Матвей прицелился меж глаз огромной зверюги, решил, что, пока Марченко отвлекает эту тварь, у него есть шанс завалить их неожиданного противника. Он немного сдвинул прицел в сторону левого глаза кабана, нужен меткий выстрел. Сердце колотилось очень быстро, Матвей задержал дыхание, стон зверюги и команды Марченко ушли на второй план. Подловив момент между ударами сердца, Матвей направил быструю очередь в огромного мутанта. Зверь заревел, пошатнулся и упал замертво, словно у него выбило почву из-под копыт. Матвей опустил АК и нецензурно выругался.
— Охереть… — промычал Марченко. — Такого я точно никогда не видел…
— Я тоже… — сказал Матвей.
— Ты-то понятно, — дыхание Егора было сбито, — а вот я наивно думал, что меня уже ничем не удивить в седьмой.
— Да уж… — Матвей поднялся, отряхнулся и подошёл к напарнику.— Вот сука, а? — прикрикнул Марченко, пнул ногой дохлого мутанта и плюнул на него. — Такой мотик угробил!
— Стоять! — послышался сзади громкий, поставленный голос. — Руки вверх! Не двигаться!
Напарники хотели повернуться, чтобы посмотреть, кто им угрожает, но после предупредительного выстрела в воздух решили не рисковать.
— Заберите у них сумки и оружие, — скомандовал голос.
Двое мужчин, один чуть за двадцать, второй явно старше, выполнили приказ.
— На колени, — приказал голос.
— Разрешите обратиться? — спросил Марченко.
— Так-так, — голос стал заинтересованным, — ну, обратись.
— Разрешите повернуться? Не привык стоять спиной к собеседнику.
— Вы на мушке. Так что имейте в виду: лишнее движение — вас пристрелят так же, как вы эту тварь.
Напарники медленно повернулись. Матвей насчитал шесть человек, из которых четверо держали самодельные автоматы. Явно не военные, но оружие держать умеют. Ещё двое — видимо, старшие. Один худой, одет в камуфляж на пару размеров больше, второй — в кожаной куртке, рваных брюках и кирзовых сапогах. Голос его. Видимо, командир — он.
— Разрешите представиться? — спросил Марченко, не опуская рук, — Я Егор Кантемиров, это — мой брат Матвей. Мы выходцы из Борта. Небольшое бункерное поселение на юге. Ищем Тёмный Город. Говорят, на северо-западе есть поселение для кочевников, куда принимают всех и не задают вопросов. Мы в пути уже несколько суток. Здесь остановились на привал.
— Не хило вы так заблудились, — подметил командир.
— Похоже на то. Компас у меня ещё дедовский. Мы по дороге ориентировались и, видимо, свернули не туда.
— Ну, допустим, продолжайте.
— Мы были на привале, уже собирались, а тут — вот это.
Марченко кивнул в сторону убитого мутанта.
— Кантемиров, говоришь? — командир почесал бородатый подбородок. — Что-то не верится мне. Привал устроили аккурат возле нас. Сдаётся мне, что караванщики вы. Вон какие у вас рюкзаки и кофры набитые. В наших местах это редкость.
Он повернулся к одному из своих людей и скомандовал:
— В машину их. Отвезём к Старшему. Посмотрим, что он скажет.
— Простите, — начал Матвей, — мы правда не хотели никого беспокоить. Попали в передрягу с этой зверюгой, мотоцикл он нам угробил. Мы мирные…
Договорить он не успел. Один из людей командира вырубил Матвея прикладом, и тот упал без сознания.
***
Матвей ещё не открыл глаза, а острая боль в челюсти и затылке раскатистым громом отдала во всё тело. Во рту пересохло так сильно, что язык прилипал к нёбу. Он открыл один глаз, затем второй и попытался сфокусировать зрение. Вокруг только металл. Стальные стены, нагретые от солнца, превращали камеру, где он очутился, в парилку. На противоположной стороне маленького помещения неуклюже расположилось что-то, похожее на дверь с небольшим прямоугольным вырезом — единственным источником света. В углу напротив сидела расплывчатая фигура, которая постепенно превратилась в Марченко. Его переносицу украшала новая ссадина, под глазом красовался фиолетовый кровоподтёк.
— А ты молодец, — сказал Марченко и сразу откашлялся, — чётко отработал. Я думал, они тебя грохнут.
— Я смотрю, тебе тоже досталось, — тихо произнёс Матвей. — Попить есть что-нибудь?
Марченко ногой подвинул к Матвею старую жестяную кружку с тёплой водой. Фёдоров-младший приподнялся и сделал два жадных глотка.
— Сколько я был в отключке? — выдыхая, спросил он.
— Не очень долго. Часов пять.
— Что-то удалось узнать?
— Ничего такого, — Марченко посмотрел на прямоугольник в двери, заменяющий окошко, — тебя вырубили, мне накинули вонючий мешок на голову. Велели помалкивать. Посадили в какой-то грузовик, уазик, похоже. Ехали недолго. Поворачивали. Потом меня привели сюда. Триста десять шагов от грузовика до камеры. По морде дали. Тебя закинули следом. Вот, сижу. Жду.
— Вещи у них. Наверняка будут обыскивать.
— Я на это и рассчитываю, — Егор улыбнулся и сразу же пожалел об этом. Губа треснула, и из неё хлынула алая кровь.
