— Сохрани его, Витри, — повторила она. — И поторопись назад.
— Я не оставлю тебя! — чуть не плача, крикнул Витри.
Она ничего не успела ответить. С южного края котловины раздался яростный вопль, похожий на рычание. Лила и Витри увидели на краю обрыва знакомого им полуутака, в бешенстве потрясавшего секирой. Посланец Каморры сорвал с плеча лук и выстрелил в магиню, но промахнулся. Стрела упала в лаву и мгновенно вспыхнула, превратившись в узкую полоску белого пепла. Лила, еще не смирившаяся с неизбежной гибелью, побежала за спину идола, прячась от стрел.
— Беги, Витри! — закричала она.
Боварран уставился на лоанца, стоявшего неподвижно в нескольких шагах от лавового потока. Почувствовав на себе взгляд врага, Витри опомнился и полез вверх по склону. Полууттак, не надеясь на стрелы, кинулся ему наперерез по верхнему краю обрыва, но Витри успел выбраться из котловины и скрыться в лесу.
Лоанец помчался через лес, прочь от вулкана, через кусты, камни, поваленные деревья, чувствуя за собой близкую погоню. Выбившись из сил, он остановился и прислушался. Треск ломаемых сучьев убедил его в том, что полуутак все еще гонится за ним. Витри собрался с силами и вновь побежал, петляя по лесу, чтобы скрыть след, но каждый раз, останавливаясь, слышал позади погоню. Внезапно он догадался, почему полууттак не сбивается со следа — Красный камень благодаря заклинанию Каморры был верным указателем для его посланца.
Витри понял всю безнадежность бегства, но не сдался. Можно было бы выбросить камень и спастись, но мысль о магине, погибающей в лавовом кольце ради этого камня, добавила лоанцу сил. Решив, что преследователь получит Красный камень только вместе с его жизнью, Витри побежал на юг. Преодолевая широкую прогалину, казалось, состоявшую из цепких кустарников и горелых пней, он оглянулся и увидел сзади бегущего за ним полууттака. Витри в отчаянии закричал и бросился налево, в лес, чтобы укрыться среди деревьев. У опушки ему показалось, что из леса раздался ответный крик. Повернувшись на голос, он споткнулся на полном бегу и, падая, ударился головой о пень.
Витри пришел в себя от ощущения холода на лбу. Приоткрыв глаза, он увидел склонившееся к нему лицо молодого человека, придерживавшего рукой свешивающиеся вперед длинные волосы. В его другой руке была фляжка, из которой он тонкой струйкой лил воду на лоб лоанцу. В серых глазах молодого человека светилась доброта, сострадание и что-то еще, заставившее Витри сказать:
— Вы — маг?
Альмарен от неожиданности опустил фляжку.
— А я-то боялся, что ты сильно расшибся, — дружелюбно сказал он. — Теперь вижу, что мозги у тебя уцелели. Как ты догадался?
Витри и сам не знал, как. В человеке, склонившемся над ним, он бессознательно ощутил внутреннее сходство с двоими магами, которых знал — Лилой и Равенором.
— Вы, маги, смотрите как-то по-другому, не так, как обычные люди, — попробовал он объяснить.
— Разве? — удивился Альмарен. — Впервые слышу. А в чем разница?
— Вы, каждый по-своему… — замялся Витри. — …будто бы помимо обычной жизни видите еще какую-то неизвестную остальным глубину… или вечность, что ли… — он замолк, не зная, какими словами выразить это ощущение.
— Мы, маги, гладим в вечность? — словно пробуя слова на вкус, повторил Альмарен. — Как красиво!
Витри приподнялся на локте. Память о погоне постепенно возвращалась к нему.
— А где полууттак? — с тревогой спросил он.
— Вон там. — Альмарен кивнул куда-то вбок. — Кстати, ты мне напомнил об одном деле, — он поднялся с колен и пошел к убитому Боваррану. Вытащив белый диск с груди посланца Каморры, он легким щелчком рассыпал амулет в крошки.
Витри тем временем сел и ощупал свой лоб, где вырастала огромная шишка. Он окончательно пришел в себя и вдруг вспомнил — Лила!
— Послушайте! — закричал он магу, вскакивая. — Идемте скорее к идолу! Может быть, она еще жива! Мы должны спасти ее!
Альмарен поспешно вернулся к Витри.
— Где она? — спросил он.
— Там, — Витри потащил Альмарена за собой. — Она у идола и не может выбраться. Мы ведь придумаем что-нибудь? Вместе, да?
— Конечно, придумаем, — успокаивал его Альмарен, а Витри все бежал вперед, будто бы не истратил последние силы, спасаясь от Боваррана. Вскоре он вывел мага на край котловины и застыл на месте.
На дне котловины дышало жаром лавовое озеро, доходящее идолу до колен. Дуав равнодушно возвышался над ним, сложив каменные руки на груди и озирая окрестности единственной пустой глазницей. Силы разом оставили Витри, он упал на землю лицом вниз и горько зарыдал, во второй раз оплакивая гибель близкого человека. Ему казалось невозможным, невероятным, что его спутницы больше нет, что из мира исчезли ее упорство и воля, ее терпение и чуткость, ее удивительное умение вмещать в себя океанскую стихию и видеть Келаду с высоты полета сеханского кондора.
Альмарен, потрясенный взрывом отчаяния лоанского парнишки, опустился рядом с ним на колени.
