Когда Альв пришла в себя, оказалось, что она лежит в дормезе на разложенном диване и голова ее покоится на коленях Йепа. Это было приятно, но…
– Я…
– Тш! – остановил ее он. – Лежи! Отдыхай!
– Я опять лишилась чувств? – Воспоминания о бое с сестрами Гендуль хотя и не исчезли в пучине беспамятства, как это случалось с ней раньше, но словно выцвели, потускнели и казались «сведениями с чужих уст», как если бы ей рассказал эту историю кто-то другой. Впрочем, это было лучше, чем ничего.
– Да, Альв, – подтвердил Йеп. – Но есть и хорошие новости: ты продержалась до конца боя, да и «отсутствовала» совсем недолго.
– Сколько?
– Полчаса, я думаю, – сообщил ее мужчина после короткой паузы. – Или чуть больше.
«На сколько больше? – хотела было спросить она. – Еще на полчаса или на час?»
Но не спросила. Вернее, спросила, но не об этом:
– Ты убил их всех?
– К сожалению.
Вот этого она никак не могла понять. Откуда это все? С чего бы ему жалеть тех, кто не задумываясь убил бы его просто потому, что он являлся спутником Альв? Странный и неуместный гуманизм. Тем более для солдата.
– Не жалей, – попросила она. – Ты же знаешь, в поединке может победить только один, и выиграть сражение может только одна сторона…
– Наверное, ты права, – не стал спорить Йеп. – Кто они такие?
– Они считают себя паладинами, – улыбнулась Альв, заглядывая снизу вверх в глаза мужчины. – Воины света; а я, стало быть, порождение хаоса и тьмы. Ты же слышал, Йеп, для них я если не Гелия[61], то уж верно – Беда или Гулльвейг[62].
Сейчас она вспомнила все эти подробности и могла только удивляться тому, что еще утром не помнила этого, как, впрочем, и многого другого.
– Древний орден женщин-воительниц. Поэтому и сестры Гендуль. Ты же знаешь, Гендуль – валькирия, ну а они, стало быть, ее сестры.
– А та колдунья? – продолжил свои расспросы Йеп. – Она действительно колдовала?
– Колдунья, Йеп, это я, – Альв не могла и не хотела ему врать, и пусть будет, что будет, – а Кирса[63] – волшебница. И она не колдовала… она волховала. Попросту пыталась лишить меня сил. А это, с их точки зрения, подвиг, а не преступление.
– Любопытный расклад, – улыбнулся Йеп, которого слова Альв, судя по всему, не расстроили и не взволновали. – Давно они на тебя охотятся?
В его вопросах не было назойливого любопытства. Одно лишь желание понять смысл происходящего.
– Давно, мне кажется… – Что ж, этого она не помнила, но, по ощущениям, это была давняя вражда, однажды переросшая в ненависть. – Извини, Йеп, но этого я не помню.
– Значит, они нас выследили… и устроили засаду.
– Они знают, что я могу оборачиваться, а с виверной шутки плохи.
– Да, это я помню! – снова улыбнулся Йеп. – Но почему у них не было ни луков, ни арбалетов?
Йеп умный и все замечает. И, разумеется, задает верные вопросы.
– Не помню точно, – тяжело вздохнула Альв, которой было неприятно признаваться самой себе, не то что Йепу, что и этого она тоже не помнит. – По-моему, я заговоренная от стрел или что-то в этом роде. Какое-то колдовство, но не мое. Это кто-то другой меня заговорил.
– Похоже, ты вспоминаешь все больше и больше.
У Йепа замечательный голос. Сильный, глубокий. По-настоящему мужской. Так бы и слушала весь день, не убирая головы с его колен. С ним ей было хорошо и покойно, и не важно, насколько она сильна сама по себе как виверна или как колдунья. Какой бы силой ни обладала Альв, его надежная мужская сила нужна ей не меньше, чем любой другой женщине, ищущей в мужчине опору и защитника.
– Скажи, Йеп, – мысль оказалась неожиданной, но в следующее мгновение Альв подумала, что это уместная и правильная мысль, – от кого ведут свой род Ицштеды?
– Отец говорил, от самого Тюра[64], – усмехнулся Йеп. – Сказка, конечно, но звучит складно и весьма героически. Для Скулнскорха в самый раз.
– Зря ты так думаешь. – Альв была приятно удивлена, но, если подумать, чего-то в этом роде ей и следовало ожидать. Очень уж непростой мужчина ее Йеп. – Ты мне просто поверь, Йеп! Я знаю!
– Ну, если знаешь… – Разумеется, он ей не поверил, а зря, к слову. Сейчас она была гораздо умнее, чем вчера или позавчера.
– Знаю! – подтвердила она. – Значит, от Тюра и великанши Ангрбоды?
– Нет, милая, – покачал головой Йеп. – От Тюра и его первой жены Зисы.
– Славный род!
– Не знаю, что и сказать, – покачал он головой. – Кажется, я ни разу об этом не задумывался.
– А сейчас задумался? – Альв смотрела на своего мужчину и видела в нем все больше черт, которые попросту не могли быть случайными.
– Сейчас задумался, – кивнул он. – Вот смотрю на тебя и думаю, что хорошо, наверное, что я потомок бога и богини. Есть шанс, что и ты меня полюбишь.
