рая будет склоняться не в его пользу.
— Ну хорошо, вы не виноваты. Допустим. Допустим и то, что мы понятия не имеем, о чем идет речь. Допустим, что вы никогда не слышали об Арлен Лафарж. К чему же тогда такая спешка? Почему вы вдруг с такой торопливостью сорвались из дома?
— Никуда я не срывался. И ни от чего не убегал. Я попросту хотел с недельку отдохнуть от работы. Переутомился, почему бы не отдохнуть?
— Вам так доктор посоветовал?
— Нет... Я не обращался за консультацией к врачу.
— А почему не обращались? Уж если вы ощущали, что переутомились, он мог бы что-нибудь прописать, не так ли?
— Я вовсе не переутомился, я и не утверждал этого. Не надо мне приписывать чужие слова.
— А вы не учите нас. Лучше отвечайте прямо на прямые вопросы. Вам ведь нечего скрывать, не так ли?
— Нечего.
— Вот и прекрасно. Вы сказали, что устали и хотели бы немного отдохнуть?
— Совершенно верно.
— То есть сами поставили себе диагноз и сами же выписали себе лекарство?
— Да. А разве это противозаконно?
— Насчет законности предоставьте судить нам. А пока ответьте вот на какой вопрос: разве не является удивительным совпадением тот факт, что отдых вам понадобился именно тогда, когда мы вышли на ваш след? И вы отправились в глухомань, вместо того чтобы отдохнуть дома, с женой и детьми?
— У нас бы не получилось отдыха.
— Что вы имеете в виду?
— То, что их тревожило мое моральное состояние, а из-за этого и я переживал. А чем хуже я себя чувствовал, тем сильнее переживали они. И потому единственное спасение в данной ситуации заключалось в том, чтобы на несколько дней уехать из дома в тихое и спокойное местечко.
— Такое, как Бэльстоун?
— Если уж я собрался уехать, то почему бы мне не поехать туда, куда я хочу? Я вправе ехать туда, куда мне заблагорассудится.
— Вот именно, мистер! Вы вправе ехать, куда хотите. Мир велик. Но вы почему-то выбираете именно Бэльстоун. Что вы скажете на это?
— Ничего не скажу.
Возможно, именно в этот момент он начнет что-нибудь кричать, а они будут обмениваться лукавыми взглядами, по опыту зная, что тот, кто кричит, загнан в угол и скоро расколется. Тем самым он убедит их в своей виновности.
— Я не знаю, почему я направился именно туда. У меня пошаливали нервы, и я был не в состоянии рассуждать здраво. Я выбрал место наугад, просто в надежде, что путешествие пойдет мне на пользу. И в Бэльстоуне я оказался по чистой случайности.
— И больше вам нечего добавить?
— Нечего.
— Итак, Бэльстоун подвернулся по чистой случайности?
— Совершенно верно.
— И вы уверены в этом?
— Уверен.
Тут последует волчья ухмылка.
— Когда вы уезжали из дома, то сказали жене, что собираетесь именно в Бэльстоун. Как насчет этого?
— Неужели я действительно так и сказал ей?
(Тяни время и быстро соображай.)
— Она так утверждает.
— Она ошибается.
— Но эти же слова, произнесенные вами, слышали и двое ваших детей.
Молчание.
— Они тоже ошибаются, а?
Молчание.
— То есть все трое допускают одну и ту же ошибку, а?
— Возможно, я действительно так ей сказал, хоть и не припомню. Должно быть, этот Бэльстоун как-то застрял в моих мыслях, я и назвал его не подумав.
— Ну хорошо. Итак, вы направились в эту Богом забытую глушь, так? Большинство людей никогда даже не слышали о таком городе. Но вам это место знакомо. Вы же сами только что сказали, что этот Бэльстоун как-то застрял в ваших мыслях. Как он мог попасть в ваши мысли? Что его занесло туда?
— Не знаю.
— Из вашего личного дела следует, что родились вы не в Бэльстоуне. Никогда там не жили. Не женились там. И жена ваша не оттуда. И поначалу кажется, что с этим местом вас ничто не связывает. Так почему же вы отправились именно туда?
— Я уже сто раз говорил, что не знаю.
— Почему вы считаете необходимым городить гору вранья об этой поездке?
— Я не лгу. Я сказал жене, куда еду. А остальное — это уже ваши выводы.
— Оставьте в покое наши выводы — займитесь своими. Вы сообщили Маркхэму, что у ваших родственников какие-то трудности, однако ваша жена ничего об этом не знает. Вы сообщили жене, что вас посылают в Бэльстоун по делам, однако ваше начальство решительно отрицает факт командировки. Вы сообщили водителю такси и владельцу магазина, что подыскиваете место для фабрики, тогда как на самом деле занимались вовсе не тем. Разве это не гора вранья?
— Мне не хотелось, чтобы Маркхэм знал о моем отвратительном самочувствии.
— Почему же это?
— Он мог бы подумать, что я не справляюсь со своими обязанностями. И вообще незачем показывать свою слабость.
— Вот как? Да ведь ваши объяснения настолько слабы, что просто рассыпаются на кусочки. Любой работник может почувствовать себя плохо, вправе заявить об этом и попросить отпуск. Это в порядке вещей. Почему же ваш случай такой особенный?
