С большим трепетом, он решился на это. У него был небольшой выбор. Его привычка оставаться в дне ходьбы от реки означала, что он постепенно лишал близлежащие земли и без того скудного запаса еды. Если Фаваронас намеревался раскрыть тайну Инас-Вакенти прежде, чем начнет голодать, ему нужно было забыть про безопасность и отправляться к восточным горам.
Он ел сырую полевую горчицу и размышлял, как нести воду, которая понадобится ему в его путешествии. Был прохладный день, яркое голубое небо делили белые облачные гряды. Пока Фаваронас наблюдал, как облака величаво плывут с востока на запад, он почувствовал поблизости какие-то перемены. Он так много времени провел в одиночестве, что стал очень чувствительным к малейшему движению. Опустив взгляд, Фаваронас увидел, что кто-то стоит на восточном берегу реки. Он так резко отпрянул, что упал на спину.
Утреннее солнце искрилось позади обернутой с головы до пят в слои пыльной темной ткани фигуры. Мантия была такой безразмерной, что полностью скрывала незнакомца, и тот мог в равной степени быть эльфом, человеком или драконидом.
«Кто ты?» — воскликнул Фаваронас.
Он так долго не разговаривал, что его собственный голос казался ему странным. Когда он только пришел в долину, Фаваронас разговаривал сам с собой, больше за компанию, но вскоре перестал. Каким-то образом казалось неправильным нарушать это безмолвие.
Незнакомец в мантии не ответил. Вместо этого, он начал двигаться, скользя по воде. Его ноги в сандалиях касались поверхности реки, но не проваливались. Фаваронас завопил. Прежде чем смог вскочить на ноги и убежать, незнакомец оказался прямо перед ним.
«Поднимись и посмотри на меня, Фаваронас». — Голос незнакомца был низким, с умышленной модуляцией.
«Кто ты?»
«Искатель знания, как и ты. Служи мне, и я защищу тебя. Мне нужен кто-то, знающий эти развалины».
Честность заставила Фаваронаса отказаться от такой оценки, так как он не отваживался удаляться от реки дальше, чем на день ходьбы.
Фигура в мантии спросила, чего он боялся. Это был тот толчок, в котором нуждался отчаянно одинокий ученый. Он рассказал о привидении, которое видел в туннеле под монолитами, цветных огоньках, чье прикосновение заставляло эльфов исчезнуть, и самое странное из всего, о своей встрече у входа в долину с четырьмя женщинами, полуэльфами-полуживотными.
Незнакомец крикнул: «Это как раз то знание, которое мне нужно!» — Он вытащил руки оттуда, где они были спрятаны в широких рукавах, и взволнованно зажестикулировал. — «Фаваронас, я — маг. Под моим покровительством ты можешь рискнуть удалиться от укрытия этой реки. Я защищу нас обоих».
Судя по форме и размеру бледных рук, Фаваронас был уверен, что перед ним эльф. Набравшись смелости, он спросил имя незнакомца.
«Фитерус».
Это имя было знакомым. Фаваронас был уверен, что слышал его в Кхуриносте. — «Тебя прислал Беседующий?» — спросил он.
Внутри глубокого капюшона раздался лишенный веселости смешок. — «Я здесь ни по чьей воле, кроме собственной».
Фаваронас был обеспокоен. Уверенность незнакомого эльфа была обнадеживающей, но было в нем что-то отталкивающее, и дело не только в его бесформенной неряшливой одежде. Было тревожно осознавать, что он слышал об этом маге в Кхуриносте, и этот парень не был одним из советников Беседующего. Опытные маги были в большом дефиците, и эльфийский народ нуждался в каждом источнике силы, который мог получить. Указы Беседующего не дозволяли странствующим магам открыто практиковать свое искусство. В мире было лишь несколько эльфов, не признававших власть Беседующего. Что за личностью был Фитерус?
«Следуй за мной, Фаваронас! Ты получишь ответы на все роящиеся у тебя в голове вопросы».
«А если я откажусь?»
«Тогда я предоставлю тебя твоей собственной судьбе. Загадки этой долины погубят тебя, и ты даже не узнаешь, почему!»
Фаваронас еще с минуту поразмыслил, но, в самом деле, какой у него был выбор? С компаньоном было бы безопаснее, чем в одиночку. — «Я пойду с тобой. Не как твой слуга или подданный, а как коллега».
Его смелое заявление не произвело впечатления. Внимание Фитеруса было отвлечено движением в кустах дальше по западному берегу реки. Хотя и слабый, этот шум не мог остаться незамеченным. В Инас-Вакенти не было пения птиц, стрекотания белок или жужжания насекомых, но что-то двигалось.
Что бы это ни было, оно явно расстроило мага, возможно, даже напугало. Его надменные манеры исчезли, сменившись спешкой.
«Да, да. Коллеги. Теперь давай уйдем!»
Фаваронас не собирался торопиться. У него не было особо имущества, но он бы не оставил то немногое, чем владел, и в первую очередь, каменные свитки.
«Ладно», — сказал Фитерус. — «Собери свои пожитки. Отправляйся к восточным горам. Я присоединюсь к тебе позже».
«Позже? Но я не…»
Шорох в кустах стал громче, и притворное спокойствие оставило мага. — «Помни о нашем соглашении!» — Приказал он, а затем исчез. Одно мгновение он был здесь, в бесформенных лохмотьях, в следующее его уже не было. Под взглядом Фаваронаса даже следы, оставленные ногами мага на голубой почве, поднялись и разгладились.
