– Теплая встреча, – констатировал Яков, прикидывая, что они вдвоем с Альв смогут противопоставить всей этой оборонительной мощи. Он просто забыл на мгновение, с кем свела его жизнь и какую женщину он сподобился полюбить на старости лет. О своей вновь обретенной молодости он, к слову, тоже как-то запамятовал. Не привык еще ни к тому ни к другому.
– Эй, там! – крикнула Альв, привстав в стременах и заставляя лошадь нервно переступать ногами на месте. – Жить надоело или моча в голову ударила?!
Прозвучало грубо. Совсем не аристократически, но, похоже, Альв быстро восстанавливалась в своем статусе Темной госпожи, и ее слова, но главное, интонация не сулили защитникам замка ничего хорошего. Княгиня Горицкая предупреждала, напоминая, кто есть кто под этим небом, под этими солнцем и луной. Яков тоже почувствовал гнев женщины и, бросив на нее быстрый взгляд, сразу понял, что именно должно случиться здесь и сейчас и чем, скорее всего, это «что-то» завершится для забывших свое место подданных Великой госпожи. Одетая по-мужски, Альв отбросила в раздражении шляпу, и он увидел, как возникают в ее черных волосах терракотовые пряди. Да, тут и к гадалке не ходи: виверна даже днем и под обстрелом – опасное существо. Быстрое, ловкое и смертоносное. Впрочем, как оказалось, на этот раз Альв для разнообразия решила сыграть не в оборотня, а в Черную королеву, и следует заметить, получилось это у нее весьма впечатляюще. Стильно и брутально, но главное, убедительно.
– Открыть ворота! – Ее голос звучал ровно и сильно, но пробирал до костей. Нерв жил в легкой хрипотце и басовых нотах, заставлявших думать не о скрипке, а о большой виоле.
– Уходите, госпожа! – крикнул кто-то из воинов, по-видимому, сержант, появившись между зубцами надвратной башни. – Мы не причиним вам вреда!
– Мне? – искренне удивилась Альв. – Вы? Вред? Ты кто? – наставила она на воина указательный палец правой руки.
– Я Аццо из Берна, сударыня, – представился сержант. – И здесь, на стене, я старший по команде.
– А где Бруно Большой? – спросила Альв все тем же ровным и в то же время крайне опасным голосом.
– Господин освободил мастера Бруно от обязанностей сержанта…
– А тебя, благородный[80], стало быть, назначил?
– Так и есть, сударыня. – Сержант был вежливым человеком и явно не хотел оскорбить знатную даму, даже если она неподобающе одета в мужской костюм.
– Кто же твой хозяин и отчего ты не позволяешь мне войти в замок? – настаивала Альв. – Я такая страшная?
– Нет, сударыня! Но граф д’Авеллино приказал чужих в замок не пускать.
– Так это Николао! Вот так казус! – неожиданно рассмеялась Альв, и Яков подумал, что она, похоже, вспомнила достаточно много, чтобы разрешить возникшую проблему. Возможно, даже слишком много, если судить по быстрому взгляду, брошенному как бы невзначай на Якова.
– Открывай ворота, Аццо! – потребовала она отсмеявшись. – Я Альв Ринхольф, и это я хозяйка Черного замка и Темных Аллей. Выполняй!
Но сержант, по-видимому, ничего о Темной госпоже не знал и подчиняться незнакомке соответственно не спешил.
– Что ж, – усмехнулась Альв, и в самом деле становясь сейчас Черной королевой. Она снова была спокойна. Бесстрастна и безмятежна. И этим напугала Якова даже больше, чем своим гневом, – ты сам так решил, Аццо! Так тому и быть!
В следующее мгновение она уже стояла посередине дороги, широко расставив ноги в высоких кожаных ботфортах и воздев руки к вдруг ставшему низким небу. Вот вроде бы только что там, в высокой голубизне, ярко сияло солнце, а сейчас небо потускнело и опустилось, став серым и тяжелым, словно перед грозой. Предгрозовое напряжение ощущалось и в воздухе, заставив Якова почувствовать свое сердце, и это при том, что все последние дни он ощущал себя невероятно молодым и потрясающе здоровым.
«Сильно!» – отметил он, наблюдая за Альв, к которой, судя по всему, вместе с памятью вернулись и ее незаурядные магические способности.
И тут у кого-то из стражников не выдержали нервы. Все остальное случилось настолько быстро, что Яков едва не пропустил самое главное. Кто-то нажал на спусковой крючок, послав в Альв тяжелый болт, однако попасть в женщину не смог. Стрела пролетела чуть сбоку, но в следующее мгновение стреляли уже все. Это была обычная для солдат, ожидающих атаки, истерика. Яков такое видел на фронте, и не раз, хотя и война была другая, и оружие – не чета арбалетам. Опасный момент, если честно, но стрелы в Альв не попали. Как такое возможно, Яков, разумеется, не знал, он лишь вспомнил, что речь, кажется, шла о каком-то колдовстве.
«Заговоренная от стрел! Но я-то – нет!»
Он моментально спрыгнул с коня и скрылся за крупом животного, гадая, что и как случится теперь. Но ничего путного в голову не шло, да и додумать мысль как следует Яков не успел: Альв нанесла ответный удар.