Молчание.
— Ну а как насчет той сказки, что вы поведали своей жене? Мужчина без причины не станет обманывать хорошенькую женщину.
— Она и так испереживалась из-за меня. Я не хотел добавлять ей тревог.
— Итак, вы отправились в Бэльстоун и стали искать там место для фабрики или говорили, что ищете. В нашем распоряжении два свидетеля, подтверждающие ваши слова. Вы что же, собирались заняться собственным бизнесом? И что же вы собирались производить? Какую продукцию? И зачем размещать предприятие в Бэльстоуне, где отсутствуют железнодорожные линии?
— Свидетели ошибаются.
— Оба ошибаются?
— Да.
— Хм! То есть заблуждаются так же, как ваша жена и дети, да? Странно, как все неправильно воспринимают ваши слова, а?
Без ответа.
— Медицинское освидетельствование показало, что девушка была убита. Из всех возможных подозреваемых у вас одного была такая возможность и, надо полагать, повод для убийства. В то время как вы изображали из себя любящего мужа, доброго отца и благоразумного гражданина, преступление вот уже двадцать лет таилось в земле. А вы представляли собой образец респектабельности.
Молчание.
— И тут, по странному стечению обстоятельств вы почувствовали усталость в то самое время, когда преступление было извлечено на свет. И по еще более странному стечению обстоятельств вы тут же решили взять отпуск. И куда поехать? Из всех мест вы выбираете Бэльстоун!
Молчание.
— А может быть, хватит нас дурачить? Мы и так уже потратили напрасно много времени. Давайте-ка обратимся к основным фактам. Услышанные новости взволновали вас, поскольку у вас был веский повод волноваться. Вам захотелось проверить. Проверить, вышла ли полиция на кого-нибудь и если вышла, то на кого. Во всяком случае, по ночам вам не спалось.
Молчание.
— Мистер, вы уже сами закопали себя по шею. И единственной вашей надеждой остается признание. Оно по крайней мере спасет вашу шею. — Пауза, тяжелый взгляд, презрительный взмах руки. — Уведите его. Пусть подумает, пока мы послушаем его адвоката.
. Брэнсом без труда представил себе весь этот диалог, в результате которого он оказался в роли загнанной в угол крысы. Неужели все будет именно так? При мысли об этом он ощутил нервную дрожь.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Когда он добрался до Ханбери, тошнотворное чувство прошло. Внутренний спор с самим собой привел его к выводу, что безвольное ожидание конца и попытка максимально проанализировать ситуацию — вещи совершенно разные. Будущее скорее находилось в руках богов, нежели в глубинах возбужденного воображения. В конце концов, самое плохое не обязательно должно случиться, а если все-таки оно произойдет, то следует надеяться на лучшее.
Редакция «Ханбери газетт» располагалась всего в нескольких сотнях ярдов от отеля, в котором он остановился. Он обратился к сидящему за стойкой худому, болезненного вида редакционному юноше:
— У вас найдутся незачитанные прошлые номера?
— Смотря какой давности.
— Ну, скажем, трехмесячной?
— Да, их у нас много. По экземпляру из каждого выпуска?
Юноша отобрал ему номера, свернул в рулон и перетянул резинкой. Брэнсом расплатился и вернулся в отель. Заперев дверь на ключ, он разложил газеты на столе у окна и начал их просматривать. Почти два часа провел он за этим занятием, листая страницу за страницей, читая все колонки подряд, стараясь ничего не пропустить.
Материалы содержали информацию о событиях, имевших место в течение последних трех месяцев, вплоть до прошлой недели. Произошло же за это время следующее: один пожар, пара вооруженных налетов и несколько угонов автомобилей, одно самоубийство в пригороде и громкая стрельба милях в десяти отсюда. А в самом Бэльстоуне и его окрестностях ничего из ряда вон выходящего не происходило.
Он пришел к выводу, что существует всего два правдоподобных объяснения такому положению дел. Первое: поведавший эту историю водитель сам был введен в заблуждение похожей историей, случившейся где-то в другом месте. И Брэнсом ухватился за мелькнувшую надежду избавиться от груза вины, свалив ее на кого-нибудь другого.
С другой стороны, история, рассказанная водителем, соответствовала истине, но произойти она могла гораздо раньше, чем считал Брэнсом. Правда, судя по тому, как тот малый все это рассказывал, создавалось впечатление, что событие имело место совсем недавно, чуть ли не за несколько дней до их встречи или в крайнем случае пару недель назад. Во всяком случае, Брэнсом не взял бы на себя смелость утверждать, что эта история стара как мир.
И тут он вдруг ощутил легкое головокружение. До сего дня он полагал, что власти совсем недавно вышли на его след, а фактически получается, что у них было больше трех месяцев, чтобы подобраться к нему, и, значит, они уже совсем рядом. И возможно, именно сейчас они уже находятся в его доме и засыпают вопросами бледную и обезумевшую от страха Дороти.
— Он сказал вам, куда собирается? В Бэльстоун? А где это? Джо, попробуй связаться с тамошней полицией. Сообщи им, что он разыскивается. Если это не фальшивый след, они его там схватят.