— Угу. Не рапортует восемь дней. Переправлял дизельные генераторы в К6-01. Нехорошо это, ох, нехорошо.
— Может, задержаться решил?
— Деточка моя, в шестой классификации температура выше минус сорока никогда не поднималась. Или ты думаешь, что все, как ты, находят свою любовь чёрт знает где и готовы там остаться? Это стандартная переправа, должен был вернуться три дня назад. По сценарию даётся пять дней на рапорт, если нет — бьём тревогу. В общем, отправляйся, выясняй, что с ним. Стартуешь из штаба под Пушкино, бери всё необходимое. Я им позвоню, предупрежу, что будешь сегодня. В подмогу пришлю Алелекэ. Он специалист по шестой. Рапортовать каждый день, понял? У тебя три сценария всего. Справишься, я надеюсь? И никаких выкрутасов!
— Хорошо, Игорь Сергеевич.
— Вот и славно. Пусть всё пройдёт по сценарию.
Матвей собрался уходить и даже подумал протянуть Кашалотову руку в знак уважения, но раздался неприятный монотонный писк одного из множества телефонов на столе Игоря Сергеевича.
— Да? — ответил он. — Не торопись. Скажи внятно.
Матвей махнул рукой прильнувшему к трубке руководителю и собрался уйти, однако тот показал, чтобы он остался.
— Вы из меня все соки выжимаете! Конечно, по просьбе Анатолия Эдуардовича, по чьей же ещё?
Кашалотов с силой положил трубку, немного помолчал, потёр указательными пальцами виски. Матвей оказался в непривычной для себя ситуации и не знал, как поступить лучше: незаметно испариться или попросить разрешения выйти.
— В общем, вот что, — сказал Кашалотов. — Позвонили от Раскалова… Есть у него дружок, большая шишка в правительстве. Фамилию пока не скажу — он в курсе нашей активности. Несколько лет назад помог нам с одним перебежчиком.
Было заметно, как Кашалотову не нравится то, что он собирается сказать. Руководитель отдела аналитики и разработки сценариев достал очередную сигарету, судорожно поискал зажигалку, не обнаружив — взял тлеющий бычок из пепельницы и прикурил им.
— Мы у него… в долгу, скажем так, — Игорь Сергеевич ещё немного помолчал.
— Ладно, скажу как есть. Чиновник этот повадился использовать нас как туроператора.
— Что, простите? — удивился Матвей.
— Что слышал. Одно дело, когда ты в знак благодарности устраиваешь экскурсию, заодно деньжат зарабатываешь. Этот же… Он уже не может с… людьми.
— Чего не может?
— Того и не может. Его стали привлекать как бы люди, но нестандартные люди. Эльфы… гномы… русалки там…
— Он что, ездит в восемнадцатую на секс-туризм, что ли?
Кашалотов явно засмущался.
— Ну, не прям так, конечно, но по сути — да. Он важный человек, понимаешь? Оперативник, которого я обычно отправляю с ним, в отпуске, а этому припёрло. Я, конечно, могу отшутиться, сказать, что тебе выпала честь его сопровождать, но это не так. Он мерзкий, неприятный тип. Хуже меня. Да ещё и с извращёнными фантазиями.
— Слушайте, Игорь Сергеевич, я в няньки не нанимался. Вы дали мне серьёзное дело. Я бы предпочёл заняться им, а не сюсюканьем с каким-то там чинушей.
— Давай так: ты возьмёшься за это задание, проследишь, чтобы он не помер и дел не натворил, а тебе заплатят премию — как за особо опасное, а? Назначу тебя любимой женой.
Матвей улыбнулся. Шутки Кашалотова уже стали для него неотъемлемой частью работы.
— Игорь Сергеевич, я уже одну услугу выполнил, вы, наверняка, в курсе. Не могу сказать, что это был позитивный опыт.
— Но результат-то того стоил, ну? Как супруга, кстати?
— Хорошо, спасибо, — Матвей понял, к чему клонит Кашалотов.
— Считай, что это задание. Пусть и такое… несуразное, что ли. А твоё дело я кому-нибудь передам.
Матвей подбирал слова, в кабинете повисла неловкая пауза.
— Ладно, если откажешься — тоже пойму. В конце концов, ты и правда не в няньки нанимался. Ну что, скажешь? — Кашалотов сделал глубокую затяжку и выпустил дым вверх, в ожидании ответа Матвея…
Если вы считаете, что Матвей должен отказаться от неожиданного задания Кашалотова, переходите к главе 4а.
Если вы считаете, что Матвей должен согласиться выполнить неожиданное задание Кашалотова, переходите к главе 4б.
Глава 3б.
Холодный ночной ветерок пробился через открытое окно в спальню и беспардонно ударил Матвея в лицо. Резкий глоток свежести заставил юношу вылезти из тёплой постели и закрыть окно. Он бросил взгляд на электронные часы на комоде — до звонка будильника оставалось тридцать минут. Матвей решил, что ложиться, чтобы через полчаса проснуться ещё более разбитым, — бессмысленно.
Где-то за окном слышалось шарканье металла по асфальту. Звук, знакомый всем жителям города с детства: дворник убирает лопатой первый выпавший снег.