– Значит, то, что ты меня любишь, я должна принять как само собой разумеющееся? – уточнила Альв, не без удовольствия погружаясь в мир грез.
– У тебя есть сомнения?
– А ты меня действительно любишь?
– А что, можно любить недействительно? – Улыбка сегодня буквально не сходила с его губ, и это было чудо как хорошо.
– Можно притворяться, – но уже произнося эти глупые слова, Альв поняла, о чем на самом деле она должна спросить: «Каково это – любить виверну?»
– Каково это – любить виверну? – спросила Альв.
И в самом деле, можно ли полюбить оборотня? Еще недавно такой вопрос показался бы Якову Свеву более чем странным. Разве можно всерьез полюбить виверну, даже если представить, что женщины-драконы так же реальны, как, скажем, женщины – офицеры флота? И тем не менее здесь и сейчас вопрос прозвучал иначе, да и контекст изменился. Яков не видел ни одной причины, почему бы ему не любить виверну, особенно такую красивую и отважную, как Альв. Но ведь и она его любила, прорываясь этим своим невероятно человеческим чувством даже через холодный звериный эгоизм дракона. Так что да – можно! Впрочем, дурацкий вопрос. Если любишь, то не важно за что. Да и кого, тоже не суть важно: злую колдунью, княгиню Горицкую или оборотня-виверну.
«Боже мой, – подумал он мимолетно, – кого только не любят мужчины!»
Мужчины в этом смысле мало чем отличаются от женщин, способных полюбить, как кажется, любого козла. Мужчины тоже зачастую любят не «за», а «вопреки». Любят замужних дам и юных нимфеток, красавиц и уродин, скверных баб и возвышенных барышень, вздорных скандалисток и офицеров флота, воровок и каторжниц, профурсеток и шлюх, наконец. Шлюх, как ни странно, мужчины любят даже чаще, чем монашек. Ну а Яков, глядишь ты, полюбил «злую колдунью». И что с того? Любит, любим, и это все на самом деле! Ни добавить, ни убавить.
Так каково это – любить виверну?
– Даже не знаю, что тебе сказать, – улыбнулся Яков. – Разве такое объяснишь словами? Впрочем, мне это нравится. Как-то так.
Помолчали. Ему нечего было добавить, но и она не захотела продолжать этот обреченный на бессмыслицу разговор. Прошла минута. Две.
– Где мы? – вдруг всполошилась Альв.
– На дороге.
– А?..
– Я сбросил тела в реку, а кучер и слуга удрали еще в самом начале боя.
– Что же мы станем делать? – Беспокойство исчезло из ее голоса, но вопрос Альв задала по существу.
– Переоденем тебя мальчиком и поедем верхом, – усмехнулся Яков, успевший обдумать сложившуюся ситуацию и составить план. – Я придержал пару подходящих лошадок, а остальных прогнал.
– Хочешь исчезнуть с дороги? – Альв соображает быстро, даже едва успев очнуться от обморока, и вопросы задает исключительно правильные.
– Да, – кивнул Яков. – Хватит уже подставляться. Пора бы нам «раствориться в нетях» и перестать представляться своими подлинными именами. Ты, кстати, случайно, не вспомнила, куда нам ехать?
– Вспомнила, – она вздохнула и подняла голову с его колен, – едем в Харт, это город в южной Штирии, в долине Драу[65].
– Я плохо знаю эти места, – признался Яков, попытавшийся было вспомнить карту, но так в этом и не преуспевший. – Как нам туда добраться?
– Спустимся к Рейну, обогнем с юга Боденское озеро и поедем с запада на восток через Инсбрук и Капрун. Потом спустимся к Линцу и снова направимся на восток, но уже следуя течению Драу.
– Что ж, – улыбнулся Яков женщине, – похоже, ты действительно вспомнила…
– Вспомнила… Яков! – Так она его давно не называла, и Яков насторожился, предполагая не слишком приятное продолжение. И не ошибся. – Подожди! – попросила Альв. – Послушай, я…
– Ты уверена, что хочешь продолжать? – остановил ее Яков.
– Не уверена, но… должна.
– Ну, раз должна, продолжай, – согласился Яков.
– Я все еще как в тумане, – призналась женщина. – Нет цельной картины, не хватает многих деталей. Но кое-что важное я сейчас все-таки вспомнила.
«Стоило ли?..» – вздохнул про себя Яков.
– Я не родилась виверной, – Альв стояла напротив и неотрывно смотрела ему прямо в глаза, – я стала виверной, Яков, по собственному выбору, и колдовство, похоже, было тоже моим. Не помню точно, что я сделала, – ее глаза потемнели, став из голубых синими, – но знаю, что это было какое-то редкое и очень сильное колдовство. Волшба, на какую мало кто способен под солнцем и луной…
– Я слышу тебя. – Яков взгляда не отвел, но и все. Он не собирался открывать дискуссию на тему «можно ли полюбить ведьму», как не захотел недавно – буквально несколько минут назад – обсуждать свои чувства к виверне. Ответ известен, и вряд ли слова Альв могли теперь повлиять на принятое Яковом решение.
– Такая магия… она темная, ведь ты это понимаешь?
– Кажется, мы это с тобой сегодня уже обсуждали, – напомнил Яков.
– Обсуждали, – ее глаза потемнели еще больше, – но тогда я не смогла вспомнить… а сейчас я знаю.