Вы даже не представляете шок, в котором пребывала мама, когда осознала, чем её сынок занимается в отпуске. Я сам виноват — увлекся процессом и не убрал черновики до её прихода с работы.
— Коль, это нормально вообще? Ходит и ходит. Потом сядет за стол и раз — половина стихотворения написана.
— Нина, успокойся ты. Все поэты так пишут: ходят-ходят, потом раз, и готово. Я тоже тебе стихи так пишу.
— Ага, одно в три года. А Жорка-то, по десять в день. Я попросила почитать, там жуть кромешная.
— Вот и не проси больше. Что вы женщины вечно всем недовольны! Не пьет, не курит, спортсмен, пишет, служба достойная.
— Да, спортсмен, после этой командировки кожа да кости остались. Никак не откормлю до прежнего состояния. Хоть ты скажи как отец, может послушает.
— Да что сказать?
— Я не знаю. Жутко просто смотреть. Он словно вспомнить что-то пытается, словно его кто-то заколдовал, а он расколдоваться хочет.
— Ты не знаешь, я не знаю. Вот и нечего лезть. Жора правильный человек, ерунду не напишет. А если напишет, так и пусть. В его возрасте надо за девками бегать и сессии сдавать, а не это всё. Может он вообще не наш, может нам его подкинули?
— Тебе может и подкинули, принесли в сверточке, а я сама рожала, мой он.
— Да ну тебя, я же образно.
Делаю вид, что не слышу за своей спиной эти перешептывания и занимаюсь своим делом. Зачем? Хрен его знает, вдруг кому-то нужно, а не одному мне. Говорят, бывают такие люди, которые чужие стихи читают и что-то там такое для себя находят. Может и есть такие, я не проверял еще. Как любил говорить чел один, Володька Голубицких: «Таки практика — критерий истины!» Типа, не попробуешь, не узнаешь и будешь мучиться. А потом три наряда получил за что-то и мучился, за то всё узнал. Что ж он за дичь тогда сотворил? Да и хрен с ним! Тоже уже дембель.
Глава 18Бугурт
Несколько дней мозгового штурма, направленного на вспоминание всего, написанного ранее рифмованного бреда дали великолепный и неожиданный результат: меня отпустило. Начав перекладывать листы, читая рукописные строки, я понял несколько вещей: большая часть моих стишат неформат для существующей литературной традиции, слишком резко, слишком ярко. Кроме того, это в принципе немногим интересно, тем более что сейчас и так издается достаточно всякого бумажного мусора. Ну и наконец, мне самому это зачем? Захотелось слегка потешить своё эго или даже не слегка? Лучше я отнесу кое-что в какую-нибудь «Юность» или другой литературный журнал. Захотят — пусть печатают. А нет, так и хрен с ним.
Вечером успокоил родителей, объяснив, что попытки литературного штурма признаны неудачными. Мол, больше такого не повторится, отбой поэтической тревоги.
Перед сном отец улучил минутку пообщаться без мамы и по-мужски:
— Жора, я видел, как ты приехал. Ты ходишь с оружием. Всегда?
— Не всегда, но часто. Привык уже, без плечевой системы как голым себя чувствую.
— И что, это так необходимо? Ты меня пойми, я волнуюсь.
— Пап, не так, чтоб прямо очень, и, естественно, не всегда есть такая потребность. Но лучше «Беретта» у меня будет болтаться и не пригодится, чем понадобится и её не будет. Как-то так.
— И пригождалась?
— Наган однажды очень вовремя подвернулся под руку. Думаешь, старлея мне дали за красивый отчет?
— Смотри, чтоб мама не узнала.
— Угу. Приложу все усилия.
Расплевался с литературой, и сразу руки дошли до доспехов. Вытащил своё железо и тряпочки из-под дивана, где они хранились два года с момента моего призыва — всё в приличном состоянии. Не сопрел поддоспешник, не заржавела сталь. Так, слегка кое-где, надо будет вычистить и салом протереть. Попытался померить — облом. В ранней молодости, то есть лет до двадцати пяти, а то и позже у некоторых, физические кондиции скачут. Занимаешься интенсивно, организм распирает в разные стороны, бросаешь это дело — скукоживаешься. Знакомый парнишка полуфехтовальщик-полубодибилдер жаловался, что то не влезает в свой комплект, то выпадает из него. Я на армейской пайке сбросил массу, но всё равно в старый комплект не влезаю, а подкачаюсь, совсем мал будет. Но тем и хорош мой зерцальный доспех, что кольчатые соединения можно раздвигать, вплетая новые ряды колец. Шлем не жмет, наручи регулируются. А вот стеганый поддоспешник придется расставлять, вшивать клинья на боках. Хорошо, что у него рукава не вшиты, а привязаны шнурком, меньше мороки.
Полного дня мне хватило, чтобы привести доспехи в достойное состояние, благо в папиной мастерской, которая у него в гараже оборудована, было и место, и инструмент. Почему-то мне не хотелось заниматься ремонтом на базе в «Арсенале», а именно для похода туда я и готовил свой комплект. Так давно не дрался, что аж плечи чешутся.
Конспирация конспирацией, но на себе я доспехи в «Арсенал» не потащил, подкатил на Шерхане ко входу на стадион и поставил машину рядом с вечно запертыми воротами. Закинул баул на плечо и пошел на нашу базу. На нашу? Хм. Естественно, обошлось без внезапного драматического вступления в свою бывшую епархию — я заранее дозвонился до нового тренера, до своего очень-очень старого знакомого и договорился о времени прихода.
