Я бегло его оглядел. Темно-синяя спортивная форма, черный рюкзак, и нигде ни одной красной детали. Красный – любимый цвет Мемориса, и без него он обычно не выходит из дома.
– Да, пошли, – отозвался я, и Меморис многозначительно закатал рукава. На левой руке я увидел красный напульсник.
Мы вошли в Джунгли. Джунгли приветствовали Мемориса с затаенным любопытством: деревья затихли, птицы осторожно перекликались вдали, ветер шушукался с листвой, и в целом здесь царила атмосфера интереса. На самом деле это Мемориса интересовали Джунгли, а они зеркалили его настроение.
– Надевай маску, – скомандовал я и надвинул на лицо перьевую маску чудо-птицы из коллекции семьи Леонийских. У них куча масок с разных Новогодних Карнавалов, и Меморис вытащил из рюкзака картонную морду льва.
Не дожидаясь его, я пошел вперед, молча взывая к Эйльфие. Меморис шагал за мной и не отводил глаз. Я не надеялся отделаться от него, да и не хотел: если Меморису выгодно быть на твоей стороне, сильнее союзника не найти.
– Хорошие у тебя друзья, – отметил вдруг он.
– Да, – ответил я.
Мне не очень нравилось, что Меморис и Дия с Летосом встретились. Это то, что я как раз хотел бы держать отдельно, – друзей из Океанска и друзей из Мегаполиса, потому что едва ли из их знакомства выйдет что-то хорошее.
То есть пока все хорошо, я на свободе, но дальше… Что будет дальше?
– Ты стал еще неразговорчивее с тех пор, как уехал из Мегаполиса, – отметил Меморис. – Неужели маленькие города так поглощают людей?
– Там неплохо, – пожал плечами я. – Океан, морской воздух и все такое. Кроме того, продают отличное мороженое, которое я ни разу не видел в Мегаполисе.
– Уход от темы засчитан, – хмыкнул Меморис.
– Как и твой, – парировал я. – Почему ты, Меморис, пошел со мной в Джунгли?
– Ты прекрасно знаешь почему. – Меморис поправил лямку рюкзака.
– Кресло лорда всего одно, – заметил я.
– И ладно, – отозвался Меморис, а я даже споткнулся от его слов. Не ожидал такой уступки от такого амбициозного парня.
Я остановился и развернулся к нему. Львиная маска Мемориса ничего не выражала, как и мое птичье лицо, но мне все равно хотелось что-то спросить. Меморис опять задумал какую-то игру, это и жуку понятно, но какую? Какой бы вопрос я ни задал, он не ответит прямо…
Ход моих мыслей грубо нарушили. Позади Мемориса что-то двинулось, мелькнул серый плащ, и Эйльфия появилась из ниоткуда, словно бы соткавшись из теней Джунглей. Я застыл, а Эйльфия обхватила Мемориса за плечо и приставила к его горлу острие ножа прежде, чем он почувствовал.
– Дернешься – убью, – шепнула она ему на ухо. И как только дотягивалась с его ростом?
Меморис застыл, и его маска уставилась на меня. Я никак не реагировал, пока Эйльфия не спросила:
– Кто это, заграничный?
– Отпусти его, – попросил я. – Он мой друг.
– Правда? – Она приподняла брови. – Что-то я тебе не верю, заграничный.
– Так вот они какие, эти глазастые, – вдруг подал голос Меморис. – Боевые девчонки с ножами.
Эйльфия прижала нож еще сильнее, и по шее Мемориса потекла струйка крови. Но Меморис на этом не остановился:
– Неужели все твои беды из-за амазонок, Мартин?
– Эйльфия, да отпусти ты его, пожалуйста! – воскликнул я, когда Эйльфия со спокойным выражением лица обхватила Мемориса еще сильнее. Нож в ее руке не дрожал ничуть. – Он не на стороне мародеров, уж можешь мне поверить!
– Ты уверен? – спросила она.
– Да!
Эйльфия с неохотой отпустила Мемориса, обошла его по дуге и встала рядом со мной. Меморис потер шею и посмотрел на кровь, отпечатавшуюся на руке.
– Он вытащил меня из тюрьмы, – пояснил я и поторопил: – Эйльфия, мне нужно…
– Потом, – оборвала она меня и схватила за запястье. – Пошли. Кое-что случилось.
– Что? – удивился я.
– Увидишь.
Я поспешил за ней, Меморис – за нами. Мы пробежали несколько метров, а потом Эйльфия резко развернулась к нам и схватила за руку сначала меня, потом Мемориса. Мгновение – и мы оказались в другом месте.
Водопад. Сверкая бриллиантами капель, он низвергался с высокого утеса и падал к нам. Его тут же подхватывала быстрая река и, звеня по камешкам, убегала вниз по склону. Вокруг росли исполинские деревья, развесив широкие листья, – они давали и тень в жару, и укрытие от ливня. А в вечернем свете погасающего неба, который чудом пробивался между листьями, танцевали хлопья пепла.
Пепел… Почему он здесь? Я огляделся вокруг, но не обнаружил ни одного обгорелого ствола. Но что горело? Откуда столько пепла в воздухе? Такое чувство, что где-то проснулся вулкан, но в Альтанийском королевстве нет ни одного вулкана.
Я шагнул в сторону, чтобы получше рассмотреть водопад, и из-под моих ботинок взметнулись новые хлопья. Я опустил взгляд – в траве скрывались целые холмы пепла, будто тут долго и упорно жгли костры.
– Знаешь, что это, заграничный? Твой каан не подсказывает тебе? – спросила Эйльфия у меня за плечом. Ее голос дрожал так, как она никогда себе не позволяла.
