Поскольку «Адой» до сих пор очень трудно управлять, даже при наличии недавно возведенной рулевой рубки и руля, будет глупо пытаться править к материковой части Северной Америки в надежде пристать к гостеприимному побережью Флориды. Мы не можем рисковать тем, что нас подхватит Гольфстрим и снова унесет на север, в ледяные воды. Вместо этого нам следует ловить любой попутный южный бриз, чтобы в конечном итоге добраться до Малых Антильских островов или, если не получится, до побережья Бразилии.
Когда над Северной Атлантикой начала сгущаться тьма, мы наткнулись на множество обломков после кораблекрушения. Скорее всего, это была шхуна браконьеров, искавшая китов и тюленей, но попавшая в шторм. Тел мы не нашли — спасательные пояса никогда не пользовались популярностью среди подобного отребья, — зато подобрали много древесины, кое-какие медицинские припасы и номер «Нью-Йорк пост» от 17 апреля, надежно засунутый в карман плавающего макинтоша. На рассвете я внимательно прочту газету, чтобы узнать, как в мире отреагировали на потерю «Титаника».
Сухая древесина стала просто даром небес. Благодаря этому ресурсу я ожидаю, что встречу минимум враждебности, когда на следующей неделе стану доказывать свою правоту в том, что можно назвать «инициативой „Медузы“ по избежанию голода». «Лишь дикарь-дегенерат станет есть сырую плоть сородича, — скажу я на общем собрании. — Однако благодаря печке и обильному запасу дров мы сможем готовить еду вареной, жареной, тушеной и другими цивилизованными способами».
5 мая 1912 года
28° 10′ с. ш., 54° 40′ з. д.
Я все еще потрясен тем, как «Нью-Йорк пост» описала трагедию, случившуюся 15 апреля. Прибыв на место катастрофы, капитан «Карпатии» Рострон и капитан «Калифорниэн» Лорд обшарили весь район с великой тщательностью, но не обнаружили ни выживших, ни тел погибших, а лишь несколько кресел с палуб и разные мелкие обломки. К следующему утру они пришли к заключению, что могучий лайнер пошел на дно со всеми, кто находился на борту, и прекратили поиски.
Общество на «Аде» встретило новость о своей мнимой гибели широким спектром откликов, среди которых отчаяние было преобладающей эмоцией. Я также наблюдал упадок духа, тоску, горечь, гнев, веселье, истерический смех, покорность судьбе и даже — если я верно прочитал выражения лиц кое-кого из пассажиров первого и второго классов — восхищение открывшейся возможностью: если мы и в самом деле наткнемся на один из Малых Антильских островов, то человек может просто сбежать на берег и начать жизнь заново, а семья и друзья станут и дальше считать его среди тех, кто погиб от холода в день катастрофы.
Если отчету в «Нью-Йорк пост» можно верить, наши будущие спасатели поначалу сочли странным, что капитан Смит не приказал пассажирам и команде надеть спасательные пояса. Рострон и Лорд предположили, что, как только плывшие на «Титанике» поняли, что их ситуация безнадежна, а Мрачный Жнец готовится собрать обильный урожай душ всего через два часа, был достигнут трагический консенсус. Как высказал эту мысль Стенли Лорд: «Я словно слышу клятву, звучащую на палубах „Титаника“: „Для нас настало время обнять жен, поцеловать детей, приласкать собак, помолиться Всевышнему, откупорить вино и отбросить попытки противиться Божественной воле, которая намного сильнее нашей“».
Вот так мы и стали плотом живых мертвецов, с командой из фантомов и пассажирами-призраками. Мистер Футрель тут же вспомнил «Поэму о старом моряке» Сэмюэла Тейлора Колриджа. И негромко продекламировал строфу, где команда мертвецов, чьи души выиграл в кости череполикий капитан корабля-призрака (корпус которого был похож на огромную грудную клетку), оживает под воздействием ангельских духов:
И когда мы отправимся по домам в Ливерпуль, Саутгемптон, Квинстаун, Белфаст, Шербур, Нью-Йорк, Филадельфию и Бостон — это тоже будет ужасно странно.
9 мая 1912 года
27° 14′ с. ш., 55° 21′ з. д.
Сегодня утром Господь послал нам пресную воду — целые галлоны ее полились в наши цистерны, подобно меду с небес. Если мы будем придерживаться нашего обычного жесткого нормирования, то нам не придется подхватывать отчаянные слова Старого Моряка: «Вода, вода, вода кругом, ни капли для питья», еще как минимум два месяца. А за это время дождь наверняка прольется снова.
Вполне предсказуемо, что мое указание, касающееся запасов мяса, породило оживленные споры на борту «Ады». Десяток путешественников первого класса были настолько шокированы, что начали сомневаться в здравости моего рассудка, и на короткое, но душераздирающее время дело выглядело так, что на борту может начаться бунт. Но вскоре верх взяли более рациональные головы, и прагматичное большинство поняло как практические, так и сакраментальные аспекты подобного меню.
Преподобный Бейтман, благослови его Господь, вызвался надзирать за ритуалом — удаление костей, поджаривание, благодарственный молебен, освящение. В этой процедуре ему помогали коллеги-католики, отец Байлс и отец Перушиц. Ни единого слова не было произнесено во время поглощения, но я ощутил, что все счастливы не только тому, что наконец-то получили реальную еду, но и тому, что, создав нелегкий прецедент, вышли из этой ситуации духовно невредимыми.