Взмахом левой руки, на указательном пальце которой она носила кольцо, называвшееся «жало», Альв смахнула со стены всех находившихся там солдат и таким же легким движением правой руки, на указательном пальце которой она носила другое кольцо – «ключ», – обрушила на каменные опоры подвесной мост и вышибла тяжелые, окованные железом ворота. Створки просто сорвало с петель и с грохотом унесло куда-то вглубь замкового двора. А в следующую секунду Альв уже снова сидела в седле.
– Давай, Яков, посмотрим, кто тут вздумал оспаривать мою власть! – прозвучало многообещающе, при том, что все эти «обещания» были самого мрачного свойства.
– Веди, моя Темная госпожа! – усмехнулся Яков, маскируя иронией обуревавшие его опасения. – Я следую сразу за тобой!
Они проехали под аркой ворот и оказались в просторном внешнем дворе, выполнявшем также функции хозяйственного. Отсюда можно было направиться или налево, или направо, но и тут и там дорогу преграждали высокие башни с врезанными в них арками ворот. Сами же створки, как и во внешних воротах, были сколочены из толстых дубовых досок и окованы железом. Впрочем, вышибать их не пришлось. Их и запереть-то толком не успели, так и стояли полузакрытые и брошенные – входи кто хошь, делай что в голову взбредет…
Альв направилась к тем воротам, что были справа, распахнув створки одним небрежным движением руки. Яков тревожно оглядел стены, выискивая притаившихся стрелков. Его-то от стрел никто не заговаривал, так что осторожность никак не помешает, а спешить, по его мнению, им было некуда. Да и незачем. Кто в доме хозяин, стало ясно в тот момент, когда главные ворота улетели вглубь замкового двора. И урок этот не прошел даром: больше их с Альв никто атаковать не посмел. Ну а во внутреннем, парадном дворе навстречу Альв – и как успел? – спешил уже «виновник торжества». Во всяком случае, не без раздражения глядя на этого высокого красивого мужчину, Яков решил, что это и есть граф д’Авеллино собственной персоной.
– Беллиссима! – завопил мужчина, сбегая по ступеням навстречу Альв. – Ты жива, глориоза девенита! Какое счастье, ми амор, какая радость! О боги, голубка моя, как я счастлив видеть тебя снова!
– Не ревнуй! – бросила через плечо Альв. Судя по всему, ей было неприятно встретить свою прошлую любовь. Особенно теперь, когда она так решительно изменилась, да еще и в присутствии Якова. – Был грех… и не один…
И она тяжело вздохнула.
«Ну, Альв, как бы то ни было, женщина молодая, – попробовал Яков умерить поднявшуюся в душе волну раздражения. – Нужен же ей был кто-нибудь… под боком! А этот хорош, что тут скажешь! Породистый кобелишко!»
Николао д’Авеллино был и в самом деле статным красивым мужчиной. Молодой, высокий, широкоплечий, с правильными, привлекательными чертами лица золотистый блондин с голубыми наглыми глазами. Что еще, спрашивается, нужно женщине, чтобы упасть в его объятия? Ровным счетом ничего! Кроме желания, разумеется, но и с этим, похоже, проблем не было. Ни раньше, ни теперь: смущение Альв отсылало их к прошлому, а выскочившая из дома вслед за графом полураздетая красотка – к настоящему.
– Николао! – закричала она, не разобравшись с ходу в происходящем. – Куда же ты, аморе мио?!
– Ну и куда же ты, Николао? – скривилась, как от кислого, Альв.
Любила или нет, забыла или попросту разлюбила, но не приревновать бывшего любовника к другой было бы в корне неправильно. А в том, что это именно любовник, Яков не сомневался. Бывший? Разумеется. Тут и обсуждать, в сущности, нечего. Наглый и неверный? Несомненно. Все, как говорится, на лице написано. Однако раньше этот жигало принадлежал Альв, а теперь, судя по всему, уже нет. И это радовало.
– Белиссима… – опешил граф, неожиданно остановленный мановением ее руки. – Я так тревожился…
– Что первым делом поспешил прибрать к рукам мое добро, – зло усмехнулась Альв.
– Но кто-то же должен был… – попытался возражать мужчина, стоявший в нескольких шагах перед сидящей в седле Альв.
– Плохая идея, – покачала она головой. – Ты же не волшебник, Николао! Зачем тебе эта головная боль?
– Но разве только волшебники?.. – Мужчина явно не понимал, о чем идет речь.
– Здесь? – покачала головой Альв. – Глупец! В этом замке, Николао, правят не волшебники и уж тем более не обычные люди, а одни только колдуньи, да и то лишь те из них, в жилах которых течет родная мне кровь. Если бы я не вернулась сейчас, рано или поздно пришла бы другая. Ну а если не найдется наследницы, замок умрет от «одиночества». Но перед тем как умереть, он медленно убил бы тебя, Николао, да и всех прочих заодно. Сначала здесь, в замке, а затем и в долине. Ты что, так и не понял, почему этот замок зовется Черным?
Трудно сказать, что вынес из ее слов ввергнутый в ничтожество Николао, вернее, понял ли он, о чем именно говорит Альв, которую неспроста, по-видимому, прозвали Темной госпожой. Скорее всего, мужчина уловил лишь общий смысл послания, сводившийся к простой угрозе. Но вот Яков понял Альв именно так, как надо. Возможно, это случилось потому, что он «такой умный», а может быть, из-за того, что угроза была направлена не на него, а на тех несчастных, кто, не будучи истинной колдуньей, возомнил, что вправе присвоить бесхозное добро.