— Твоё «попробуй» звучит как вызов. Твоя мама слегка облагороженный вариант Фаины Раневской. Худая как палка курильщица, пошлячка и матерщинница.
— Ты победил. Твой портрет ближе к истине, чем её представление о тебе. Как определил?
— По голосу. Ну и время прибытия говорит, что ты где-то неподалеку проживаешь. Значит родители или из профессуры, или из бомонда. Профессорские жены обычно тихи как украинская ночь, значит мама поэтесса или актриса на пенсии.
— Почти угадал. А ты сам из какой семьи? И вообще, как тебя сюда пустили? Ты из мажоров? Давай колись, кто папа?
— Папа шахтер, мама бухгалтер. Главный бухгалтер. Я вот лицедействую потихоньку. А попал сюда просто — повалил на пол швейцара и вошел. Кто меня такого молодого красивого остановит?
— А фамилия твоя…
— Фамилия моя слишком известная, чтоб называть её. Но тебе скажу: Жорж Милославский собственной персоной.
— Ой, не могу! Ты клоун, а не актер. Милославский, скажешь тоже!
— Тише ты, услышат. Я не готов раскрывать всем своё инкогнито.
— Мама была права, ты врешь как сивый мерин. Ведь ни слова правды еще не сказал.
— Ну да, один раз соврал. Про папу.
— И кто у нас папа?
— Главный ревизор, работает в угольной отрасли работает. Но так-то шахтер, раз угольщик.
— А фамилия?
— Этуш тоже не сразу поверил, я ему удостоверение под нос, а он кричит, что достали со своими шуточками.
— Ну ты прикинь, он играл в комедии «Иван Васильевич меняет профессию» обворованного Шпака, а тут ты приходишь и представляешься: Жорж Милославский. Ну кто поверит-то? У него друзья актеры, они спят и видят, как бы кого-нибудь из своих разыграть. А ты такой: Жорж Милославский. Ха-ха-ха!
— Всё встало на свои места, Жанна. Я как-то подзабыл про этот момент. Про Карабаса-Барабаса помнил, а про Шпака нет. Еще и его со шпаком сравнил.
— С каким шпаком?
— До революции это презрительное наименование всех статских со стороны военных.
— Так он шпак по сути?
— Нет, он войну закончил старлеем, комиссован по ранению, орденоносец.
— Ух ты, не знала. Жорж, у тебя для военного очень грамотная речь и обширный словарный запас. Ты точно офицер?
— Точнее не бывает. Я советский офицер.
— А сколько тебе лет?
— Жанна, я же не спрашиваю, сколько тебе.
— Женщин о таком не спрашивают. Надо бы знать.
— Хорошо, не буду. Так тебе наливать?
Сорвав фольгу и расплетя проволоку, я аккуратно выпустил пробку из горлышка, она оказалась настоящей. Надеюсь, и вино настоящее.
— О! Пробка настоящая! Плюсик этому ресторану. Жанна, сейчас мы будем пить традиционное итальянское игристое вино из области Венетто, коей управляет город Венеция, один из прекраснейших городов мира. Просекко обладает легким цветочным привкусом и не кислит, как всякая прочая мочевина, гордо именуемая Советским шампанским.
— Уже наливай, хорош трепаться. А вообще ресторан центровой. Стараются марку держать.
— Тогда может и по меню сориентируешь? Что-то тут готовят лучше, чем везде?
— Мы сюда не наедаться приходим, а потусить. Так что не подскажу. И вообще, ты тут только что ел. Заказывай легкие закуски и баста. Хорош про еду уже. Тут живую музыку играют. То джаз, то Запад перепевают, нормально отвиснуть можно.
Глава 8Такая долгая ночь
Хорошо посидели. Точнее, хорошо попрыгали. Большую часть вечера мы провели на танцплощадке ресторана, отрабатывая координацию движений и прокачивая выносливость. Одна бутылка на двоих не затуманила мозг ни мне, ни Жанне, зато позволила немного раскрепоститься и сблизиться ментально. Молодая, яркая, отлично двигающаяся девушка с породистой внешностью, а если говорить честно, то прямо красавца, не могла не привлекать внимание. А какой-то молокосос вообще не попал в фокус зрения какого-то взрослого и серьезного человека.
— Ты это, иди домой, мальчик. Вот тебе сто рублей за расстройство, и иди.
— Большое вам спасибо, что вы скомпенсировали моё расстройство. Сразу видно серьезного человека.
— Смотрю, и ты не дурак. Не волнуйся за девушку, все с ней будет хорошо, знаешь какому человеку она понравилась!
— Еще раз большое спасибо. Скоро выясню. И раз уж у нас такая хорошая атмосфера сложилась, бесплатный совет: срочно линяйте по важному делу. А то сейчас тут хулиганить начнут, милиция приедет, вязать кое-кого станут.
— Шутишь, да? Шутник какой.
— Вы, главное, скажите своим, чтоб начали с меня. Если меня бить начнете, легко отделаетесь. А если кто к девушке руки потянет, сроки получат все. Никакая крыша не прикроет, исключая ЦК.
— Слушай, пацан. Ведь нормально говорили, почему угрожать начал?
— Хорошо говорили, уважение испытываю к вам, сто рублей поднял на ровном месте. Именно потому сразу предупредил душевно, как родственника.
— Много на себя берешь, за базар отвечать надо.
