— Именно об этом я и говорил. Ты только разбрасываешься деньгами и хвастаешься Мегаполисом. Крыса, вот ты кто. — И он плюнул на мою рубашку.
Бок саднило, щеку жгло, и сквозь шум боли я услышал, как завелся мотор. Умок и Нир отплыли, и скоро лодка затихла вдали. Остался только я, песок, шум океана и солнце.
Почему ему не нравится, что я разбрасываюсь деньгами? Это ведь было в его пользу… Почему он вернул мне деньги, а не потребовал еще, как всякий нормальный человек? Все любят деньги, и многие ценят их больше, чем своих родных и друзей, а он…
Но каков придурок! Связал меня, притащил сюда, избил да еще испачкал рубашку! Идиот! Так унижать меня?! Я ему покажу!
Я запыхтел и стал извиваться на песке, как змея. Лишь бы веревки ослабли, сеть развернулась, ну хотя бы чуть-чуть, а дальше я справлюсь. Но нет — меня знатно упаковали. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже сесть не мог. Попытался перекинуться, но тщетно: золото на то и золото, чтобы мешать изменениям.
Время шло, солнце поднималось, я потел и жарился. Похоже, Умок решил поджарить меня на солнцепеке. Даже веревку к пальме прикрутил, чтобы я не мог достать до воды и охладиться. Настоящий садист! Таким, как он, только рождаться в семье полицейского!
Так, все, стоп. Успокойся, Мартин. Злость и досада ничем тебе не помогут. Просто успокойся и пораскинь мозгами.
Я извернулся и оглядел остров. Деревья, кусты, высокая трава. А пальма, на которую намотана веревка, ничего, может сгодиться. Нужно только доползти до нее, встать — и дело в шляпе. Давай, Мартин! Неужели дашь каким-то придуркам контролировать себя? Королю Риллусу точно не нужны такие слабаки…
В глубине души я понимал, что это дурацкий план. Только в плохих полицейских фильмах герой может запросто порвать золотую сеть о шершавый ствол дерева. Но надежда умирает последней.
Я пополз к пальме. О-очень медленно — наверное, гусеница и та двигалась бы быстрее. Песок лез под рубашку, в ботинки, налипал на подбородок, но зато я приближался к цели. За каких-то полчаса я с грехом пополам добрался до пальмы, уперся о ствол и перетек в более-менее сидячее положение. Голова уже кружилась от жары, рубашка намокла от пота, и деревья поплыли перед глазами.
Стоять, Мартин! Осталось только потереться плечом о шершавый ствол пальмы, и сеть порвется. Только потереться. Не падай! Подумаешь, жара. Не пада…
…По чистому небу плыли облака, и я не сразу сообразил, что они делают на потолке. Уже утро? Пора в школу?
Умок!
Я вскочил и огляделся. Я все еще находился на островке, на котором он меня оставил! В данный момент я вцепился руками в горячий песок, а обрывки золотой сети валялись тут и там, сверкая на солнце.
Обрывки… это я порвал сеть?
Я вскочил, и голова закружилась. Слишком долго пролежал на солнце. Я посмотрел на часы: время приближалось к одиннадцати. Меня, наверное, все потеряли! Так, а где моя сумка? А, вот она под кустом. Я подобрал сумку, сделал вдох и перетек в альтера. В альтера-чайку. Сумка в моей руке обернулась наростом на лапе птицы. Я встряхнул крыльями. Отлично. Полетели!
Взмыв в воздух, я со всех крыльев помчался домой, чтобы переодеться.
Глава 8Старый знакомый
Чайка влетела в школьное окно, сделала круг по классу и превратилась в парня. Я поправил рукава чистой рубашки и аккуратно положил дипломат на парту. На дипломате не было ни песчинки.
Класс почти не обратил внимания на мое появление, только какая-то девчонка язвительно сказала:
— О, явился.
— Ага, — прошептала ее подруга. — Думает, раз умный, хорошо бегает и неплохо управляется альтером, значит, можно наглеть?
— Да. А Летосу по-хорошему надо замечание написать, а не выказывать особое отношение.
— Угу.
Я обвел кабинет взглядом. Ни Летоса, ни Дии здесь не было. Наверное, ушли прогуляться во двор. Я представил, как они сидят на траве близко друг к другу, и Летос обнимает Дию за плечи…
Я помотал головой. Вряд ли. Летос слишком застенчив, чтобы открыто проявлять симпатию, разве что Дия сделает первый шаг. И она ведь сделает. От этой мысли я почувствовал себя нехорошо, а внутри будто образовалась пустота.
Пустота.
Что это? Мартин, тебе не нравится, что Дия и Летос так сблизились? Но ты же сам бросил их! К чему эта глупая ревность?
Мне хотелось подумать о разорванной сети, но в голове почему-то застряли мысли о том, как мы с Дией запускали воздушного змея. Мне совсем это не нравилось. Я не рассчитывал, что такие глупости настигнуть меня здесь. Как же здорово было в Мегаполисе, когда сердце не ныло от пустяков!
Дверь класса отворилась, и вошли те, о ком я думал: Дия и Летос. Она рассказывала что-то забавное, и они вместе смеялись. Я мрачно глянул на них из-под челки. Когда-то давно Дия с такой же улыбкой, как сейчас, делилась смешными историями со мной, пока Летос таскался от одной дурной компании к другой.
Они заметили меня, и Дия тут же метнулась ко мне:
— Март! Ты куда запропастился? По алгебре, между прочим, задали длиннющее задание! Жаль, тебя не было, там такой жуткий пример был, никто не сумел решить.
