— Я вижу, ты друг, — сказала она. — Камень здесь?
— Здесь, — он положил руку на левую половину груди.
— А посланец Каморры?
— Я убил его.
Она медленно кивнула, затем взглянула на лоб Витри, на красовавшуюся там огромную шишку.
— Откуда это у тебя?
— Упал, когда убегал, — Витри обрадованно рассматривал ее. — Я думал, что тебя больше нет. Всю котловину залило огнем.
— Смерти не везет со мной, — отшутилась магиня. — Знать бы, для чего. Глоток воды у вас найдется?
Альмарен подал ей свою фляжку. Она пила не отрываясь, мелкими глотками, чуть опустив ресницы, такие длинные и темные, затем вернула ему фляжку и поблагодарила кивком.
— Как же ты спаслась? — спросил Витри. — Неужели магия?
— Никакой магии, — ресницы Лилы взлетели вверх, как крылья бабочки, в глазах заискрился смех. — Обыкновенный подземный ход в задней части идола, которым, наверное, пользовались местные жрецы. А то досталась бы я Дуаву на жаркое… Впрочем, и под землей были свои неприятности, поэтому я не сразу выбралась наверх. Ход кое-где обвалился от ветхости. Когда я вылезла, я сначала разыскивала тебя, Витри, а потом пошла к лодке. Туда пришел бы или ты, или посланец Каморры. Но остров оказался более людным, чем я думала. — Она кинула на Альмарена быстрый взгляд и спросила: — Ты как сюда попал?
— Долгая история, — ответил Альмарен. — Мой друг, магистр ордена Грифона, и я два месяца назад выехали из Тира в погоне за похитителями Синего камня…
— Он допустил, чтобы Синий камень украли?! — гневно воскликнула Лила.
— Наверное, сейчас Синий камень уже у него, — поспешил сказать Альмарен, почувствовав свой промах. — Не думай о Магистре плохо, это замечательный человек. Мы разделились у Бетлинка. Он остался, чтобы пойти в замок за Синим камнем, а я отправился сюда. Вальборн рассказал о вас и о посланце, поэтому я спешил.
— Ты успел очень вовремя, — вставил слово воспрявший духом Витри. — Полууттак почти догнал меня.
— Когда я выбежал на поляну, он был в нескольких шагах от тебя, — сказал ему Альмарен. — Я подумал, что он подстрелил тебя из лука. Мы схватились в бою, и я оказался удачливей.
— Да, удача пока с нами, — подтвердила Лила, таким образом признав молодого мага членом компании. — Не будем же ее разочаровывать и поспешим на берег.
Альмарен пропустил вперед Лилу и Витри, замкнув маленькую группу. Он убил врага и спас друга, поэтому чувствовал себя взрослым мужчиной, воином, защитником своих слабых и безоружных спутников. Меч у пояса, до встречи с посланцем Каморры бывший лишь помехой, цепляющейся за кусты, больше не раздражал его.
К вечеру лес расступился. Перед путниками открылся Кернский пролив, а за ним — берег Келады, круто обрывающийся в океан. Лодка нашлась на берегу невдалеке от кромки воды. Полууттак бросил ее на виду, в спешке или по небрежности не позаботившись спрятать. Это была узкая долбленка с двухлопастным веслом на дне. Витри, окинув ее взглядом знатока, выразил сомнение.
— Выдержит ли она всех нас?
Лила потрогала лодку ногой.
— Выдержит. Груза почти нет, да и мы с тобой — не тяжесть.
— Здесь сильное течение, — сказал Альмарен. — А лодку уже снесло к востоку. Когда мы поплывем обратно, ее снесет еще дальше.
— Там кто-то живет, иначе откуда бы взялась лодка? — сделала вывод магиня. — Я не уверена, что нас там хорошо встретят.
— Нужно перетащить лодку вдоль берега на запад, и только после этого переправляться.
— Верно, — одобрил Витри. — А я сделаю рулевое весло.
Втроем они спустили лодку в воду. Лила и Альмарен, разувшись и закатав штаны, потащили ее вдоль берега, а Витри с топором пошел в лес выбирать дерево для весла. Отбуксировав лодку на западный край берега, они подыскали место для ночлега.
Костер разложили в лесу, за прибрежными кустами, первый ночной костер с начала похода. Лила занялась ужином, Витри сел тесать весло, а Альмарен заготавливал дрова для костра.
— Как хорошо — ничего не опасаться, никуда не спешить… — приговаривала Лила, помешивая кашу с салом. Она расслабилась и оживилась, оставив все заботы позади. Витри глядел, как магиня пританцовывает у костра, с довольным видом слизывая капли каши с ложки, и не понимал, почему считал ее намного старше себя.
Лила, между тем, объявила, что ужин готов, и разложила кашу по мискам. Альмарен и Витри оставили дела и принялись за еду. После нескольких дней на одних дорожных лепешках горячая, разваристая каша с салом показалась им невероятно вкусной.
— Каким простым, оказывается, бывает счастье, — сказал Альмарен, вычищая миску. — Костер, и миска каши, и никаких посланцев. — Он устроился полулежа у огня, но не загляделся, как прежде, на язычки пламени. Внимание молодого мага устремилось к полузнакомым лицам его новых спутников.
Витри, поначалу показавшийся ему мальчиком, был, по-видимому, старше, чем выглядел. Невзирая на расшибленную голову, лоанец весь вечер трудился над веслом, умелыми, точными движениями обтесывая обрубок дерева. Альмарен вспомнил, что лоанцы более малорослы и моложавы, чем другие жители Келады.
