— Жанна, ты в адеквате?
— А, что? Я в норме, Жора. Я в норме, Жора.
Полсекунды хватило обернуться и зарядить лёгенького леща. А потом снова контроль задержанных.
— Жанна, дорогая, ты в адеквате?
— Да, Жора, всё нормально. Больше не бей.
— Молодец, варежки на руках? Вон там пистолет валяется, принеси его мне, только аккуратно держи, чтоб отпечатки не стереть. Вот умничка.
Чужой пистолет левой рукой кладу в наружный карман куртки, ищу глазами свои гильзы. Хоть и темновато, но вон они, блестят родимые.
— Жанна, вон там мои гильзочки подбери и тоже мне давай. Их четыре штуки должно быть. Умничка, я тобой горжусь, ты настоящая комсомолка, не испугавшаяся вооруженных преступников. Не описалась?
— Кажись нет.
— Вы трое, на колени лицом к стене! Два варианта есть: я ухожу отсюда или сдаю вас милиции. Какой вам нравится?
— Нам перв…
— Сука, молчи. А первый вариант, кода ты уходишь, он с подвохом?
— Конечно. Не оставлю же я вас живыми.
— Понял, паскуда — это их новый старший своему подельнику — Начальник, мы согласны на второй вариант.
— Ну тогда подождем чутка, время еще детское, нас родители не заругают. Пока вроде не должны.
Пять выстрелов в центре столицы нашей Родины всколыхнули какой-то механизм реагирования, это вам не девяностые моей родной реальности. Вдали послышался топот ног двух людей бегемотской грации и заполошный крик: «Руки вверх! Оружие на землю!». Пора расставлять точки над «Ё»:
— Комитет госбезопасности, старший ко мне, представиться, осветить удостоверение! — продолжаю держать «Беретту» наведенной на троицу живых и здоровеньких.
— Сержант Коротченко — и фонариком на свою корочку светит. — Ваше удостоверение можно увидеть?
— Секунду, вот, смотрите из моих рук — перекладываю пистолет в левую руку, выуживаю правой из специального кармашка своё. — вызывайте подкрепление, труповозку. Думаю, там торопиться уже не к кому. Вооруженное нападение на сотрудника комитета госбезопасности группой по предварительному сговору. Так что доставайте Макарок своих, если с патронами, приводите к бою и держите на мушке этих.
— Ох, ё-ё-ё-ё, — застонал кто-то у стенки.
— Чего стонете, вы сами выбрали второй вариант. Или надо было расстрелять как в сорок первом?
— Ты в своем праве, начальник. Мы молчим. Только скажи, нам долго так стоять, коленки замерзли.
— Самый говорливый, встать! Два шага спиной в мою сторону. Руки в стороны.
Пистолет в левой на контроле, правой наскоро обшмонал. Нож складной на асфальт, бумажник туда же, ремешок из брюк выдернул, вниз его. А гирьку с запястья сдернуть не смог одной рукой.
— Шаг назад, еще один. Кистень на землю! Коротченко, ноги стяни его ремнем, раз на коленках неохота стоять, на подошвах постоит, но как памятник. Бедолага слева, встать! Два шага назад, руки в стороны…
До подъезда группы усиления первично обыскали и обезопасили живых бандосиков, потом я обыскал трупы. С главного снял и скромно заныкал солидный такой бумажник, потом посмотрю навар. А то я в плюс никак не войду сегодня, сотка решалы помогла, но только-только прикрыла дыру в бюджете от посещения «Арбата». Хорошо хоть, за патроны отписываться не надо, у меня курсанты столько жгут, что сотня туда, сотня сюда… а гильзы я прибрал не для отчета, а наоборот, чтоб его не было.
Жальче всего было девушку, у неё и моральная травма, и замерзла на ветру стоять в ночи, но ничего не поделать, надо ждать составления протокола. Опять же сама виновата, «потому что нельзя быть красивой такой». Пока одни красотой блещут, у других рога трещат в поединках за фертильную самочку. Поединки ладо, кое-кто групповые турниры провоцирует своим видом и поведением. Сегодня вон двое в светлое завтра не попали через красоту. Остается повторить за гражданином Достоевским: «Да, красота — это страшная сила».
Ни в какое отделение нас с Жанной не повезли, записали данные в протокол, для подтверждения её ФИО и адреса было достаточно моего слова, а я вообще краснокнижное животное, у меня корочка с правом ношения оружия. Ствол я милиционерам не показал, сказал коротко «не положено», люди дисциплинированные, им хватило. Пусть с преступниками разбираются, а мы пошли.
От «Арбата» до Малого Власьевского идти всего пятнадцать минут, если не кругалями по переулочкам, и не с перестрелкой и оформлением протокола. А у нас путешествие заняло гораздо больше времени, нервов и сил. На втором этапе прогулки, то есть уже после пальбы и протокола, даже не целовались, не то настроение было.
— Жорж, а ты правда из Комитета?
— Конечно, а то бы стал я разве милицию дожидаться?
— То есть, всё равно бы начал стрелять?
— Я же боевой офицер, нас так учат.
— И не жалко, вот так в людей?
— Не жалко. У тебя родные воевали?
— То другое, они Родину защищали от врага.
— То же самое, я защищал Родину, в данном случае конкретно тебя. И всех тех, кого бы они встретили потом. Или ты думаешь, они оружие носят для понта? Та же война, только невидимая. Люди против нелюдей.