— Александр Алексеевич, привет! Как жизнь молодая!
— Жорж, здорово! Ты уже дембельнулся! Поздравляю! — А по голосу чувствуется, побаивается бывший учитель меня. И я вполне его понимаю, из Узловского Дома спорта бывший физрук попал в областной центр, тренирует неплохую команду, которую я ставил на крыло… Для учителя физкультуры Нижнеподпопинской школы карьера супер. А вдруг Милославский пришел забрать то, что принадлежит ему по праву? Тем более, что Александр знает, какой у меня авторитет в Федерации фехтования. С другой стороны, он уверен, Тульская команда уже не мой уровень.
— Александр, заранее предупреждаю, на твоё место не претендую, я в Москве уже работаю.
— Во как! Только уволился, не погулял лето, и уже впрягся? Признавайся, куда тебя переманили?
— Пока не скажу, чтоб не сглазить. Будем считать это военной тайной.
Пока трепались на разные спортивные темы, прогулялись по базе. База не выглядит заброшенной, значит шефы-оружейники не бросили команду. Это радует. Тренер расцвел прямо от известия о моём невозвращенчестве, правда сетовал, что в Минске я напортачил с командой БелВО, слишком хорошо их натаскивал. Пришлось объяснять, что родные мне не только туляки, а вообще все истфехи страны. Вот сейчас на слуху десять команд из крупных городов, а я мечтаю, чтоб было тридцать. И чтоб чемпионат по центральному телевидению собирал полстраны как хоккей. Что мне вообще по барабану, кто побеждает, главное сам процесс не заглох. Принцип «делай добро и бросай его в воду» в чистом виде.
— Жорж, сейчас тренировка будет, парни обрадуются, когда тебя увидят. Ты же останешься?
— Саш, какой может быть разговор! Кстати, ничего, что я тебя по имени, а не как в школе, по батюшке величаю?
— Хорош подкалывать, Жор. Нормально всё. Это по началу приятно было — только после института, а уже по имени-отчеству. К тридцати наоборот, хочется молодым оставаться.
— Понял, учту. Саш, а Сумрачный Гений как там, не развелся еще?
— Отстаешь, он уже снова женился. Директор межшкольного цеха исторического костюма и снаряжения. Считай, самая уважаемая марка по снаряге в Союзе у нас в Узловой клепается.
— Этот момент мне известен, сам белорусов в неё паковал в прошлом году.
— Жора, ты так и не ответил, ребят дождешься?
— Александр, где твои глаза? Вот же баул мой валяется, я его чисто для прикола волок? Я твоих Гавриков не просто дождусь, я их еще и побью конкретно.
— Жорж, наших Гавриков.
— Принимается поправочка — наших. У тебя какой план тренировки на сегодня?
— Разминаются по-легкому, потом пакуются и избивают тебя.
— Хороший план. Вовремя я подвернулся. А то бы даже не знаю, как ты выкрутился, кого бы им подсунул.
Я встречал бойцов в тренировочном зале, стоя рядом с их тренером. Старички меня не просто все знали, а знали как облупленного, да и сами были биты много раз в целях достижения высоких спортивных результатов. Так что совершенно нормально было то, что наобнимался со всеми. Шум, смех, крики и приветствия смолкли только с началом тренировки. Как-то на автомате я тоже подключился к группе и разминался вместе с ними, словно принимая главенство тренера в этом зале на это время. Пока всё выглядело так, словно я тоже его подопечный. А вот, когда мы упаковались, всё изменилось, я взял процесс в свои шаловливые ручки. С Александром мы этот момент согласовали заранее.
— Парни, сейчас я буду вас тестировать.
— Это как?
— Месить он нас будет!
— За что, я только жить начинаю! — вот собрались балаболы.
— Отставить юморок! Некоторых я хорошо знаю и так, а кое-кому проведу тест на устойчивость моральную и физическую. Ну и навыки посмотрю. Те, кого вообще не знаю, могут расслабиться, их сейчас бить не буду. Ты, ты, ты и ты: по очереди спарринги со мной по одной минуте без счета. Очередность сами определите. Первый на ристалище! Александр Алексеевич командует.
Ученики люди подневольные, дисциплина у настоящих спортсменов вбита под кожу тренером. Так что без эксцессов и шума на ристалище вышел первый кадр.
— Бойцы меня слышат? Бойцы к бою готовы? Бой!
По команде тренера первый спортсмен бросился в бой без раскачки и разведки. А чего качаться, всё равно я его буду бить быстро, больно и с фантазией. А так, может он ритм мне собьет или комбинацию разрушит, если повезет. Наработанные рефлексы никуда не делись, техника тоже со мной, только выносливость не на уровне. Я считаю, что этот параметр вообще никогда не бывает достаточным. А еще скорость можно наращивать до бесконечности. В смысле, нельзя, но очень хочется. Именно эти два параметра, скорость и выносливость помогают биться бесконечно долго, а техника делает движения эффективными.
Спасибо Одину, мне хватило моих теперешних скудных силенок на этих четырех бойцов. Еще и по полминутки отдыхал между ними, запыхался, но спекся. А два года назад я бы даже не вспотел. Что значит, парни подросли, а я подзабил на тренировки. Финты, прописанные в моем спинном мозге, помогали не сильно загружать головной, поэтому была возможность проанализировать их технику, силу ударов и кондиции.