Суета в кустах не беспокоила Фаваронаса. Призраки долины выходили только по ночам, и они никогда не перебирались на эту сторону реки. Кочевники вообще никогда не заходили в долину, так как в их религии она была табу. Если здесь кто и был, это могло лишь означать, что Беседующий направил еще одну экспедицию, возможно, чтобы найти своего любимого библиотекаря?
Он повернулся, чтобы вернуться к своему лагерю, и вскрикнул от удивления.
В нескольких метрах от него у кустов стоял эльф.
«Кто ты?» — Фаваронас был напуган, но также был и рассержен. Недели абсолютного одиночества, и двое незнакомцев, появившиеся один за другим в течение нескольких минут!
Этот парень не был членом королевской стражи. Он был кагонестийцем, но одевался, скорее, как человек. Избегая привычных бахромчатых оленьих шкур и украшений из бирюзы, он носил кожаную куртку, узкие замшевые штаны и парусиновые ботинки по лодыжки. Короткие волосы под коричневой кожаной кепкой охотника обрамляли лицо, лишенное раскраски или татуировок. У него на носу сидели очки в тонкой оправе с ярко-желтыми линзами.
«Мир», — сказал он. — «Меня зовут Робин. Я не причиню тебе вреда».
«Зачем ты здесь?»
«Я — охотник».
Фаваронас нахмурился. — «В этой долине нет дичи».
Робин снял свои странные очки и осторожно убрал их в карман куртки. — «О, нет, есть», — довольно радостно ответил он. — «Ты как раз говорил с ней».
14
Портиос сидел рядом с Эльханой, не сводя глаз с ее лица. Она лежала на спине, руки были сложены на талии, голова слегка повернута вправо, к нему. Из одной ноздри появилась маленькая капелька крови, выделяясь на ее перламутровой коже, точно чернила на снегу. Он осторожно вытер ее кончиком пальца в перчатке.
Они были наедине вдвоем, ну, или, почти наедине. После часа сидения строго выпрямившись рядом с Эльханой, Чатендор, наконец, покинул свой пост и отполз на несколько метров, чтобы поспать. Оставшаяся колонна укрылась в лесу. Ни единый звук или огонек не выдавал их местонахождение, но часть разума Портиоса знала, что они были здесь. Большая часть знала лишь Эльхану и гнев.
Эльхана не заслуживала подобной судьбы. В самые мрачные дни своего выздоровления Портиос строил картину последних мгновений своей жены. Эти грезы позволяли ему цепляться за обрывки рассудка, пока исцелялось его тело. Они не были сопряжены с их воссоединением. Ни единой мысли об этом не возникало в его голове с того момента, как он осознал масштабы своего увечья. Он никогда бы не обременил своим омерзительным существованием кого-либо столь прекрасного, столь чистого и светлого. Вместо этого, его грезы были о том дне, много десятилетий спустя, когда Эльхана оказалась бы на смертном одре. Ей доставили бы маленькую золотую шкатулку. В ней было бы его кольцо и короткий свиток, объясняющий причины, почему он держался в стороне. Она прочла бы свиток и, наконец, узнала бы всю глубину его любви. Она бы уронила слезу о его непреклонной чести и самопожертвовании, а затем, спокойно и безболезненно, жизнь оставила бы Эльхану Звездный Ветер.
Подобной смерти, омываемой зловонием Налис Арен, с храпящим по соседству пожилым слугой, не было в его грезах. Портиос многое вынес. Знание, что Эльхана жива, хотя и разлучена с ним навсегда, давало ему силу терпеть. Но если ему придется смотреть, как она умирает…
Она не умрет. В сторону грезы и романтику, ей просто еще слишком многое нужно сделать. Слишком многое было на кону, и слишком многое осталось несказанным.
Портиос взял ее за руку. — «Как мне тебя спасти?» — прошептал он. Ее пальцы в его руке были вялыми.
Боль спасла его от смерти. Агония от ожогов и сломанных костей так яростно бушевала в нем, что он не слышал тихие зовы смерти. Он по-прежнему боролся с болью с каждым пробуждением. Эта бесконечная война сделала его сильным.
Он понял, что изо всех сил сжимает ей руку. Но, вместо того, чтобы ослабить хватку, он усилил нажим, давя ее пальцы между своими. Если бы она просто спала, она бы проснулась и вскрикнула. Неожиданно он поднял свободную руку и ударил ее по лицу. Ее голова отвернулась от него.
«Ты этого не чувствуешь?» — сказал он, повышая голос.
Вопреки ситуации, стыд скрутил ему живот. За всю их долгую совместную жизнь он никогда не поднимал на нее руку. Он почувствовал, как желчь подступает к горлу, но снова ударил ее. Реакции не последовало.
Его глаза пылали. С момента своего увечья, он не мог плакать слезами. Горе струилось из его глаз.
Звук шагов заставил его поднять голову. Чатендор по-прежнему спал, и Портиос сперва решил, что это Кериан явилась без приглашения, но шаги приближались с дороги, не из леса. Он не побеспокоился встать. Смаргивая влагу из глаз, он просто ждал.
Ночь у Озера Смерти не слишком отличалась от дня. Было темнее, хотя и не особо, и, возможно, вонь была слабее. За берега озера цеплялся туман, создавая иллюзию черного котелка, обрамленного снегом.