросил:
– Этот парень хочет, чтобы мы ушли отсюда и поехали к нему в Милуоки на выходные. Что думаешь?
– Он неплохо выглядит, дерзай. Тебе все равно нечем заняться на этих выходных, – ответил Тед.
Джереми вернулся к блондину и сел за барную стойку рядом с ним. Вскоре после этого они отправились в темную подсобку, где обнялись и поцеловались.
– Он был очень ласков в баре, – вспоминает Дамер. – Он прямо там сделал мне минет и все остальное.
В его голосе звучало удивление человека, для которого подобное внимание было в новинку. Не может быть, что кто-то настолько увлекся компанией Дамера, что проводит с ним время по собственному желанию! Они вернулись в бар, где Дамер сел на табурет, а Джереми – к нему на колени. Джереми позвал Теда Джонса и полчаса разговаривал с ним, в это время Дамер пересел на соседний табурет, замолчал и задумался. Возможно, в тот момент чары разрушились. В конце концов, Джереми не мог быть только его достоянием, он имел связи с разными мужчинами, дружил с кем-то из них, например, с этим человеком,