Надо было как-то радикально решать эту проблему, но вариантов у Хозяина Судьбы было раз-два и обчелся. От этих опасных мыслей Безликому пока удавалось изолировать Каладборг, иначе бы тот бесился в разы сильнее. Поглотитель душ и раньше-то имел характер не сахар (имя Ледяная Смерть просто так не получают), а уж после того, как он оказался предан своим носителем и выброшен в Бездну, артефакт и вовсе сделался на редкость злобным и подозрительным. Серый старался пореже появляться в Замке Судьбы, чтобы не нервировать Каладборг близостью Синего, к которому меч испытывал чистую незамутненную ненависть и наверняка рано или поздно попытался бы заставить Серого убить своего собрата.
Безликий двинулся дальше, в глубь Кантарда. Злился теперь не только Каладборг – гнев охватил и его носителя. Серый понимал, что это плохо – ведь перерождаясь, Безликие оставляли в прошлом и эмоции тоже. Почти все. И возвращение гнева было очень опасным симптомом – дорожкой к новому Лонгару Темному. Если Серый не избавится как можно быстрее от этого гнева, станет еще хуже: эта эмоция имела свойство накапливаться. А сейчас ему хотелось убивать. И причина этого желания была не в потребности накормить меч, а в собственном изменяющемся сознании: гнев, душивший его, уходил лишь через пролитие крови. Причем с каждым разом проливать ее требовалось все больше и больше.
А сейчас – вперед, в джунгли, в жару и духоту, туда, где кишмя кишит всякая хищная живность, и чем она крупнее, тем лучше для меча и его носителя. Пусть совсем ярость Каладборга это не уймет, но хотя бы голод чуть приглушит. На всякую ядовитую мелочь (змей, насекомых) Серый внимания не обращал – яды на него не действовали, а для Каладборга они ничто. Он даже не заметит столь ничтожных поглощенных жизней. Вот урс – это да! Здоровенная зверюга, много жизни, много крови. Хищник с ревом кинулся на Безликого, но тот утек в сторону и разрубил зверя пополам. Стало чуть полегче. Еще, еще! Больше жертв, больше крови! Пусть хоть ненадолго отпустит. Мимоходом разрубив парочку иглокрылов и хищную лиану, Серый продолжил свое смертоносное движение в глубь леса, туда, где обитали гигантские арахноиды. Проредить поголовье этих тварей не помешает. И любых других тоже. Вперед, вперед!
Ну же, где они все? Прячутся? Зря: Серый все равно их найдет. И убьет, потому что ему надо! Очень надо!
Междумирье. Замок Судьбы
Безликий Синий стоял в зале Совета и смотрел на его ониксовые стены. А на них визуализировались события, происходящие в настоящий момент в самых различных мирах Множества – тех, на которые их настроили ментальные волны Безликого и которые еще не были «погашены» Трансформой.
Все продолжалось в том же духе. Удручающем духе. Локальные победы Альянса, вроде эллезарской, не оказывали серьезного влияния на общий ход войны. Разве что несколько замедляли наступление Трансформы. Пожирателей нигде не было видно. Значит, слуги Первосозданного с ними справились, причем, скорее всего, с помощью самого Наместника. Ладно, Безликий, в общем, и не рассчитывал, что воплощения голода уничтожат ударный отряд золотомасочников. Оставалось только надеяться, что те понесли серьезные потери, прежде чем уничтожили Пожирателей. Не было нигде видно и Проклятого. Впрочем, и здесь тоже особому оптимизму взяться неоткуда: Балендал – тертый калач и прекрасно понимает, что его все ищут. Сбрасывать со счетов Проклятого некроманта с легионом нежити никто не станет – это фактор существенный. Отмечались отдельные появления нежити в обитаемых мирах. Не крупные вторжения, а что-то вроде набегов. Считать ли это следом Балендала? Не факт. После кристаллизации Серых Пределов по Междумирью наверняка шатается немало групп беспризорных неупокоенных, которым для выживания надо питаться. Вот и врываются периодически в обитаемые миры. В другое время с этим стоило бы что-то сделать, но сейчас уж точно не до того – полно куда более важных проблем.
Синий прислушался к «поводку Судьбы», накинутому на эмиссара Хаоса. Никуда он, конечно, не делся, сидит в Междумирье, собирает информацию. Теперь, без поддержки иерарха, сбросить «поводок» он не в силах. Кроме того, оставшись один, эмиссар предельно мотивирован на сотрудничество. Поражение Альянса означает и его смерть, так что будет помогать как миленький! Пусть продолжает искать. Дергать пока не надо, но и спускать с него глаз тоже не стоит. Вопрос поиска Проклятого постепенно становится все более и более срочным, а заниматься им сейчас самостоятельно Синий себе позволить не мог: слишком много задач на него свалилось. В том числе и подготовка рейда к обители Первосозданного – вот что становится, судя по всему, уже абсолютно приоритетным.
Синему было не привыкать одновременно решать множество задач – получать сводки от наблюдателей, отслеживать визуализацию, планировать операции, контролировать эмиссара. В ходе этой войны подобный набор стал уже постоянным функционалом магистра ордена Хозяев Судьбы. Но телепатический контакт при такой загрузке был уже явно лишним. Синий даже хотел заблокировать его, но, когда понял, кто именно ломится в его сознание, открылся:
«Да, собрат Серый?»