Я оглянулся на нее. Взглянул на Эйльфию и пораженно заметил, что в ее глазах застыли слезы. Меморис стоял в стороне и наблюдал за нами, а я попробовал забыть о нем и сосредоточиться на каане. Что подсказывает мне каан? Откуда этот пепел и почему Эйльфия впервые за то время, что я знаком с ней, плачет?
Я посмотрел под ноги и отошел от горки пепла.
– Дети Джунглей, – пробормотал я. – Неужели после смерти хранители превращаются в пепел?
Эйльфия кивнула, и по ее щеке покатилась слеза, пересекая синий рисунок глаза.
– Это Лис сделал? – резко спросил я и сам же поразился нелепости своего вопроса. Конечно он! Больше некому!
– Он выследил нас… наше убежище, – прошептала Эйльфия. – И он… он не пожалел никого. Он убил половину моих людей. Всего за одну проклятую ночь он почти истребил нас!
Слезы все текли и текли по ее щекам, и она стала похожа на обычную девчонку, которая не знает, что делать дальше.
– Эйльфия… – тихо сказал я, но она перебила меня:
– Он пожалеет… Он сделал это потому, что я нашла место очередного аукциона, – и зло вытерла слезы рукавом балахона. – Пока ты был в тюрьме, заграничный, он выкрал из вашего мира очередную жертву. Он приготовил Златолист, и у него есть клиент, готовый заплатить много денег. Я все это знаю. И потому он решил разделаться с нами раз и навсегда!
Отлично! Она знает, где пройдет собрание!
– Когда пройдет аукцион? – спросил я.
– Сегодня ночью, – ответила Эйльфия. – Все уже готово, и он… этот поганец думает, что мы разбиты, а ты в тюрьме. Никто ему не помешает.
Сегодня ночью! Нам с Меморисом определенно везет! Посиди я в тюрьме еще денек, пришлось бы ждать месяц и снова искать место собрания.
– А Дулир? Что с ним стало? – поинтересовался я.
– Я… я не знаю, что с ним, – пробормотала Эйльфия, и слезы вновь заскользили по ее щекам. – Но я не думаю, что он спасся. Лис был слишком силен… он использовал свое самое сильное воплощение, чтобы разделаться с нами.
Она выглядела такой беспомощной и слабой, что мне стало ее жаль. А ведь эта коварная девчонка не раз отправляла меня на смерть, ставя на «пан или пропал». Она не скрывает: если человек не представляет ценности, ей все равно, если он погибнет, даже если это случится по ее вине. И мне не хочется думать, сколько ребят, рискнув зайти в Джунгли, присоединились к Эйльфие и тут же полегли из-за ее расчетливости.
Может, стоило обнять ее, как всякую девчонку, которая плачет, но мне не хотелось. Только не ее. Поэтому я просто коснулся ее плеча и сказал:
– Мне жаль.
Она подняла на меня взгляд. Ее фиолетовые глаза сверкали ярче прежнего из-за слез. Я кивнул в сторону Мемориса:
– У меня есть козырная карта. Мой друг – единственный из моих знакомых, у кого очень высокая самооценка и грандиозная цель. Его каан отлично сработает, если мы попадемся сегодня ночью.
Меморис даже не шевельнулся. Он по-прежнему стоял и смотрел на нас из-под своей львиной маски. Он не издал ни звука, но я иного не ожидал: он всегда такой, когда внимательно присматривается и анализирует.
– Сегодня ночью? – переспросила Эйльфия.
– Да. Сейчас, когда Лис считает, что ему ничто не грозит, он больше всего уязвим. Мы попробуем достать Златолист.
Некоторое время она смотрела в мои глаза, а потом кивнула:
– У меня тоже есть козырная карта, заграничный. Самый сильный хранитель. Он сейчас очень зол, а разозлившись, способен на все. Даже пойти под землю и расчистить вам дорогу от мародеров.
– Если он так силен, почему он раньше не пытался достать Златолист? – изумился я.
– Раньше он никогда не был так тяжело ранен в сердце, как после прошлой ночи, – пояснила Эйльфия, вытирая остатки слез. – Сила дремала в нем, но после того, как… как почти вся наша семья погибла, она пробудилась. Он очень зол, и он сделает все, чтобы покончить с Лисом.
Я молча взглянул на нее. Несмотря на то что я исследовал Джунгли уже больше месяца, меня до сих пор раздражало, что все тут ставили эмоции выше логики и разума и так полагались на них.
Эйльфия протянула мне руку и прошептала:
– Пойдем, заграничный. Уже вечереет.
– Да, – отозвался я и ухватился за ее руку.
Меморис подошел к Эйльфие, и она подала ему вторую руку. В следующее мгновение мы снова переместились…
Переместились туда, где даже небо уже не разгоняло вечерний мрак и под деревьями лежали густые тени. И там, на упавшем дереве, покрытом мхом, сидел человек в сером плаще. Он низко склонил голову и натянул капюшон, но я сразу узнал его.
– Неотеллус, ты спрятал остальных? – спросила Эйльфия. Она обращалась к нему так мягко, будто боялась, что от резкого звука он взорвется.
Мы видели огромную спину, придавленную бременем тяжкого горя, и широкий капюшон, а Неотеллус смотрел себе под ноги. Будь он человеком, он не увидел бы нас, сидя к нам спиной.
– Зачем здесь два заграничных придурка? – спросил Неотеллус, не поворачиваясь. – Нам некогда возиться с ними, Эйльфия, когда случилось такое…