Она села за парту рядом со мной, а Летос взял стул и пристроился сбоку. Его лицо ничего не выражало, хотя он наверняка был недоволен моим опозданием.
— Ой, что это? — спросила Дия. — У тебя синяк, Март.
— А, это ничего, — беззаботно отозвался я. — Сложности при перекидывании.
— Синяк довольно большой…
— Все в порядке, — улыбнулся я и взглянул в глаза Летосу. — Прости, президент. По дороге образовались кое-какие дела. Можешь записать мне замечание и оставить после уроков.
— Да ладно, Мартин, — Летос покачал головой. — Все нормально. Наверное, была уважительная причина, правда?
Я поймал взгляд той язвительной девчонки, и она, поджав губы, отвернулась. Она права. Летос не злился, он реально верил, что моя причина уважительна! В его взгляде я даже заметил беспокойство.
— Послушай, Мартин. Дия сказала, ты дразнишь «тигров».
Я бросил взгляд на Дию, а она извиняюще пожала плечами.
— Не стоит, правда, — продолжал Летос. — Они специально тебя провоцируют. Не обращай на них внимания, просто не разговаривай с ними. И глядя на твой синяк, мне кажется, я прав.
Дия кивнула, а я нахмурился. Я что, беспомощный щенок? Мне уже семнадцать, я столько всего знаю, столько умею!..
— Думаешь, я с ними не справлюсь? — с вызовом спросил я.
— Дело не в том, справишься или не справишься, — объяснил Летос. — Ты в отличной форме, это видно, но все равно не лезь на рожон. Поверь, так у тебя будет меньше проблем.
Я усмехнулся. Летос, ты очень плохо меня знаешь. Какие проблемы? Да я пару дней назад побывал в Джунглях и сумел сбежать от тамошних преступников! Я ухватился за краешек опасной тайны и вот-вот потяну за нить, а ты советуешь мне не злить Умока?!
— Летос, обещаю тебе не лезть на рожон, — поклялся я. — И вот что: запиши-ка меня на альтеробойский турнир.
Летос застыл:
— Уверен?
— Да.
Его лицо озарила светлая улыбка, и искры в серых глазах словно смягчились:
— Я рад, Мартин. Ты прекрасно впишешься в команду.
Дия схватила меня за локоть и радостно воскликнула:
— Март, вот это здорово! От нашего класса целых три человека! Супер! — и я понял, что поступил верно. И пусть я потеряю кучу драгоценного времени, зато установлю здесь авторитет, и меня никто больше не посчитает слабаком, неспособным совладать с «тиграми».
…Умок не поверил своим глазам, когда я, целый и невредимый, в новой белоснежной рубашке и выглаженных брюках, вышел из класса. Он смотрел на меня полминуты, хлопал ресницами и выглядел крайне глупо. Я посмотрел на него и улыбнулся.
Умок нахмурился и прошел мимо, для разнообразия не сказав ни слова.
— Какой-то он сегодня невеселый, — заметила Дия. — Наверное, волнуется перед боем с Летосом.
Нутон тоже поинтересовался, откуда у меня синяк. Я лишь отмахнулся и шепотом поведал ему, что мой отец вовсю трудится над лекарством. Мальчишка просиял и не отставал от меня до конца занятий.
После занятий меня задержал учитель алгебры и взамен пропущенного урока заставил решать тот сложный пример, о котором говорила Дия. Я сидел с двоечниками: они решали примеры с доски, а я — из учебника. Пример и впрямь был тяжелый, но я решил его и с чувством выполненного долга отправился домой. А во дворе меня, конечно, поджидали «тигры».
— Как ты это сделал? — спросил Умок, преградив мне дорогу.
— Что сделал? — невинно поинтересовался я.
— Сам знаешь — как выбрался из сети? Мы крепко тебя связали…
— А что, думал, я буду лежать на солнцепеке и ждать вашего возвращения? — Я фыркнул. — Пошел ты.
Умок прищурился:
— Значит, ты не собираешься уезжать… Видел, и на альтеробой записался, может, вообще пропишешься тут?
Я поднял брови:
— Что-то не устраивает? Нет? Тогда я пошел.
Я шагнул в сторону ворот, но Умок снова встал передо мной. В его глазах полыхала ярость.
— Тогда еще один спор, воротничок. Выиграешь, и я от тебя отстану, а проиграешь — свалишь отсюда ко всем чертям.
— Нет, — отрезал я. — Дай пройти, у меня куча домашки.
— Что за столпотворение? — проворчал кто-то позади меня. — А, Умок, дружище, привет! Что задумал?
Я обернулся. К нам шел Рин и широко улыбался, а его рыжие волосы светились на солнце, точно ангельский нимб.
— Отвянь, рыжая морда, — поморщился Умок.
— Слышал уже, что Мартин записался к нам в турнир? — Рин остановился рядом со мной. — Я думаю, нам нужно собраться и хорошенько его поколотить, как думаешь?
Поколотить? Что он несет?
— Нет, в самом деле? — продолжил Рин. — Чего он опаздывает? Мы уже в пятерке лучших, а он только собрался нас побить. Нехорошо.
— Отвали, идиот! — прорычал Умок, а Рин широко улыбнулся.
— Не хочешь? — Рин пожал плечами. — Ну да ладно. Пошли, Мартин.
Мы миновали «тигров», которые молча проводили нас глазами, и вышли за школьные ворота. И когда мы отошли на приличное расстояние, я позволил себе короткий смешок: