— Мой правитель! Вы слышите меня? — позвал Тревинер.
— Оставьте его, он спит, — вмешался Шантор. — Он здоров, но очень ослаб. Через пару дней силы полностью вернутся к нему.
Носилки внесли в одну из пустующих комнат. Когда Вальборна перекладывали на кровать, он очнулся и открыл глаза. Тревинер метнулся к нему и заглянул в лицо.
— Это ты, Тревинер? — Вальборн чуть заметно улыбнулся.
— Я, мой правитель. Как вы себя чувствуете?
— Жив пока. Как ты здесь оказался?
— Шел мимо и зашел. Как же еще? И не выйду отсюда, пусть они не надеются, — он мотнул головой на жрецов. — Я останусь с вами, мой правитель, вы позволите?
— Позволю. Если не будешь шуметь, — подмигнул ему Вальборн.
— Я буду тише падающего листа, — клятвенно произнес Тревинер. — Слышали? — сказал он жрецам. — Мой правитель позволил мне сопровождать его особу. А вы можете быть свободны.
Оставшись вдвоем с Вальборном, Тревинер осмотрелся. Комната была небольшой и скудно обставленной, единственную кровать занимал его правитель. Охотник взял покрывало, висевшее на спинке кровати, расстелил на полу у окошка, улегся сверху и заснул.
К вечеру их разбудил стук двери. Вошел слуга с подносом, а за ним — Шантор. Слуга поставил поднос на столик и придвинул к изголовью Вальборна. Тревинер вскочил, жадно принюхиваясь.
— А мне?! — возмутился он, подбираясь поближе к подносу. — Я тоже люблю есть.
Шантор окинул охотника взглядом.
— Кто вы такой, чтобы слуги носили вам еду? — сказал он не без веселья в голосе. — Разве это вы полдня назад были при смерти?
Глаза Тревинера заискрились в ответ.
— Кто я такой? — переспросил он, вытащив из-под ворота рубашки тяжелую цепь, полученную от Вальборна три дня назад, и помахал перед магистром гербом Бетлинка. — А вы как думаете?
Вальборн, чувствовавший себя лучше, приподнялся на локте.
— Отдай ее сюда, Тревинер. Это не игрушка.
Тревинер снял цепь и надел на шею своему правителю.
Шантор молча наблюдал за обоими.
— Идите на кухню, Тревинер, и поешьте там, — во взгляде магистра появилось что-то вроде усмешки. — Жрицы целый день шепчутся о каком-то лихом малом, который с утра был на кухне и чуть не оставил без завтрака весь алтарь. Это не о вас?
Тревинер хлопнул себя по лбу.
— Как же я мог забыть моих красоток?! Бегу! — и выскочил из комнаты. Шантор покачал головой ему вслед, затем повернулся к Вальборну.
— Это он привез вас ночью. Верный у вас слуга!
— Не слуга, — поправил магистра Вальборн. — Мы знакомы с детства. Еще мальчишками вместе безобразничали в окрестностях замка, — по интонации правителя Бетлинка все же было заметно, что он не забывал разницу в происхождении между собой и Тревинером. — Я привык к нему. Поставьте ему здесь кровать, он не будет мне мешать.
Вальборн принялся за еду. Магистр ордена Саламандры завел разговор, ради которого оставался в комнате.
— Вчера нашей жрице было видение — Каморра на стенах Бетлинка, — сказал он Вальборну. — Я не совсем поверил ей — она слишком впечатлительна. Но вот вы здесь, мой друг, и тяжело ранены. Это ведь не простая стычка с уттаками?
Лицо Вальборна исказилось от досады и печали.
— Да, магистр, — выдохнул он. — Какая была битва, сколько наших погибло! Но мы ничего не могли сделать — врагов было слишком много. Теперь уттаки хозяйничают в моем замке, грязные твари!
— Это большое несчастье не только для вас, Вальборн, — голос Шантора звучал устало. — Оранжевый алтарь остался без защиты — ведь мы не держим войск, а платим налог в Бетлинк. Нам нечем противостоять уттакам.
— Я знаю, магистр, — подтвердил Вальборн.
— Дело даже не в том, что я боюсь за жрецов и за соседний поселок, — продолжил Шантор. — Наш алтарь — мощный источник магической силы, и он нужен Каморре. Вы, правители, недооцениваете его значение. Вы забываете о том, что Каморра — сильный маг и сумеет воспользоваться алтарем для своих целей. Я заезжал в Келангу и просил у Берсерена войско для защиты храма, но он только рассмеялся, ответив, что вполне хватит и гарнизона в Бетлинке.
— Я тоже писал ему, чтобы он прислал помощь, но не получил ни ответа, ни войск.
— Есть еще кое-какие тревожные признаки. Пока алтарь снабжает нас магической силой, мы можем отогнать уттаков молниями и огнем. Но Каморра изобрел заклинание, которое делает силу алтаря недоступной.
— Когда я выздоровею, магистр? — встрепенулся Вальборн. — Я ехал в Келангу за подкреплением, но рана остановила меня.
— Через два дня вы будете на ногах, мой друг. Мы сделали все, чтобы исцелить вас, но восстанавливать силы вам предстоит самому. Такова природа, — пояснил Шантор.
— Как только я получу войско, я немедленно вернусь сюда и буду защищать алтарь, — заверил его Вальборн.
— Я надеюсь на вас, — взглянул на него Шантор. — Надеюсь, что вы не опоздаете.
