– Не умничай!
"А почему, собственно, склиссы? К чему заигрывание? Может обладателем странного адреса является пожилой американец?" – мелькнуло в голове, но, вовлекшись во всеобщее веселье и ребячество, он послушно наклацал письмо, и нажал «отправить», отчего-то уверенный, что сейчас же придет сообщение о том, что письмо не доставлено, проверьте правильность электронного адреса.
Но не прошло и минуты, как компьютер издал тихий и мелодичный «трыньк»: в нижнем правом углу замерцало желтым новое входящее письмо.
В первой колонке таблицы значился отправитель TPSinra@gpup.com.
Пацаны прижались к экрану.
На монитор вывалилось коротенькое сообщение на русском: «Привет! Не пропадала. Учусь. Разводить склиссов, конечно, не весело. Сочувствую».
В ушах зазвенело от дружного гогота:
– А девка-то с юмором! – отметил Сенька.
– Странно, что с таким адресом оказалась своя, советская… Ну, Булычева явно читала, раз так легко в игру включилась, – удивился Пашка. – Да и вообще, мог мужик какой-нибудь быть…
Ромка тоже об этом подумал. А еще о том, что так прямо ответила, без кокетства и пошлости. В душе что-то зашевелилось, расцветая. А руки сами поплыли по клавиатуре: «Что учишь? Квантовую механику, небось?».
"Обалдел совсем! – ее скорый ответ создавал иллюзию близости, живого разговора. – Она-то мне зачем? Позапрошлый век! Конечно, квинтовую физику! И только ее!"
– Интересная девчонка, с мозгами! – вздохнул Пашка, и потащил Сашку и Горыныча к выходу. – Ты того, не упусти! В наше время такие на дороге не валяются.
Роман проводил парней и вернулся к компу. «Квинтовая физика», придумала же. Он на всякий случай, погуглил – нет такого раздела в физике.
"Прикалываешься?".
"Беру пример с тебя!".
И через минуту еще одно сообщение со странного адреса: "Ты вообще как меня нашел?".
Что, сказать, что ее адрес по сети гуляет? И я, как эмбицил последний, забавляюсь?
"Просто. Набрал адрес".
"Ясно. Столько лет не виделись. Жутко хочется посмотреть, как ты сейчас выглядишь".
У Ромки похолодело внутри и опустились руки – она принимает его за кого-то другого. За кого-то, ей знакомого, но давно забытого. Отправить фото? И сразу раскрыться? а, была-не была.
"Нет проблем. Лови фотку," – стрелочка метнулась по монитору, надавив на желтую папку. Ромка выбрал свежую совсем, он на ней выглядел непривычно солидно: черный пиджак, галтук, взгляд серьезный.
Она не отвечала несколько минут. Ромка все сидел, как коршун над клавиатурой, дергая мышь и не давая уйти монитору в режим сна, чтобы не потерять момент, когда в нижнем правом углу экрана снова мелькнет заветный конвертик.
"Ты все шутишь, Рома," – и грустный смайлик. У него подпрыгнуло сердце – она знает его имя! Хотя, он, конечно, идиот – его имя указано в письме.
"Это я в театр ходил."
"Я так и подумала… Это в каком году?"
Он улыбнулся:
"В прошлом. А ты: фотку свою сбросишь?"
Отправил и сразу представил, как она начнет мяться и кокетничать. И все очарование пропадет. Растает без следа образ умной и уверенной в себе девушки, с чувством юмора, читавшей в детстве Кира Булычева.
"А, сейчас!".
На душе потеплело. Еще пара мгновений, и он ее увидит. Хотя ему, в сущности, не нужно было ее фото: он уже нарисовал портрет. Светлая, открытая улыбка, ясные глаза без тени насмешки, ямочка на щеке…
Желтый конверт на экране мигнул и пропал.
Вцепившись в компьютерную мышь, с замиранием сердца он дал команду открыть вложенный файл.
А он не открывается: "не поддерживаемый формат". Взглянул на расширение: «ddpup». Никогда не встречал такого. Мгновение и все вокруг погрузилось в темный и кромешный мрак: весь район, на сколько хватало глаз, погрузился в темноту. Авария.
"Блин! – Ромка простонал. – Она может подумать, что мне не понравилось ее фото. Обидится".
Он метался по комнате, звонил пацанам, пока не сдохла батарейка сотового, но у них тоже был полный блэкаут.
Он вышел на балкон. Мелкий снежок окутывал спящую Москву. Тихо падал, покрывая тонким покрывалом улицы, дома и припаркованные авто. В некоторых окнах мелькали желтоватые всполыхи свечей. Сосед из второго подъезда выгуливал с фонариком своего пса, лохматую овчарку. Та неистово скакала перед ним, стряхивая с шумом и фырканьем снег со счастливой морды, открывая горячую пасть падающим с неба снежинкам.
Свет не дали и к полуночи. Ромка лег спать. Решил, что завтра, как только дадут свет, напишит ей, как было, без финтов и отговорок. И уснул.
Проснулся около шести утра от холода: его угораздило оставить балконную дверь приоткрытой, – и от того, что загорелся в комнате свет и мнитор включился на столе.
Парень подскочил к нему. Пока загружались мозги железного товарища, у которого сбились все программы из-за «неправильно завершенной работы Windows», он подошел к балкону и с силой захлопнул дверь. Но там, на земле, на припаркованных автомобилях, засыпанных пешеходных дорожек, детских и спортивных площадок, на свежевыпавшем, еще не затоптанном тысячами ног искрящемся снегу, на верхушках притихших и заснеженных сосен творилось нечто невообразимое. Нечто, что его заставило остановиться и приглядеться.