— Я думала, такое только в кино бывает.
— Мы рождены, чтоб каку сделать былью.
— Всё шутишь.
— А чего ж нет? Погиб враг, а мы живем! Это здорово!
— И чем ты тогда отличаешься от них?
— Тем, что минут пять уговаривал их не соваться к тебе. Я давал шанс и выбор.
— Так они на самом деле не просто так напали?
— Да, еще с ресторана потянулось. Кому-то ты понравилась, решил забрать себе. Сто рублей давали.
— Я что, рабыня? У нас Светскую власть уже отменили?
— Теперь ты понимаешь, почему мне их не жалко.
— Теперь понимаю, Жора. Ты всё правильно сказал. Только одно непонятно, почему ты сразу милицию в «Арбате» не вызвал?
— Рассуждай сама. Никто ничего противозаконное пока не сделал. От слов своих, сказанных без свидетелей, бандит бы отказался. А их босс вообще не при делах, сидел за столом и антрекот кушал. Что милиция сделает?
— Ничего. Ты прав. Вы всегда с оружием ходите?
— Это закрытая информация, доступная только женам офицеров, которые их на работу собирают. А потом ждут.
— Я бы так не смогла.
— Да, так мало кто может. Даже из дочерей офицеров мало кто решается. Тем более, что они хорошо знают все подробности заранее.
— Вот и мой дом.
— Прекрасно, сейчас передам тебя маме с рук на руки и пойду ловить такси. Метро уже закрылось.
— Не надо, я дойду.
— Дело не в «дойду». У тебя моральная травма, надо дать ей инструкции, как выводить тебя из этого состояния.
— Да ладно, я в норме уже.
— Отставить разговорчики! Шагом марш!
Мамы бывают разные, эта оказалась цельнометаллической дамой без страха и упрека. Папа существовал как вид, но в данный момент отсутствовал в квартире, как я понял, у него была командировка. Втроем пили чай, я своим рассказом пытался превратить историю в фарс или даже водевиль, вроде получалось. Как минимум, моя новая подружка поддакивала, кивала и даже пару раз рассмеялась, особенно в том месте, где мне за неё предлагали отару овец и на эпизоде, где они хором просили прощения. Влитый в Жанкин чай коньяк делал своё дело, тем более в такой ударной дозе. Когда она заснула, я под присмотром мамы перенес настрадавшуюся девушку в её комнату и уложил прямо в одежде поверх одеяла. Так понимаю, мама контролировала, чтоб я её не начал раздевать от избытка заботливости.
Допивали мы уже вдвоем. Я вполне приличный кофе, а мама всё тот же коньяк.
— Жорж, тебе действительно не хватает актерского мастерства. Не притворяйся, кофе тебе не нравится.
— Не в кофе дело, а в воде. В Италии почему он вкуснее всегда? Потому что там вода мягкая, она у них с гор течет сладкая и вкуснющая. Её за деньги продавать можно. А у нас что, Елена?
— Что? — поддалась на подводку, значит можно работать с человеком, не в скорлупе. Подумал я и ошибся, как оказалось.
— Вся вода в нашем регионе, добываемая из артезианских скважин и замечательных родников, сначала собирается в водоносных слоях, проходя через известковые отложения. Поэтому она вся очень жесткая. И пиво потому у нас такое хреновое, что вода неправильная. Немецкой или чешское мы никогда не догоним. И кофе не сварим.
— Зубы ты мне не заговаривай своей водой, ладно? Тебе сколько лет?
— Не могу сказать, это закрытая информация.
— Я представилась Еленой, ты так и зовешь, не морщась. Так легко общаются между собой или ровесники или иностранцы. Ты откуда?
— Удостоверение личности показать?
— А там национальность и возраст указаны?
— Умная ты женщина, Елена, и вопросы задаешь правильные. Высшее образование не меньше, чем в третьем поколении слышится.
— В четвертом. Жорж, ты снова съехал с темы.
— Но ведь изящно съехал, признайся!
— Я ваши гэбэшные штучки наизусть знаю. Не будешь отвечать?
— Не буду. Но могу гарантировать, что очень русский. И родился в СССР.
— Понятно. Так чего ты от Жанночки хочешь? В училище через неё лезешь, ищешь что-то на руководство?
— Помилуй бог, я и без этого с руководством хорошо и достаточно плотно знаком не один год. Твоя Жанна случилась как гром в декабре, неожиданно и без проливного дождя. Зато с радугой. Ты видела в Москве радугу в декабре? А я видел.
— Это в каком же году?
— Неважно. Елена, если ты так категорически против нашего общения, так и скажи.
— Ты на самом деле в Москве служишь?
— Да.
— И в Италии был?
— Бывал. На Сардинии шикарные белые пляжи, ни с каким Крымом не сравнятся.
— Машина есть?
— Поеду за ней на следующей неделе.
— То есть цепочка квартира-машина-должность-оклад уже собрана?
— Эй, а меня спросили, я в женихи вам еще не записывался! Я, может, еще не нагулялся.
— Кто вам в Конторе нагуляться разрешит?
— У меня допуск выписан.
— Кобель.
— Мещанка.
— Нахрена мне такой зять? Расслабься. Только Жанку мою не обижай. И если ты думаешь, что я тебе за сегодняшнее благодарна…