В Москве снег — всегда неожиданность, даже если выпадает тогда, когда должен. Водители выезжают на улицы города, не переобувшись в зимнюю резину, присоединяются к празднованию дня жестянщика. Студенты сетуют на замёрзшие ноги, решив, что в осенней обуви ещё нормально, да и что там — до метро добежать. Офисные клерки сокрушаются по поводу неизбежного наступления короткого светового дня. Всё циклично. Ночь растворится, как только наступит утро. Холодная зима сменится воскресающей весной, переходящей в дарящее надежду лето, которое капитулирует перед дождливой осенью. Человек не влияет на эти процессы. Человеку остаётся лишь каждый раз удивляться выпавшему в середине ноября снегу.
С этими мыслями Матвей отправился в душ. Ещё не проснувшись, он включил воду, засунул в рот зубную щётку и встал под горячие струйки. Моментально всплыл в голове вчерашний разговор с отцом. Следом в памяти промелькнуло новое задание от Кашалотова. Мозг потихоньку возвращал Матвея в реальность из полусонного состояния.
В холодильнике оказался только десяток яиц и просроченное молоко. Зато на столе осталось печенье, которое привёз Фёдоров-старший, — чем не отличный завтрак? Выпив кофе и закинув в рот пару печенек, Матвей решил не тянуть и набрал номер отца.
— Доброе утро, — послышался бодрый голос. — Как спалось?
— Привет, пап. Спасибо, отлично. Ты как?
— Сегодня спина что-то разболелась. Но Лиза за мной ухаживает. Тебе привет, кстати.
— Ей тоже, — Матвей сделал паузу. — Пап, по поводу нашего вчерашнего разговора…
Евгений Николаевич затих, ожидая новостей.
— Я тебя прошу, не обижайся, но помочь не смогу, — Матвей почувствовал, как потеют ладони. — Пойми, я — действующий оперативник. В академии каждый считал своим долгом напомнить, что я — сын легендарного Евгения Фёдорова. А потом — на службе. После К7-217 они поняли, что я чего-то стою. Откажусь от дела — на меня повесят клеймо мальчика на побегушках у папочки.
— Честно скажу, я ждал другого ответа. Ты на хорошем счету, и правда отлично справился с тем делом, но…
— Пап, — перебил Матвей, — я отправлюсь в десятую. Ты наверняка слышал о пакте.
— Да, мне доложили, — Евгений Николаевич сделал небольшую паузу. — Что ж, там будет Раскалов. С карьерной точки зрения — это мудрое решение. Ты действительно положительно зарекомендовал себя. Я немного расстроен, но пакт с К10-11 — большой шаг для организации. Я горжусь тобой, Матвей.
— Спасибо за понимание.
— О чём речь, сынок? Ты молодец. У тебя всё получится, — в голосе Евгения Николаевича не слышалось разочарования. — Береги себя.
Матвей нажал на кнопку завершения вызова. Вечером того же дня он должен на «Сапсане» доехать до Санкт-Петербурга. В северной столице его встретит машина, отвезёт в сторону Гатчины, где в одном из заброшенных строений совершится переход. Условие принимающей стороны.
В оставшееся до поезда время Матвей решил освежить воспоминания о десятой классификации и об объекте К10-11. Оперативник заварил чёрный кофе, добавил две ложки сахара, открыл рабочий ноутбук. В СКАР существовала структурированная база данных с описаниями классификаций и объектов, чтобы сотрудники могли удалённо изучить их тонкости, особенности, различия. Доступ к базе, естественно, сильно ограничен — взломать её или украсть данные не представлялось возможным по причине использования технологий из более развитой классификации. Матвей сделал глоток бодрящего напитка, на автомате вбил семнадцатизначный пароль. Система поприветствовала его и выдала меню, оперативник выбрал из списка классификаций десятую, затем нужный объект.
Эффектом Бабочки в К10-11 стало неудачное покушение на Франца Фердинанда в 1914-м. Он выступал активным противником агрессивной войны против Сербии и за преобразование Австро-Венгерской империи в «триединую монархию», где славянские народы получили бы больше автономии, что позволило снизить сепаратизм. Недопущение Первой мировой войны уберегло Османскую, Германскую и Российскую империи от распада, принудив к модернизации, федерализации и решению конфликтов дипломатическим путём. Без военного конфликта между Австро-Венгрией и Сербией Германия не оказалась вовлечена, и Российская империя не объявила мобилизацию. Миллионы людей спасли жизни, экономика России не истощилась, нехватки продовольствия не произошло, реформы Столыпина дали положительные результаты.В 1917-м, тем не менее, революционные настроения выросли за счёт пропаганды большевиков и подмены понятий, однако отречение от престола Николая Второго в пользу Цесаревича Алексея с регентом — двоюродным братом императора, великим князем Николаем Николаевичем, — позволило не допустить событий родного объекта Матвея. К 1930-м Российская империя реформировалась в конституционную монархию, сохранив самодержавие с парламентской системой. Император, по примеру Британской короны, стал символом нации.
Алексей Второй скончался в 1943-м от тяжёлой, мучившей его с детства болезни, не оставив наследника. Престол перешёл к младшей ветви Романовых. За время правления Алексея индустриализация происходила органично — без коллективизаций и репрессий, через государственно-капиталистические механизмы.
Сегодня, в 2018-м, Российская империя — мощная держава с основными границами от Средней Азии до Беларуси, оказывающая протекторат Монголии и Маньчжурии и предоставляющая статус доминионов Финляндии и Польше. Мировой лидер в тяжёлой промышленности, машиностроении, добыче ресурсов и сельском хозяйстве. Сохранив и приумножив интеллектуальную элиту, Россия ак