Словно загадочные круги на пшеничных полях на земле раскинулся портрет удивительной девушки: длинные волосы растрепал ветер, высокий лоб, чуть курносый нос, светлая, открытая улыбка, ясные глаза без тени насмешки, ямочка на щеке…
Сердце пропустило удар: он уже видел это лицо.
Загадочная девушка то ли из сна, то ли из паралельной реальности, вчера ворвавшаяся с его жизнь.
Лера.
Глава 9. Дочь и мать
Лерка проснулась от удушья: острое чувство тошноты, головокружение и череда ярких пятен перед глазами заставили ее подскочить в кровати.
Посмотрела на часы: шесть-тридцать утра. Через пятнадцать минут зазвонит будильник. Смысла снова ложиться, конечно, не было, и девушка лениво спустила ноги на пол.
Вчера состоялся очередной разговор с матерью на счет переезда – та наотрез отказывалась.
– Господи, Лера, – она уже начинала нервничать, – не выдумывай! Какие привидения? Призраки? Если хочешь знать мое мнение – ими вообще вся Москва полна. Здесь постоянно кто-то умирает. И, если верить статистике, в пятидесяти процентов случаев – при загадочных и невыясненных обстоятельствах.
И, будто подчеркивая, что разговор окончен, схватила большую кружку с недопитым еще чаем и ушла в «кабинет»: огороженный закуток в кухне, в котором они встроили компьютерный стол, удобные полочки. Леркина мама была дизайнером и не внести правки даже в идеально продуманный интерьер не смогла.
Лерка сверлила взглядом прямую спину. За эти несколько дней единственное, что ей удалось отстоять – это собственное возвращение в 167-ю школу.
– Это твое личное дело, – отрезала мать. – Хочешь тратить по три часа в день на дорогу, трать.
– Ну, ты же тратишь…
– Я за это получаю деньги, если ты помнишь.
Стоит ли говорить, что Светлана Павловна Ушакова последние два дня была сильно не в духе.
Лерка вздохнула, натянула халат поверх тонкой трикотажной пижамы, пошлепала в ванную. То ли из-за раннего подъёма, то ли по другой причине, голова начала болеть. Покосившись на занавеску с дельфинчиками, отдернула. Заглянула за нее, успокоившись, включила воду. Та весело зашипела, настраивая на новый день. В конце концов, сегодня опять увидится с девчонками. После школы, может, в кафешку забегут, если мать денег даст.
Когда она выбралась из ванной, мама уже встала. В кухне витал аромат свежесваренного кофе с корицей.
– Садись завтракать, – чуть холодно пробормотала Светлана. Лерка подскочила к ней, чмокнула в щеку, обняла:
– Доброе утро, мамочка! Как спала?
– Как богиня, – вздохнула та, но спрашивать в ответ о сновидениях дочери не стала – вероятно, побоялась продолжения вчерашнего разговора. Но дочерину макушку потрепала ласково. Подразнила привычно, беззлобно: – Рыжая-бесстыжая.
Лерка шмыгнула носом, уткнулась в тарелку с яичницей. В висках пульсировала кровь.
«Вот, зараза», – подумала раздраженно. – «Сегодня и алгебра, и химия. И башка будто деревянная с утра».
Пока в ванной шумел фен, Лерка проглотила обезболивающее, быстро собралась и выскочила на лестничную площадку:
– Мам, до вечера! – стараясь перекричать шум, она захлопнула за собой дверь и помчалась к зеркальному холлу с лифтами. Датчики услужливо зажигали перед ней свет, распахивали двери, а она то и дело тревожно вглядывалась в темнеющие синевой углы: то ли в них, действительно, мелькали чьи-то пугающие тени, то ли это был мираж.
Пятнадцать минут в автобусе, несколько остановок на метро до «Речного вокзала», и вот он, знакомый сквер. Забитая до отказа парковка перед школой, обреченные на изучение наук взгляды. Приступы удушья и головная боль не отпускали.
– Здорово, Ушакова, – сзади подкрался Истомин, местный красавчик, туповатый и мерзкий. Чего в нём Дашка только нашла – непонятно. Стукнул ее по портфелю, гоготнул: – Что, соскучилась? Лерка высматривала подруг. Телефоны и Соньки, и Дахи с утра по-прежнему «вне зоны доступа». Вздохнув, девушка решила, что подруги загуляли. «А я, как дура, приперлась», – пробурчала она, поднимаясь на второй этаж к кабинету алгебры.
Устроившись на свое привычное место, Лерка постаралась отвлечься от гомонящего класса: Фадеев неистово ухаживал за Митрохиной Лидкой, читал эпиграмму собственного сочинение, ржачную. Лидка краснела ушами, шептала умиленно, что тот дурак.
– Эй, Ушакова, – позвал Истомин с соседней парты.
– Чего тебе? – Лерка отняла руки ото лба, покосилась на него.
– В кино пойдём? Ты же ради этого из новой школы сбежала. Скучала, небось, по мне, – он самодовольно разлегся, подперев щёку кулаком.
Лерка закатила глаза: какой урод, всё-таки. Что Дашка по нему сохнет? Хотя не она одна. Восьмиклассницы дежурят под дверью кабинета, чтобы увидеть Пашку. Стоит ему появиться на лестнице, его тут же обступает стайка визгливых поклонниц. «Бр-р-р», – ее передернуло.