— Послушайте, магистр! — вдруг вспомнил Вальборн. — А кто та женщина, которую я видел? Помню, я открыл глаза, а она склонилась надо мной.
— Как она выглядела?
— У нее были синие глаза, а на голове — золотая сетка. Клянусь фениксом, я не видел женщины прекраснее, чем она.
Шантор слишком хорошо знал свою ученицу, чтобы рассказать Вальборну правду.
— Это была сама богиня, Мороб. Она приходила, чтобы явить свою милость, — ответил он, надеясь на распространенное суеверие.
Вальборн мечтательно улыбнулся.
— Как это я сразу не догадался! Конечно, это была она. Значит, я обязан жизнью самой богине?
— Да, только ей.
— Тем больше у меня причин, чтобы выступить на защиту ее храма.
— Она тоже будет благодарна своему защитнику, как и мы все. — Шантор встал со стула и кивнул Вальборну на прощание.
Вальборн остался лежать в комнате. Вскоре внесли кровать для Тревинера и поставили у окна, и больше его никто не беспокоил. Он вспоминал события последних дней — бой в замке, рану, отступление, лицо женщины, склонившейся над ним. Постепенно его мысли перешли к предстоящей войне с уттаками. Вальборн не думал, что Берсерен откажет в войске, но на всякий случай готовил убедительные доводы для разговора с дядей. В Оккаду не было времени ехать — нужно было послать гонца к Лаункару, чтобы тот привел уцелевших воинов в Келангу. Затем он вспомнил, как Каморра управлял боем, и слова Тревинера о дисках на груди уттакских вождей.
За окном наступила полная темнота, а Тревинер все не появлялся. Вальборн долго лежал в полудреме и начал засыпать, как вдруг услышал грохот падающего стула, оставленного Шантором посреди комнаты, и голос охотника, шепотом вспоминавшего всех аспидов и василисков Келады.
— Кровать у окна, — вполголоса пробормотал Вальборн. Вскоре он услышал скрип кровати, затем опять наступила тишина. Пораздумав немного, Вальборн решил посоветоваться с охотником.
— Тревинер! — окликнул он, но ответа не было. Охотник уже крепко спал.
XIV
Магистр и Альмарен доехали до Босхана без приключений. Возможно, не последнюю роль сыграло то, что друзья, наученные прежним опытом, не останавливались на ночь ни в деревнях, ни на постоялых дворах, а выбирали для ночлега укромные, безлюдные места на берегу Тиона.
Город ста ремесел, бывший когда-то военной крепостью, не вызывал восхищения своим видом. Он напоминал большой, небрежно застроенный пригород Кертенка с немощеными улицами, пыльными летом и грязными зимой. Сто лет жизни без войн вынудили потомков босханских вояк заняться мирными делами, но не привили им любви к уюту и опрятности. Здесь не были редкостью помои, вылитые в придорожную канаву, и грязные ручьи с текущими по ним ремесленными отходами.
Ни Магистру, ни Альмарену не приходилось до сих пор бывать в Босхане, поэтому они не знали пути ко дворцу правительницы. Они долго пробирались наугад по узким улицам мимо бесконечно тянущихся одинаковых, грубо сложенных каменных домов. Дворовые цепные псы заходились в истерике, учуяв поблизости клыкана, из придорожных канав подымалась вонь и тучи мух. Терпение Магистра истощилось. Он окликнул одного из мальчишек, бегающих по улице.
— Эй, малый, где здесь дворец правителя?
— Там, — парень махнул рукой под углом по направлению, в котором ехали друзья.
— Если хочешь заработать, проводи нас. — Магистр бросил ему медную монету.
Мальчишка пошел впереди, ведя друзей закоулками, еще худшими, чем те, по которым они только что ехали. Вскоре окрестности стали чище, появились более высокие и богатые постройки. Новая каменная мостовая не доходила до конца улицы.
— Трудно было достроить… — проворчал вполголоса Магистр.
— Хозяйкина работа, — отозвался мальчишка. — Ждут войну, потому и не строят.
— Хозяйкина? — переспросил Магистр.
— Да. Правитель у нас погиб, а наследник еще не вырос. А вдова правителя — это и есть хозяйка.
— Ее все так зовут?
— А как ее еще звать, правительницей, что ли? Одно слово — баба! — в голосе мальчишки звучала гордость за весь мужской пол.
Эти слова раскрыли Магистру трудности Дессы. Женщина-правительница не пользовалась уважением в городе с давними военными традициями, полном потомков отчаянных рубак. Ее терпели до совершеннолетия наследника, и любой мальчишка с чувством превосходства повторял презрительные слова о ней, подслушанные у отца.
Мостовая привела друзей к каменной ограде с воротами, на которых красовался свежевыкрашенный герб Босхана — скрещенные мечи на желтом фоне с синей каймой, перехваченные в центре подковой. Магистр обратился к страже у ворот.
— Я магистр ордена Грифона, и прибыл засвидетельствовать почтение ее величеству. Доложите обо мне.
Один из стражников ушел и вскоре вернулся со слугами. Друзей проводили в приемный зал на втором этаже дворца, где их встретил тучный старик с просторной лысиной. Старик держался важно и с достоинством.
— Нувелан, первый министр ее величества, — представился он.
Друзья приветствовали первого министра Дессы. Тот взглянул на клыкана, следовавшего за Магистром, и сделал замечание.