— Еще раз скажу, последний раз. Сейчас ты со своими поговоришь, они меня в туалет позовут перетереть. Пока я их там валять буду, остальные ваши к девчонке полезут. И вот уже после этого сорвусь и убивать начну. И начну с тебя. С меня потом погоны снимут, отошлют белых медведей считать, но ты уже не оживешь. И твой серьезный человек не оживет. А меня через год выдернут с границы и сюда вернут. Год на Чукотке за двух-трех мерзот? Я согласен.
— Гонишь.
— Вышибалу того знаешь?
— Знаю, он тут давно уже служит.
— Я его по полу повалять сегодня уже успел. Так вот, если кто сегодня к нам подкатит, будут трупы.
От души с Жанкой натанцевались, действительно под такую музычку отбивные кушать невместно, тут же вЕрхом выйдут. Шампусик, минералочка, яблоки… кстати, научил официанта модной закуске: мягкий и твердый сыр, орехи, виноград, лужица меда. Всё на одном блюде и дессертные вилочки к нему. Пусть на кухне кумекают, а нам с Жанной зашло в качестве закуски. Требовал сыр с белой или голубой плесенью, но не сложилось. Был только рокфор, а я его не ем. Рокфор мне категорически напоминает тщательно заплесневевший российский.
Март, конечно, месяц весенний, но не первая неделя, и не в Москве. Даже на Кубе в эту пору всего плюс двадцать семь и ветра с ног сносят, а уж в Центральной России и вовсе зима. Идем под ручку арбатскими улочками, щебечем:
— Жорж, ты неплохо двигаешься под музыку.
— Ты еще не видела, как я Сальсу танцую.
— Вот как! Это многое объясняет. Смотрю, ты и современную музыку сечешь, прямо подпевал там.
— Это на танцполе, что ли? Так мировые ж хиты! Все знают небось.
— Да ладно, самый свежак играли. Как ты сказал, танцпол? Прикольно звучит. Танцевальный пол — я запомню, еще не слышала это словечко.
Вроде и центр, а совсем тихо. В паузах между словами слышно, как похрустывает ледок под нашими ногами. Ни прохожих по позднему времени, ни машин в этих переулках, не зря этот район называют тихий центр. Хруста стало больше, спереди и сзади шаги нескольких человек. Вот почему люди так недоверчивы? Почему так настырно лезут в пропасть, перелезая через ограду и ломая таблички «Стой! Опасное место!», чего им неймется?
— Жанна, стой спиной к стене, не кричи и никуда не беги. И на руках не висни как дура. А лучше глаза закрой, тогда свидетелем не пойдешь.
— Стою, молчу, не смотрю.
— Вот умница, давай в щёчку поцелую.
— Хватит, нацеловались. Сейчас за базар отвечать будешь.
Трое впереди, двое сзади. Расклад не самый удобный, тем более, что я с прицепом, а они взрослые мужчины, некоторые тяжелее меня.
— Пятеро? Я смотрю, смог на вас жути нагнать, боитесь!
— Ты в зеркало давно смотрелся? Бояться тебя… вы на словах борзые, а потом как тараканы по щелям разбегаетесь, лови вас потом. А так всё, бежать некуда, отбегался.
— Угу, поэтому и при оружии, что совсем не боитесь.
— Угадал, сученок. Зассал уже? Правильно зассал, погоны не спасут. Обидел ты серьезного человека, будем тебя теперь убивать. Медленно и не здесь. А деваху жалко, конечно. Но без обид, она свидетель, сам понимать должен. — подключился к беседе еще один тип. Нас окружали хорошие где-то в душе люди, и как по команде они приблизились еще на несколько шагов. Наверняка, у них есть давно отработанная схема начала боевых действий.
— Я как-то на ваши финки плевал, в твою же жопу и засуну с проворотом.
— Ну-ну, видел я таких смелых самбистов, против пули прием знаешь? — Самый старый и тертый, недавно что взявший на себя роль переговорщика очень неудачно подставился, когда достал «ТТ».
— Вот спасибо! Прямо камень с души, братцы! Думал, вручную махаться будем — я за одну секунду извлек и привел к бою «Беретту». Знаю, что Макаров покомпактнее, знаю, что в упор стрелять не очень важно из чего… но вот взял в руку недавно и торкнуло — моё!
— Убогие, у меня в магазине пятнадцать патронов, но один уже в патроннике. Если вы не будете дергаться, и тихонечко встанете вот к той стеночке, я не начну стрелять.
— На понт не бери, нет таких пистолетов.
— Ты, пошкрябаный, первые две пули тебе, если не уронишь волыну. Я по разу в одну тушку не стреляю.
За что не люблю прославленный отечественный «ТТ», так это за всё. У него только патрон зачетный, а вот ударно-спусковой механизм, и автоматика, и качество отделки — да всё там дерьмовое. Сколько офицеров пострадало от непроизвольных выстрелов своего оружия, одному Яхве известно. Вот и главный уголовный силовик пострадал: когда он бросил свою пушку на асфальт, она выстрелила. А я нечаянно, точнее на автомате, залупил двоечку в его тушку, а потом в самого тупого, который дернулся в сторону с перепугу, а может слинять захотел.
— Убогие, вас трое осталось, стойте спокойно и рядышком, а лучше сядьте под стеночку, вот тут. Сидеть! Я сказал, вы выполнили.
— Начальник, всё ровно, ты погорячился, мы погорячились. Пока время есть, давай разбегаться. Тебя за применение оружия свои замордуют — сидят на корточках, советы дают. Что значит, бывалые люди.