Тарасов улыбнулся, прошел к столу и снова сел на место Мотина. Потом спросил:
— Как у вас дела?
— Ничего не хочет рассказывать. Я думаю, уже сейчас можно уволить его из органов и передать дело в прокуратуру.
— Прокуратура и так ведет расследование, — строго заметил Тарасов, с любопытством глядя на меня. Он вообще всегда смотрел на меня с любопытством.
— Но уволить его мы не можем, — храбро продолжал Мотин.
— Сядьте, — махнул рукой Тарасов. У него в голосе зазвучали металлические нотки. Мотин и его капитан послушно сели, при этом Мотин сел на стул, стоявший рядом с его столом, смахнув оттуда листки бумаги. Я по-прежнему стоял перед полковником.
— Садись и ты, — разрешил он.
Я сел, глядя прямо перед собой. Честно говоря, я уже устал, и мне было все равно, что они еще там придумают.
— Неприятная история, Шувалов, — задумчиво сказал Тарасов. — Эта перестрелка в вагоне… Ты же не Рэмбо, чтобы уложить столько человек. Кто тебе помогал?
— Никто. Я был один.
— Это ты расскажешь своей бабе, если она у тебя есть, — едко заметил Тарасов. — Так кто был с тобой в вагоне, кроме убитой журналистки?
— Никого. Я был один. Прокуратура уже все проверяла.
— Ага. Они установили, что ты стрелял, лежа на верхней полке. Почему тогда они в тебя не попали, а ты в них так удачно всадил все свои пули?
— Не знаю.
— И потом вылез из купе и убил третьего. Так, кажется, ты рассказывал?
— Да, все было так.
— А теперь расскажи, как было на самом деле.
— Все так и было.
— Ты не понимаешь, Шувалов, зачем тебя сюда вызвали. Мы ведь не просто проводим служебное расследование. Это ты прокурору можешь фуфло тискать, чтобы ему мозги пудрить. А мне нужно знать правду.
— У меня есть свидетели.
— Они видели, что ты стрелял. Но они не могли заметить другого, который тебе помогал. Или ты действительно был один? Но тогда как ты догадался, что пришли тебя убивать? Почему ты залез на верхнюю полку и когда открылась дверь, начал стрельбу? Почему?
— Просто почувствовал.
Тарасов посмотрел на Мотина, чуть усмехнулся и, перегнувшись через стол, вдруг спросил меня:
— А почему ты не чувствуешь, что я могу тебе такой спектакль устроить, что ты будешь всю свою жизнь о нем помнить?
— Чувствую, — говорю я и действительно чувствую, как у меня пересохло в горле.
— Тогда давай начистоту. Откуда ты знал про нападение? Почему залез на верхнюю полку?
Что мне ему рассказывать? Если начать с самого начала, то вопросов будет больше, чем ответов. Если врать, он меня быстро изобличит. Если просто молчать, то меня выкинут из милиции уже через несколько дней.
— Почему ты залез на верхнюю полку с оружием в руках? — продолжает допытываться Тарасов.
Он, конечно, умнее Мотина, но все равно я ничего не могу нормально объяснить. Для этого нужно рассказать слишком много, а у меня пока нет никаких доказательств. И никаких свидетелей. Я молчу, сколько могу, а потом пожимаю плечами и снова тупо говорю:
— Я почувствовал, что они хотят нас убить. Слышал, как они переговариваются, — добавляю я в последний момент.
И этим только усугубляю свое положение.
— Они переговаривались перед закрытой дверью купе о том, что хотят вас убить? И так громко, что вы услышали? — презрительно спрашивает Тарасов. — Ты сам слышишь, что ты нам рассказываешь? И хочешь, чтобы мы тебе поверили.
— Как хотите, — тихо говорю я.
В отличие от Мотина он не взрывается. У него нервы крепкие. Он улыбается, показывая свои желтоватые зубы.
— Мы много чего хотим, Шувалов. Но ты пока пойди домой и хорошенько подумай. Может, что-нибудь сумеешь нам рассказать. И не нужно больше врать.
Странно, что он дает мне время. И даже не особенно злится на мои ответы. Я ошеломленно киваю головой, когда он меня спрашивает, все ли я понял. И только тогда меня отпускают. Честно говоря, я не ожидал, что они меня просто так отпустят. И тем более дадут время. Может, им нравится держать нас в таком подвешенном состоянии, и они рассчитывают заморочить нас своими беседами так, чтобы мы неосторожно рассказали им что-нибудь такое, о чем они не знают? Эти идиоты даже не понимают, что и мы не особенно много знаем. А то, что знаем, нельзя рассказывать просто потому, что нам никто не поверит.
Я вышел в таком состоянии, что готов был убить еще раз не только тех троих мерзавцев, но и еще парочку негодяев. Хорошо еще, что Мотин не задал больше ни одного вопроса, иначе я действительно мог бы наговорить черт знает что.
Весь день я не находил себе места. А вечером поехал на встречу с ребятами.
И только тогда я обнаружил, что за мной следят. Это было глупо, но это было правдой. За мной следили двое типов, и я понял, что управление собственной безопасности решило взять меня под свой контроль. Если вы до сих пор не знаете, то могу вас заверить, что это управление практикует такие вещи и охотно к ним прибегает. Как еще можно собрать компромат на человека, если не следить за ним круглосуточно. Любой ангел при такой опеке может оказаться с грязными пятнами на крыльях. И поэтому я решил не ехать к Славе. Для начала немного помучаю своих преследователей и постараюсь от них оторваться. И, весело подмигнув своему отражению в зеркальной витрине, я пошел к станции метро. Пусть попробуют следить за мной под землей. Это будет очень нелегкая работа.
