Он неожиданно замолчал, уставился вслед удалившейся дельфиньей семье.
— И что?
— А…Тренер заметил, предложил мне к себе перейти. И знаешь, — он неожиданно воодушевился, склонился к девушке. Анна почувствовала лёгкий мятный аромат, смешанный с запахом моря и глубины. Соль, йод, разогретые на солнце кипарисы и что-то ещё тёмное, манящее.
— Ульрих меня будто в стаю принял. Это он меня научил, как под водой дышать.
Анна озадаченно молчала: шутит или нет? Кажется, серьёзно говорит.
— Я думала — все дело в оборудовании.
Парень снисходительно улыбнулся:
— Да прям. Знаешь, почему я в вашей команде? Почему сейчас квадрат отрабатывает не группа профи археологов-дайверов, а простой анапский парень Тимоха Торопов? — Аня мотнула головой. Дайвер посмотрел ей в глаза: — Ну, скажи мне, на какой глубине обычно дайверы работают, знаешь?
Девушка пожала плечами. Торопов самодовольно хмыкнул:
— Метров двадцать или тридцать при хорошем оборудовании и маломальской подготовке. Мировой рекорд знаешь какой? Около трёхсот. Но там мужик-дайвер несколько лет готовился целенаправленно. Погружение заняло десять минут, а подъем — почти десять часов.
— Ого!
— Ого. И поэтому я в группе — технических дайверов в этих краях не много. А надо идти на глубину сто двадцать, а то и сто тридцать метров. Там ничего нет. Там даже не вода, а сероводород. И лучше меня эти воды никто не знает. Потому что без акваланга могу находиться под водой до восьми минут. А это что означает? Что баллона мне хватает на несколько часов больше, чем любому другому. Мировой рекорд по фридайвингу сейчас двенадцать минут, к слову сказать, — он посмотрел с вызовом: — Это Ульрих меня научил, как дышать под водой без акваланга, как двигаться, как существовать на глубине. Он меня сделал.
Аня наблюдала. Неказистый, грубоватый парень, когда заговорил о море, будто стал выше, казался сильнее и надёжнее. А он продолжал:
— Мне иногда кажется, что я должен был родиться рыбой. Или дельфином. Если день или два не ныряю, — он махнул рукой, — всё, помираю. Ломка прямо.
К ним подсел Али, подмигнул девушке:
— Он тебе ещё не надоел? Тим, судно обеспечения встало на рейд, группа водолазов из Анапы тоже с ними прибыла, так что твоя команда в сборе.
Забравшись в крохотную рубку, Аня почувствовала себя селёдкой в консервной банке: сюда набилось, помимо Али, Тима и Бори, ещё семь или восемь человек, по большей части незнакомых девушке. Боря Строганов сегодня был оператором, Али проводил инструктаж и раздавал задания:
— Дата — двадцать восьмое мая, время семь-тридцать, — он сверился с часами. — Сегодня совершается пробное погружение. Задача группы в составе руководителя поискового сектора Али Саракаева, оператора Бориса Строганова, руководителя группы технодайверов Тимофея Торопова — подтвердить сохранность объекта 2/17 с прошлого сезона, уточнить координаты залегания и произвести повторную видеосъёмку дна сонаром, получить максимально подробный план рельефа дна. Съёмку магнитметром для фиксации всех металлических аномалий проводим в следующий раз, расширенной водолазной группой. Метеосводка на период производства работ положительная, штиль. Погружение с Тороповым согласовали двойками, первая: Торопов и Сухов. На вас установка ходового конца, координаты и съёмка, если позволит время. Вторая двойка: Ильин, Лебедев. На вас съёмка и первичное исследование. Страхует Кох, на обеспечении Фадеев. Строганов на связи. Координация работ с поверхности — Саракаев, то есть я. Задача всем ясна? — Али, посмотрев в упор на Тима, перевёл взгляд на присутствующих водолазов.
Торопов мрачно кивнул, пробурчал:
— Ничего не трогать, никуда не соваться, расставить маячки и маркеры, быть вашими руками, ногами и глазами и подняться на борт исследовательского катера по первому требованию, — заученно повторил дайвер.
Али удовлетворённо хмыкнул, выставил вверх указательный палец, произнёс выразительно:
— И без самодеятельности.
Тимофей поджал губы, но промолчал. Аня усмехнулась: явно была какая-то история, которой герой-водолаз делиться не спешил.
Ещё некоторое время спустя, когда были завершены подготовительные работы, медосмотр спускающихся на дно водолазов, подготовлены и проверены гидрокостюмы, оборудование и инструменты, над Тимофеем и его напарником сомкнулись бирюзово-прозрачные воды. Аня перешла с нагретой солнцем, пахнущей солью и пластиком палубы обратно в рубку, к Али и Боре. По громкой связи Тим как раз сообщал, как происходит погружение.
— Глубина двадцать метров, проходим зону термоклина, — приглядевшись, девушка увидела, как камеры, закреплённые на гидрокостюме Тимофея, выхватили из изумрудно-зелёной темноты скопление огромных зонтиков медуз. Они плыли, собираясь в причудливое подобие подводного ковра-самолёта, который пульсировал, дышал и искрился электрическим розовым.
Аня притихла, больше всего на свете мечтая оказаться сейчас рядом с водолазом, нырнуть в эту пугающую чернотой бездну.