Послышались шаги тяжёлых берцовых сапог. Единственный луч света закрыл силуэт головы. Чьи-то серые глаза внимательно осмотрели напарников, а затем голос, который пытался звучать угрожающе, произнёс:
— Очухались. Сидеть тихо. Не рыпаться. И это… Вот.
Человек отошёл, в щель бросили два куска сильно обжаренной тыквы.
— Спасибо! — крикнул Марченко. — Мы хотим увидеть главного!
— Увидите, — спокойно сказал голос, — а пока сидите тихо.
Матвей откусил кусок тыквы, неприятный горький вкус заполнил высохший рот. Воды не осталось, тыквенную гадость очень хотелось запить. Марченко поднял свой кусок, аккуратно отряхнул его от земли и начал с аппетитом есть.
— Жесть какая, — Матвей скривил лицо.
— Ешь, — спокойно ответил Егор, — тут тебе не санаторий. Такие поселения с трудом выживают, выращивая некое подобие тыкв, огурцов и картофеля. Так что скажи спасибо, что тебе дали это, а не ещё раз по морде.
Матвей не ответил, посмотрел на чёрно-коричневый вялый кусок тыквы и отправил его в рот.
***
Марченко нацарапал ногтем тоненькую полосочку на ржавой стене. Четвёртая по счёту, значит, в заключении они уже пятый день. Металлические стены днём прогревались настолько, что воздуха в камере практически не оставалось. Напарники разделись, но это не особо помогало спастись от духоты. По очереди они подходили к щели в двери, чтобы глотнуть свежего воздуха, который свежим можно назвать с большой натяжкой. Вид из «окошка» не особо информативен: несколько деревьев, сухая земля и четыре бревна с верёвочной лестницей. Блокпост или смотровая башня. Небо не разглядеть, под каким бы ракурсом они ни смотрели.
Один раз в день обладатель серых глаз бросал в щель либо обжаренную тыкву, либо несколько картофелин, а также флягу с грязной водой.
Им хотелось есть.
Им хотелось пить.
Их постоянно клонило в сон от слабости и обезвоживания. Спать днём в жаркой, душной камере невозможно, а ночью она остывала, и вместо ожидаемой прохлады металл давал собачий холод. Небольшими урывками Марченко и Фёдоров посменно дремали. А может, теряли сознание. К запаху из старого ржавого ведра, которое использовалось как отхожее место, они уже принюхались.
— Сколько у нас ещё дней? — еле слышно спросил Матвей.
— При хорошем раскладе — два. При плохом — три недели.
— Твою мать…
— Ничего-ничего, боец, — улыбнулся сухими губами Егор, — справимся.
Когда на стене появилась девятая чёрточка, дверь камеры отворилась. Солнечный свет озарил вымотанных, осунувшихся, бледных оперативников СКАР. В камеру вошёл спортивный мужчина лет двадцати восьми, в тельняшке, кожаных штанах и берцовых сапогах, звук которых напарники уже ни с чем никогда не перепутают. Как и серые глаза, которые совершенно не подходили квадратному лицу и сгорбленному носу. Сделав шаг, мужчина вдохнул застоялый запах пота и отходов и сразу же сделал два шага назад.
— Встать, — скомандовал он. — Одеться и на выход.
Оперативники подчинились.
Матвей не был готов увидеть солнечный свет, пусть и отдающий сепией. Он прикрыл глаза рукой, сквозь яркие вспышки смог разглядеть несколько деревянных домов, аккуратно отделанных железными пластинами. Множество грядок, водонапорную колонку. Где-то вдали шумел генератор.
Ещё двое мужчин подошли сзади и заломили им руки. Матвей не понимал, зачем, ведь сил сопротивляться у них совершенно не осталось.
На них смотрели люди. Они выглядели немногим лучше самих узников, разве что от них не разило за несколько метров. Смотрели с любопытством. Словно в город приехали иностранцы, внешность которых слишком нестандартна для здешних мест. Дети на импровизированной детской площадке побросали игрушки в песочницу и с открытыми ртами наблюдали за чужаками. Несколько девушек отвернулись, когда их вели мимо неработающего фонтана, который представлял собой полуразрушенное круглое сооружение с обшарпанным дном, залитое мутной водой, чтобы люди хоть как-то могли спасаться от жары.
Пленников подвели к небольшому двухэтажному зданию из красного кирпича. Когда-то давно купеческий дом с множеством комнат, теперь же — главное здание Просветления, о чём сообщала вывеска из бумаги, аккуратно обёрнутая в некое подобие пищевой плёнки.
У входа их встретили двое охранников высокого роста с самодельными автоматами наперевес. Матвей узнал одного из них, он встретил напарников на полянке в чаще леса после схватки с мутантом, назвал их караванщиками. Молодой человек с серыми глазами остановился перед входом в здание, повернулся к оперативникам.
— Говорить будете тогда, когда вас спросят. Вопросов не задавать. К Старшему обращаться только «Старче». Всё понятно?
Узники кивнули.
Минув недлинный коридор и поднявшись по полуразрушенной лестнице на второй этаж, они оказались в большом зале, окна которого заколочены фанерой или разбиты. Редкий свет пробивался через щели в фанере и нетронутые грязные стёкла. Под самым потолком висели три лампочки, освещавшие множество шкафов, в которых вместо книг аккуратно сложены старые газеты. Посередине зала стояло кожаное кресло, всё в заплатках и потёртостях.