«Собрат Синий, я на грани. С Каладборгом надо что-то срочно решать: что там с его миссией?»
«Пока я не могу начать рейд. Стараюсь ускориться максимально, но, сами понимаете, подобные операции требуют тщательной подготовки. Впрочем, какие «подобные»? Такого не делал никто и никогда. У нас будет только один шанс. Или пан или пропал».
«Я сейчас очень близок к «пропал», собрат Синий. Либо мы пойдем в рейд в ближайшее время, либо… Мне нужен Ашмилон. Храмовая долина. Там я смогу на время укротить Каладборг. Но наги нас туда не пустят. Я уже пытался…»
«Предлагаете ударить по Ашмилону? Сейчас?»
«Или по нему, или по обители Первосозданного. Ждать мы больше не можем. Я не могу».
Синий почувствовал, как его захлестывает волна тоски. Он так и не понял, его ли это была тоска или просто накрыло эмоциональным фоном собеседника. Но в любом случае ощущение ножа под названием «цейтнот» у собственного горла было абсолютно четким.
«Я попытаюсь что-нибудь сделать, собрат Серый».
«Уж попытайтесь, собрат Синий. Иначе скоро вас останется двое».
Ашмилон
Раум-Тит-аш-Нуар, храмовый страж первой категории, находился на грани паники: сегодня, именно в его дежурство, враг пытается взломать барьеры Ашмилона. Аш-Нуар, подключенный одновременно и к источникам в Храмовой долине, и к барьерам, чувствовал, что последние уже вот-вот готовы пасть. Конечно, храмовый страж не был одинок в своей миссии и в критические моменты мог звать на помощь и Магистрат, и все Храмовое братство. Аш-Нуар клич, конечно, кинул, но на полноценное энергетическое подключение им требовалось время. Попытки взлома барьеров уже бывали раньше. Какие-то из них дежурному храмовому стражу удавалось отразить самостоятельно, для других магической элите Ашмилона приходилось объединяться в эгрегор, но до сих пор они всегда успевали. Сейчас же впервые возникла опасность не успеть – слишком могучая Сила пыталась прорваться в мир, и слишком стремительным был ее натиск. Невероятно, но факт: взлом пытались произвести в пяти местах одновременно. Кто мог себе такое позволить? У кого во всем Множестве Миров хватило бы на это ресурсов?
Аш-Нуар сейчас чувствовал себя единым целым со своим миром, его границами, и ощущение возникло просто жуткое: Ашмилон представлялся орехом, который сжимает гигантская лапища, пытаясь расколоть его скорлупу, а в точках максимального давления в скорлупу словно упирались когти этой лапищи. Храмовый страж ощущал боль и страх своего мира как свои собственные. Он будто сам погибал в этих чудовищных тисках. А что речь шла именно о гибели, у него сомнений почти не возникало: у того, кто так ломает барьеры мира, просто не может быть иных намерений. Это не завоевание, а уничтожение. Боль, ужас, удушье, отчаяние – все это Раум-Тит-аш-Нуар, казалось, испытывал вместе с Ашмилоном. Эгрегор постепенно подключался, вливая Силу в храмового стража, но медленно, слишком медленно! Давление «лапищи» нарастало быстрее, чем сопротивление мира. Храмовый страж понимал, что шанс Ашмилона только в прочности его барьеров и, если они падут, нагов просто раздавят: чародейство чародейством, но змеелюди были народом малочисленным. «Лапища» же однозначно давала понять аш-Нуару, что за ней стоят неисчислимые полчища.
Хотя все силы храмового стража уходили на укрепление барьеров, контакт с «лапищей» кое-что говорил нагу. Питалась она Силой Порядка, причем такого уровня, что не приходилось сомневаться: во Множестве Миров была только одна сущность, способная породить подобное, – Первосозданный. С запоздалым сожалением теперь вспомнился визит Безликого Серого, который предупреждал об этой угрозе, предлагая союз. Произошло это не в дежурство аш-Нуара, но он был в курсе того события, ибо тогда тоже присоединялся к эгрегору. Храмовый страж знал о давней вражде обитателей Ашмилона с орденом Хозяев Судьбы, хотя изначальные причины ее терялись в тумане вечности. Мир нагов всегда стоял на почтении к традициям и устоям предков, но, когда речь идет о выживании, чем-то можно и поступиться. Последнюю мысль храмовый страж замкнул в собственном сознании, чтобы она не стала достоянием эгрегора: сейчас как никогда эгрегору надо сохранять единство, и аш-Нуару как фокусу этого эгрегора особенно важно быть его неотъемлемой частью. Тогда и только тогда поток Силы пойдет без перебоев, и она с максимальной эффективностью укрепит барьеры.
Но хватка «лапищи» усиливалась, и эгрегор фатально не успевал развернуться во всю мощь. По крайней мере один из пяти «когтей» заблокировать, похоже, не удастся. Аш-Нуар выкладывался, прокачивая через себя максимально возможные объемы энергии, осушал себя почти полностью и едва не терял сознание от боли. Сила текла все быстрее и интенсивнее, наращивая энергетическую броню границ мира. Гонка на выживание… и аш-Нуар ее проигрывал вместе со всем Ашмилоном.