— А какая здесь глубина? — она подсела к Али.
— Объект 2/17 затонул на отметке восемьдесят четыре метра, — он достал из холодильника минералку, откупорил с шипением, потом протянул девушке. Аня отказалась. — Но он как бы в отдалении от основного скопления кораблей. А так глубина залегания объектов от ста двадцати четырёх метров до полутора километров, — он ткнул в карту. — Там прошла приборная съёмка, в прошлом сезоне спускали роботов. Ну, как бы человека туда и не спустишь, поэтому вот эта находка для нас — прямо находка-находка. Нашли в самом конце прошлого сезона и ещё не исследовали. Поэтому сейчас назначили повторный забор первичных данных, ну и там уже дальше будем решать.
Аня сосредоточенно всматривалась в подслеповатый монитор: Тимофей стремительно погружался, изображение становилось все более тёмным, насыщаясь чернотой, сглатывая последние лучи солнечного света.
— Пятьдесят метров, — прошелестел голос из динамика.
Свет солнца постепенно пропал, вода перед камерой приобрела сине-зелёный оттенок, мутный и неприветливый. Мелкие белёсые пылинки то и дело проплывали в лучах прожектора, будто призраки. Анна видела, как некоторые из них приближались к объективу, замирали на мгновение, будто проверяли, кто посмел посягнуть на их вековой покой.
— Что это? — прошептала девушка, сама удивившись, как сел её голос.
— Планктонные рачки, — небрежно бросил Боря, отхлебнул минералки. — Ещё несколько десятков метров, и не останется даже их.
Девушка присела на край свободного стула:
— Так там, на глубине, что, совсем жизни нет?
Али и Боря переглянулись:
— Не считая душ погибших кораблей, единственные живые там — наш Тимоха и Гриша Сухов.
Али добавил:
— Мёртвая зона, известная в научной среде как анаэробная — безжизненная пустыня. Если и есть на земле прямой вход в царство смерти, то оно здесь, под тобой.
Девушка нервно сглотнула. Ладони вспотели, вспомнилось жуткое лицо там, у скал. И отчего-то росла тревога за дайвера.
— Восемьдесят четыре метра. Упали на дно, — сообщил голос Тимофея из динамиков. — Следов кораблекрушения пока не обнаружено. Видимость девять метров.
— Черт, — Али с Борисом переглянулись. Снова голос со дна Чёрного моря:
— Принимаю решение отойти от выброски.
— Мужики, осторожнее там!
В приглушенном голосе дайвера теперь чувствовалось напряжение:
— Два метра от выброски на северо-запад. Три. Четыре. — Тим прошелестел в динамиках: — Пляши, Саракаев, вижу твой объект 2/17. На месте, никто не спёр. Закрепляемся.
Его напарник дублировал сообщения, Борис отмечал в журнале их передвижения.
— Как себя чувствуете, ребята? — Али посмотрел на обеспечивающего погружение Фадеева, щуплого молчаливого парня лет двадцати пяти.
— Как на курорте, — отозвался Тимофей из динамика. — Тут клёво, мужики… и присутствующая дама. Тишина, пустота, никто не трындит, ходи, куда хочешь, трогай, что тебе вздумается… Да-а, поломало наше судёнышко. — Робот в прошлом сезоне и половины не заснял, надо дать ему по шее.
— Днище будто оторвано, — голос второго водолаза, — вижу фрагменты на расстоянии от двух до десяти метров от корпуса. Дальше — плохая видимость, надо проверить. Прогуляемся, Тимох?
— А чего б не прогуляться.
— Отставить прогулки. Ограничьтесь панорамной фотосъемкой, — скомандовал Али. — Подробную карту прилегающих к объекту фрагментов поручим сделать ботам.
Тимофей неохотно крякнул:
— Вот и отправлял бы своих ботов. Чего мы тогда спустились. Вот, девушка рядом с тобой сидит симпатичная, ждёт, небось, романтики, а я только мутную лужу показываю.
Али покосился на покрасневшую Аню, сказал подчеркнуто спокойно:
— Торопов, не зли меня. Выкину из отряда.
Тимофей шмыгнул носом — в динамиках шумно грохнулось и прошелестело — пробубнил:
— «Выкину, выкину», куда ты без меня, интересно… Двигаюсь по направлению к кормовой части, вернее, месту, где она должна быть. Гриш, ты это тоже видишь?
— Ага…
— Что там у вас, у нас нет изображения, — Али переключил камеры.
— Ещё один необычный случай в копилку Оза. Дно корабля словно вырезано мечом джедая. Фиксирую оплавленные края, — он увеличил разрешение, позволив наблюдающим увидеть то же, что и он сам.
Аня, хоть и ничего не понимала и мало что могла разглядеть, вытянула шею. Серые доски, гладкие, полированные, едва припорошенные белыми хлопьями донных осадков. Под ними даже можно разглядеть тонкий греческий орнамент. В кадр попала рука в толстой перчатке, неповоротливые пальцы коснулись разрыва в деревянных плахах:
— Может, поднять фрагмент? — предложил Гриша из динамика. — Сетка с собой. У нас ещё минут двенадцать спокойно есть.
Али кивнул:
— Давайте, хорошее дело.
Тимофей и Гриша Сухов принялись придирчиво выбирать из разбросанных вблизи судна обломков подходящий фрагмент дерева.