— Ладно, не горюй, — попытался он найти слова утешения. — Время такое, что делать… Посланец Каморры мертв, а мы с тобой живы… в войне без жертв не бывает…
— Ты не знал ее… — прорыдал безутешный Витри. — Она была такая… такая… как этот проклятый камень, из-за которого… но она была живая, понимаешь, живая!
Альмарен замолчал, дожидаясь, пока парнишка успокоится. Наконец тот оторвал от земли опухшее лицо, затем сел, опустошенно глядя перед собой.
— Камень у меня, — сказал он Альмарену.
— Я знаю, — подтвердил маг. — Я чувствую его здесь, — он указал на грудь лоанцу.
— Она просила передать его в верные руки, — сказал Витри.
— Передай его мне, — предложил Альмарен. — Ты достаточно из-за него натерпелся.
Витри взглянул на молодого мага, на его руки — подвижные кисти, узкие, но сильные ладони, крепкие, длинные пальцы. Видимо, эти руки показались лоанцу верными, потому что он полез за пазуху, вынул сверкающий кристалл и вложил в ладонь Альмарену.
— Вот какой он, Оригрен, — залюбовался камнем маг. — Знаешь, я видел такой же, только синий. Лилигрен.
— Ее звали Лила, — сказал Витри.
— А тебя? — спросил Альмарен. — Ори?
— Витри.
— А меня — Альмарен. Вот и познакомились. Пора нам, Витри, в обратный путь.
Лоанец послушно кивнул и поднялся на ноги. Они пошли прочь от вулкана, туда, где за горизонтом оставалась Келада. Альмарен приноравливался к шагу обессиленного Витри, чувствуя внутри пустоту оттого, что никогда не увидит женщины с удивительным голосом, маленькой и хрупкой, но все-таки опередившей посланца Каморры на пути за Красным камнем. Витри с каждым шагом шел все медленнее, хотя и не жаловался. Достигнутая цель освободила всю его усталость, накопившуюся за долгие дни пути.
— Привал, парень, — сжалился над ним Альмарен. — Без отдыха ты далеко не уйдешь.
Они сели под деревом, глотнули воды из фляжки Альмарена, вынули еду.
— У меня одни дорожные лепешки, — извиняющимся тоном сказал маг.
— У меня тоже.
— Ничего не поделаешь. Вернемся — отъедимся. — Альмарен протянул кусок лепешки Витри. — Эта с медом.
Витри взял кусок.
— Ты ведь из Лоана, да? — продолжил разговор Альмарен. — Ты всех своих односельчан знаешь?
— Да.
— Скажи, кто те двое, которые были в Цитионе по поручению колдуна?
— Это я.
— А другой?
Витри не ответил. Альмарен, увидев его лицо, не стал уточнять вопрос.
— Я знаю, в чем причина потери силы Синею алтаря, — сказал он.
Витри поднял голову. Альмарен рассказал ему все, что знал о роли камней Трех Братьев в управлении магией и о перемещениях Синего камня.
— Сила вернулась к вашему алтарю через три дня после того, как вы ушли из села, — заметил он в конце рассказа. — Жаль, что ты зря преодолел такой дальний путь.
Витри ответил не сразу. Он вспомнил долгую дорогу в Келангу, тюрьму и побег, нападение уттаков, опасный, изнурительный путь на Керн. Было о чем рассказать, но слова не шли наружу.
— Не зря, — только и сказал он, затем повторил, уже тверже. — Не зря.
Альмарен понял. Он коснулся рукой места на куртке, где в нагрудном кармане лежал Красный камень.
— Этот не причинит зла, пока он с нами. Да ты ешь, и не раскисай, — сказал он, заметив, что Витри сидит с нетронутым куском в руке. — Силы нам еще ой как понадобятся!
Витри, поймав ласковый взгляд мага, чуть улыбнулся в ответ и стал есть лепешку. Отдохнув немного, они поднялись и пошли дальше.
Альмарен и Витри пересекали обширную лесную поляну, бывшее пожарище, когда их остановил окрик:
— Эй!
Оба замерли, как вкопанные, и обернулись на голос, неожиданный на этом безлюдном острове. Сзади и справа от опушки отделилась человеческая фигурка и направилась к ним.
— Эй, Витри! — позвала она лоанца.
Витри узнал ее. Лила, которую он считал погибшей, пробиралась к нему через покрытую пнями и колючкой поляну. Он остолбенел от радости и облегчения, не догадавшись даже побежать навстречу. Альмарен с любопытством уставился на черную жрицу, с самого Оранжевого алтаря занимавшую его воображение. Она спешила к ним, легко перескакивая через пни и разводя руками дикий малинник, но за несколько шагов остановилась.
Такой и увидел ее впервые Альмарен — исхудавшую и обветренную, в драной крестьянской одежде, с хлопьями вулканического пепла на плечах и коротких, встрепанных волосах. Но на дне ее синих глаз тлел неукротимый огонек еще живой, еще готовой принять борьбу пантеры. Она замерла в нескольких шагах, рассматривая чужака, ее испытующий взгляд встретился со взглядом молодого мага, будто бы стараясь проникнуть в самую глубину его сознания, ухватить его суть и смысл. Внутри Альмарена что-то дрогнуло и оборвалось, проваливаясь в свободном падении навстречу ее глазам. Когда он справился со мгновенным головокружением, взгляд магини, успокоенной результатом исследования, уже был обыкновенным и приветливым. Она улыбнулась. Альмарену показалось, что когда-то он хорошо знал и это лицо, и эту улыбку, но забыл в бесконечно долгой разлуке.