— Витри! — позвал он. — Сколько тебе лет?
— Двадцать.
— Это у вас много или мало? — поинтересовался Альмарен.
Витри перестал тесать весло.
— У меня свой дом. Мы с отцом построили его весной.
— Ты собираешься жениться? — догадался маг.
— Я? — Витри задумался. За время путешествия на Керн он впервые вспомнил, что оставил родное село из-за Лайи, которая была его невестой. Он сроднился с дорогой, с ее тягостями и опасностями, с мельканием новых мест и новых людей, в него вселилось убеждение, что он отправился в путь, чтобы посмотреть большой мир и пожить его жизнью. — Я собирался жениться. Но вот — ушел.
— Ничего, она дождется, — подбодрил его Альмарен. — Вернешься в село великим героем, — шутливо добавил он.
— А он и есть герой, — отозвалась через костер Лила. — Представь себе, Альмарен, он отрезал язык василиску!
— Как?! — подскочил на месте маг. — Расскажите!
Оба его спутника наконец разговорились. Примечательным было то, что каждый наперебой говорил о заслугах и достоинствах другого. Альмарен восхищенно слушал, стыдясь чувства превосходства, сложившегося было у него по отношению к ним. И тихий, серьезный Витри, и маленькая магиня оказались вовсе не беспомощными, как он думал поначалу.
— Давай, Витри, уберем твою шишку, — предложила Лила, когда разговор иссяк. — Укладывайся поудобнее.
Витри откинулся на мешок, магиня присела рядом, разминая и встряхивая руки. Альмарен вскочил и подсел к ней — его всегда интересовало, как работают черные жрецы храма Саламандры.
— Покажи, как ты это делаешь! — потребовал он.
Лила улыбнулась нетерпеливому любопытству Альмарена. Он невольно засмотрелся на эту улыбку, берущую начало в глубине глаз магини — и каких глаз! — и постепенно освещавшую все ее лицо, вызвавшую у него уже знакомое чувство падения с высоты.
— Смотри сюда, — сказала она, протянув пальцы над лбом Витри. — Перстень Саламандры, если он есть, добавляет магическую силу, — она шевельнула средним пальцем с надетым на него перстнем. — С каждого пальца ты можешь послать один луч. Внимания должно хватать на все десять.
Пока Альмарен все знал, но энергично кивнул, изображая предельное внимание.
— Для каждой болезни есть свой набор и своя интенсивность лучей, — продолжала Лила. — Мы, черные жрецы, разучиваем основные сочетания.
— Но ведь был первый, кто нашел эти сочетания! — горячо сказал Альмарен.
Магиня шевельнула ресницами в знак согласия.
— Хороший целитель отличается от посредственного тем, что всегда чувствует ответ на свое воздействие. Этот ответ подсказывает, что и как делать дальше. Настоящий целитель должен быть чутким. Так говорил Шантор.
— А ты?! Цивинга говорил, что, как ты, у вас не лечит никто. Как ты вылечила Вальборна?
— В легких случаях, как этот… — магиня указала на лоб Витри, — мы все лечим одинаково. Когда случай тяжелый, как с Вальборном, у нас у каждого свой подход. Я, например, использую лучи с пальцев для того, чтобы найти контакт с болезнью, увидеть ее изнутри. Когда я мысленно сливаюсь с болезнью, то напрягаю все силы, чтобы бороться с ней.
— Как с собственной?
— Примерно так. Нашему алтарю подчиняются две силы — жизни и огня. Я могу разделять их и использовать в разных сочетаниях. Это нельзя заучить, это нужно чувствовать.
— Ты в первую очередь используешь силу жизни? — уточнил Альмарен.
— Нет. Силу огня.
— Странно, — удивился маг. — Я считал, что в исцелении главное — сила жизни.
— Шантор говорил мне, что способности к магии — врожденные, но умение использовать их зависит от умения желать, Сила, направляемая в желание — это сила огня. — Лила пристально взглянула на Альмарена. — Кто твой учитель?
— Суарен. Я — маг Феникса.
— Разве он не говорил тебе этого?
— Нет.
— Зеленому алтарю не подчиняется сила огня. Наверное, поэтому Суарен не придает ей такого значения, как Шантор, — магиня загляделась куда-то вдаль особым, отрешенным взглядом, напомнившим Альмарену слова Витри о вечности. — Я много думала о силах, которыми владею. Жизнь и огонь. Огонь и жизнь. Огонь жизни.
— Главное для жизни — вода, — Альмарен вспомнил слова своего учителя. — Без воды нет жизни.
— Я думала и о том, почему лечат на Оранжевом алтаре, а не на Зеленом, хотя им обоим подчиняется сила жизни, — ответила ему Лила. — Да, ты прав — сила воды дает жизнь, но только сила огня может вернуть жизнь другому.
— Так говорил Шантор?
— Так говорю я! — с жаром произнесла она. — Я знаю эту силу! Она нужна не больному, а мне, чтобы преодолеть его болезнь. Смотри!
Она устремила вспыхнувший синим огнем взгляд на свои руки, тотчас же отозвавшиеся оранжевой вспышкой. Альмарен завороженно смотрел на ее пальцы, чуть шевелящиеся, будто вдохновенно играющие на невидимом инструменте. Ушиб Витри уменьшался, таял под их излучением.