14 мая 1912 года
27° 41′ с. ш., 54° 29′ з. д.
Снова обломки кораблекрушения, еще один комплект медицинских припасов, очередной запас дров плюс еще две пригодные для чтения газеты. Как выяснилось, и «Филадельфийский бюллетень» от 22 апреля, и «Нью-Йорк таймс» от 29 апреля опубликовали статьи о десятках богослужений, прошедших в апреле по всей Америке и в Великобритании, за упокой душ погибших на «Титанике» аристократов. Я объяснил пассажирам первого и второго классов, что дам каждому прочитать о его похоронах, но они должны соблюдать осторожность, чтобы не намочить страницы.
Стоит ли говорить, что самые знаменитые из наших путешественников удостоились наиболее обильных упоминаний. Персонал и руководство отелей «Вальдорф-Астория», «Сент-Реджис» и «Никербокер» на Манхэттене почтили минутой молчания память полковника Джона Джекоба Астора. (Ни слова не было сказано о его скандально беременной юной невесте Мадлен Форс.) Священнослужители церкви Святого Павла в Элкинс-парке, что в Пенсильвании, заказали три витражных окна из цветного стекла в память о безвременно ушедшей семье Уайденер — Джордже, Элеоноре и Гарри. Сенатор Гуггенхайм от штата Колорадо опубликовал в «Конгрешинэл рекорд» панегирик своему брату Бенджамину, горнопромышленному и сталеплавильному магнату. Президент Тафт объявил официальный день молитвы в Белом доме в память о своем военном советнике майоре Батте. Целую неделю все пассажирские поезда на линии между Филадельфией и Нью-Йорком ходили с черными траурными лентами в память о Джоне Тэйере, втором вице-президенте Пенсильванской железной дороги. На протяжении такого же времени все пароходы «Уайт стар лайн» выходили из Саутгемптона с приспущенными флагами в память о президенте компании Джозефе Брюсе Исмее. Директора универмага «Мэйсиз» в Геральд-сквере установили орган фирмы «Вурлицер» и наняли органиста, чтобы тот каждый день играл новый реквием по их покойному работодателю Исидору Штраусу. Денверский женский клуб подал прошение в городской совет, и тот объявил день скорби по Маргарет Браун, сделавшей так много для улучшения тяжелой доли необразованных женщин и детей бедняков по всему штату.
В целом наше разношерстное сообщество ознакомилось со своими эпитафиями мужественно, и, как мне кажется, я знаю почему. Теперь, когда наши смерти были должным образом отмечены и оплаканы, понесшие утрату родственники могли, пусть неуверенно и постепенно, вернуться к обычной жизни. Да, на протяжении апреля скорбящие семьи испытывали только безутешное горе, но за последние недели они наверняка вступили во владение тоскливыми воспоминаниями и сладковато-горькими наградами повседневной жизни, с мудростью принимая слова Господа нашего из Евангелия от Матфея: «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов».
18 июня 1912 года
25° 31′ с. ш., 53° 33′ з. д.
Дабы поощрить наших пассажиров третьего класса за то, что они столь быстро приняли «инициативу, Медузы», я не стал их останавливать, когда на рассвете они убили и съели мистера Исмея. Я мог понять их точку зрения. Всем было известно: с того момента, как мы вышли из Шербура, Исмей постоянно давил на капитана, требуя увеличить скорость, дабы мы пришли в Нью-Йорк во вторник вечером, а не в среду утром. Очевидно, Исмей хотел установить рекорд, чтобы время перехода через Атлантику у «Титаника» в первом рейсе оказалось меньше, чем у его близнеца «Олимпика». Кроме того, Исмей ни у кого не вызывал симпатии.
Я также не стал возражать, когда задушили и съели мистера Мэрдока. В моем решении не было ничего личного или мстительного. Я бы молча согласился даже в том случае, если бы мы не питали отвращение друг к другу. Если бы Мэрдок не отдал столь идиотские распоряжения ночью 14 апреля, в 23.40, мы не оказались бы в такой ситуации. «Право руля!» — приказал он. Пока все было правильно. Если бы он далее промолчал, то мы прошли бы в нескольких футах от айсберга. Но тут он добавил: «Полный назад!» Что за идиотский маневр Мэрдок пытался совершить? Подать корабль назад, словно это чертов автомобиль? Он добился лишь того, что подверг серьезной опасности руль, а ледяной колосс разрезал нас, как горячий нож режет кусок масла.
Однако, когда заговорили о мистере Эндрюсе, я провел черту. Да, еще до того, как «Титаник» вышел в море, Эндрюсу следовало бы протестовать, поскольку спасательных шлюпок было слишком мало. И во время проектирования корабля он должен был предусмотреть сплошные, до потолка, переборки, тогда при наличии пробоины водонепроницаемые отсеки не стали бы один за другим заполняться тоннами морской воды. Но ведь даже в самых безумных фантазиях мистер Эндрюс вряд ли мог бы вообразить трехсотфутовую пробоину в борту своего детища.