Глава седьмая
Крот не обманул. Он привез неизвестного типа с редкими волосами на покатом черепе и в шикарном костюме прямо в казино. Счастливчик долго рассматривал незнакомца, потом удовлетворенно кивнул головой.
— Кажется, мы с тобой уже виделись, — сказал он.
— Два раза, — подтвердил обрадованный Пирожков, — но нас не знакомили.
— Теперь познакомимся, — заметил Счастливчик, — только я хотел тебя спросить насчет твоих ребят, Они действительно замочили какого-то директора?
— Да, — неохотно согласился Пирожков, — но их арестовали.
— Нужно было бить с умом, — улыбнулся Счастливчик, — нельзя так глупо подставляться. Хотя я тебя, конечно, понимаю.
— Он надежный человек, — радостно подхватил Крот.
— Давай поговорим, «надежный человек», — с иронией в голосе сказал Счастливчик. — Мне нужны твои ребята. Человека четыре. Молодые, толковые ребята. Сумеешь найти?
— Нет проблем, — быстро и радостно выпалил Пирожков.
— Они пойдут с нами на дело? — не удержался Крот.
— Не волнуйся, — улыбнулся Счастливчик, покачав головой, — мне нужны ребята лет двадцати пяти-тридцати. Не восемнадцатилетние юнцы, не школьники, а взрослые молодые ребята. Надеюсь, ты понимаешь разницу? — спросил он Пирожкова.
— Конечно, понимаю.
— Очень хорошо. Теперь слушай внимательно. Они понадобятся мне через пять дней. Найди для них хорошую машину и скажи, чтобы они приехали ко мне сюда, в казино. Я на них хочу посмотреть.
— Заметано, — кивнул Пирожков.
— А почему ты не спрашиваешь про гонорар? Про свою долю? — вдруг спросил Счастливчик.
Пирожков сглотнул набежавшую слюну. Открыл рот, выдыхая воздух, и только потом спросил:
— Сколько я получу?
— За каждого парня по десять кусков, — мягко сообщил Счастливчик, — по-моему, хорошая цена.
Пирожков еще раз дернул кадыком и посмотрел на Крота. Потом перевел взгляд на Счастливчика и нерешительно спросил:
— Только десять?
— А сколько ты хочешь? — быстро спросил Счастливчик. — Может, ты хочешь принять участие в самом деле?
— Д-да, — неуверенно выдавил Пирожков.
— Это мы обязательно обсудим, — улыбнулся Счастливчик, — а за ребят заранее спасибо. Так сколько ты еще хочешь? Сорок тысяч тебе мало?
Пирожков выдохнул, жалобно посмотрел на Крота и очень тихо выдавил:
— Пятьдесят.
— Значит, по двенадцать с половиной на брата, — подвел итог Счастливчик, — ну, половину можно отбросить, хотя я и не люблю торговаться. Мне кажется — цена вполне справедливая. А ты как считаешь, Крот?
— Нормальная цена, — сильно нервничая, сказал Крот, не понимая, почему они так долго говорят об отвлеченных вещах.
— Тогда договорились, — спокойно подытожил Счастливчик. — Через пять дней я жду твоих ребят здесь, в казино. Четверых ребят. Успеешь их найти?
— Конечно, успею.
— Очень хорошо. Мы с тобой еще поработаем, Пирожков, если тебя до этого не съедят менты.
Крот нахмурился. Пирожков вздрогнул.
— Почему они меня должны съесть? — злобно спросил он.
— Не знаю. Фамилия у тебя такая аппетитная. Пирожок. В общем, договорились. Иди и готовь ребят. Через пять дней встречаемся здесь, в казино.
— Что они будут делать? — спросил Пирожков.
— Это уже лишний вопрос. Во всяком случае, убивать никого не будут, — весьма серьезно заверил Счастливчик, — можешь не волноваться. Иди и готовь ребят, — снова повторил он.
— А наше дело?
— Об этом поговорим в следующий раз. У нас еще есть время.
Пирожков встал, подумал немного, потоптался и вышел из комнаты.
— Ты ему не доверяешь? — спросил Крот.
— А ты хочешь, чтобы я дал ему твою долю? — вопросом на вопрос ответил Счастливчик.
— Нет-нет. Конечно. Все в порядке. Ты мне только скажи, когда и где.
— Ты ведь знаешь. Крот, что я не люблю трепаться до начала операции. В таких вопросах нельзя никому верить. Ты лучше подготовь двоих очень надежных ребят. Они с нами на дело пойдут.
— Только двоих? — скептически спросил Крот.
— Делай, как я тебе говорю. Возьми лучше своих «шестерок», которые за тобой повсюду ходят, чтобы не было чужаков. И вчетвером возьмем весь навар.
— Десять миллионов? — встрепенулся Крот.
— Да.
— Но как мы их возьмем? Для этого нужно десять чемоданов. Ты ведь знаешь, мы с ребятами много раз проверяли. В один «дипломат» влезает не больше одного миллиона.
— Не беспокойся. Наша добыча войдет в один «дипломат». Мы с тобой будем брать другие ценности. Деньги нам ни к чему.
— Какие ценности? — заволновался Крот. — Какие ценности? Значит, мы берем не деньги?